Страница 108 из 233
— Никто на даче не отвечает. Непонятно, видно, что-то случилось с ним в такой тяжелый момент…
Я. Чадаев.
Цит. по: Куманев Г. С. 123
Ранним утром 30 июня 1941 года Сталин приехал в Кремль с принятым решением: вся власть в стране переходит Государственному Комитету Обороны во главе с ним, Сталиным.
Нарком обороны Тимошенко в тот же день был удален из Москвы и направлен в Смоленск — командующим Западным фронтом. Первый заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Ватутин назначался начальником штаба Северо-Западного фронта.
Из тройки высокопоставленных военных, участвовавших во вчерашней крупной ссоре, в Москве оставался пока на недолгое время — начальник Генштаба Жуков, с которого Берия не спускал глаз. Вскоре и Жуков тоже оставит Москву и направится навстречу своей неувядаемой славе.
Такие вот последствия имел скандальный инцидент в здании наркомата обороны поздним вечером 29 июня 1941 года.
Зенькович Н. С. 115
До 1949 г., т.е. на протяжении всех 70 лет жизни Сталин не знал, что такое безвыходное положение, он всегда, в самые критические моменты сохранял ясную голову и непоколебимый оптимизм, и даже в июне 1941 г., ему потребовалось всего 5(пять!) суток, чтобы полностью восстановиться после шока от германского нападения и организовать военную жизнь огромной страны и ее вооруженных сил — на новых началах, не допустив в стране ни тени паники, отчаяния или уныния.
Похлебкин В. С. 106
Илия, митрополит гор Ливанских, затворился в каменном подземелье и без сна и еды стоял на коленях с молитвой Божьей матери о России. И было ему чудесное видение (о котором он написал письмо главам Русской церкви); на третьи сутки в огненном столпе к нему явилась Богородица и передала ему определение Божие: «Должны быть открыты по всей стране храмы и духовные монастыри. Священники должны быть возвращены из тюрем. Ленинград не сдавать, но обнести город Святой иконой Казанской Божьей матери. Потом икону везти в Москву и совершить там молебен, и далее везти ее в Сталинград».
Хозяин решил исполнить видение Илии. Так начался его удивительный и такой короткий возврат к Богу.
Радзинский Э. С. 505–506
Сталин, находясь в Москве, имел возможность напрямую вмешиваться во все, и подчас его вмешательство стоило многих жизней на фронте. А в конце концов мы под руководством Сталина одержали победу, но с чересчур большими жертвами, неимоверными потерями. Без Сталина враг явно был бы разгромлен с меньшими потерями.
Хрущев Н. Т. 2. С. 140
— Вы меня, кажется, спрашивали о роли Сталина в Великой Отечественной войне. Так вот, хочу подчеркнуть, что всем нам очень повезло, что с самого начала войны с нами был Сталин.
В. Молотов.
Цит. по: Куманев Г. С. 12
Сталин заговорил
Все ждали выступления И. В. Сталина. Но Сталин молчал…
Аллилуев В. С. 123
И только третьего июля Сталин заговорил и заговорил так, как он никогда не говорил до тех пор, заговорил словами: «Братья и сестры...» В этой речи я лично чувствовал присутствие глубокого человеческого потрясения у человека, произносившего ее.
И. Исаков.
Цит. по: Симонов К. С. 346
Сталин согласился вернутся в Кремль и опять приступил к работе, выступил по радио. Это было его знаменитое выступление 3 июля 1941 года. Но еще долгое время он не подписывал сам никаких директив. На всех верховных документах стояла подпись: «Ставка». А он начал подписываться как Верховный главнокомандующий только тогда, когда наши войска стали оказывать серьезное сопротивление фашистам. Вот что рассказал Берия о состоянии Сталина в начале войны.
Хрущев Н. Т. 2. С. 139
Диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан рассказывал, как перед выступлением Сталина по радио 3 июля 1941 года его инструктировали Берия и Власик: «На все вопросы товарища Сталина отвечать «да» или «нет», ни о чем не спрашивать».
Ощупали одежду, даже носки посмотрели.
Сталин, увидев Левитана, сказал: «Так вот вы какой? Таким я вас и представлял. — И спросил: Как вы думаете, как мне читать?» «Как вы всегда читаете, товарищ Сталин, так и читайте», — нашелся Левитан. «А где мне паузы делать?» — «Где вы их всегда делаете, товарищ Сталин, там и делайте». Тут Сталин не выдержал и рассмеялся.
Чуев Ф. С. 59
3 июля по радио выступил И.В. Сталин. Он обратился к народу не обычно, как это было раньше. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота. К Вам обращаюсь я, друзья мои!»
Докучаев М. С. 288
Но, хотя он волновался, интонации его речи оставались размеренными, глуховатый голос звучал без понижений, повышений и восклицательных знаков. И в несоответствии этого ровного голоса трагизму положения, о котором он говорил, была сила. Она не удивляла: от Сталина и ждали ее... Сталин не называл положение трагическим: само это слово было трудно представить себе в его устах, — но то, о чем он говорил, — ополчение, оккупированные территории, партизанская война, — означало конец иллюзии... И в том, что Сталин говорил о неудачном начале этой громадной и страшной войны, не особенно меняя привычный лексикон, — как об очень больших трудностях, которые надо как можно скорее преодолеть, — в этом тоже чувствовалась не слабость, а сила… и пронзившее душу обращение: «Друзья мои!»…
Симонов К. М. Живые и мертвые. М.: Худож. лит, 1989. С. 345
Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начинавшаяся словами «Братья и сестры», в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово — огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, — отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу.
Михалков С. С. 96
Хочу только добавить, что каждая строчка этого исторического обращения была им выношена, выстрадана, взвешена и продумана, спустя более полувека ее нельзя читать без сильного душевного волнения. Она вся какая-то необычная, в ней ощущается дыхание многовековой российской истории.
Аллилуев В. С. 124
— А речь третьего июля он готовил или Политбюро?
— Нет, это он. Так не подготовишь. За него не подготовишь. Это без нашей редакции. Некоторые речи он говорил без предварительной редакции. Надо сказать, мы все раньше говорили без предварительной редакции. Даже в 1945-м или в 1946-м, когда я делал доклад на ноябрьской годовщине или в ООН выступал, это были мои слова, меня никто не редактировал. Я не по писаному говорил, а более-менее вольно.
Из беседы Ф. Чуева с В. Молотовым
Цит. по: Чуев Ф. С. 59
К этому времени довольно полно представлялась картина вероломного нападения гитлеровской Германии, с чего и начал Сталин свое обращение. Он подверг критике непобедимость немецко-фашистской армии и на исторических примерах с армиями Наполеона и Вильгельма показал, что непобедимых армий не было и нет.
В своем выступлении он сказал: «Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет. Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году... Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги, как Гитлер и Риббентроп».