Страница 9 из 112
Или голову, а?
Но вот что делать, если они с преподобным встретят парней из её подразделения? Те начнут пальбу, не взирая на форму. Точнее, как раз — взирая. Так же, как делала она.
— Приказ по-прежнему отыскать двоих в форме, — сказал Лукас, выслушав её соображения, — мужчину и женщину. О священнике не сказано ни слова. Твои сослуживцы в ладах с церковью?
— Конечно.
— Тогда, может быть, это их озадачит.
Он расстегнул комбинезон и выскользнул из него, как из перчатки, оставшись в своём сине-золотом скафандре:
— Если верить докладам, население «Весёлого Трюма» эвакуируется. Почти все силы стянуты туда и уже готовятся начать облаву. Посты внутренней охраны расставлены согласно коду А, просто А, без всяких индексов. Ты знаешь, что это значит?
— Да. Но это дружина, а где армейские?
— Пять взводов в «Весёлом Трюме», ещё пять — по тому же коду. Сколько человек во взводе?
— Два десятка.
— Где они расставлены?
Луиза наизусть перечислила номера секторов. Посмотрела в чистые, без тени понимания, глаза Лукаса, и объяснила:
— По дороге в порт мы всё равно нарвёмся. Не на тех, так на других.
— Но, мне кажется, дружина предпочтительнее. Тебе проще иметь дело с ними, ведь так? Да, и, кстати, по этому коду посты расставляются так, чтобы следить друг за другом?
— Нет. С какой стати? Ты что же думаешь, нас тут тысячи? Слушай, преподобный, а что мы будем делать в порту?
— Угоним корабль.
— Так они же все на профилактике, или как там ты говорил?
— Тем лучше, — Лукас пожал плечами, — меньше людей на борту. Как твоя нога, выдержит?
— Дохромаю, — пообещала Луиза.
— Тогда, похромали.
В фильмах она видела это частенько. В фильмах все рыцари-пилоты всегда были героями. Но одно дело наблюдать на экране, как красавец в синем и золотом, вооружённый одним лишь МРП, громит пиратский аскар или зачищает пиратскую же базу, и совсем другое — видеть это в действительности. К тому же, киношные красавцы, все, как один, были высокими, плечистыми, с внимательным и понимающим взглядом. А Лукас, хм… Даже свой «Тунор» он отдал ей.
Почему никто не снял фильма о том, как священник в одиночку громит охрану целого астероида, действуя только руками и ногами?
Преимущественно ногами.
Монастырская школа. Бои в невесомости. Звучит как-то странно: бой в невесомости — неблагодарное занятие. Особенно для парней вроде Лукаса.
Луизе не трудно было поставить себя на место бойцов дружины, ещё проще — на место солдат своего подразделения. Тебе приказывают уничтожить врага, ты ищешь его или стоишь на посту и ждёшь. Ты слышишь по связи какие-то дикие, совершенно невероятные сообщения. Нет, не страшно… ведь ты понятия не имеешь о том, что убить нужно рыцаря. А если бы и так, ты ведь всё равно не веришь фильмам. Не до конца. Потому что до конца поверить невозможно.
Но тот, кто выходит на тебя, оказывается совсем не таким, как ты ожидаешь. И Луиза будто бы сама ощущала секундное замешательство, когда видела, как медлят охранники.
Синее с золотом…
Священник?
А этот, маленький, безобидный, он уже вплотную. И мир взрывается красными сполохами, за которыми темнота и тишь.
Попадись она так, очнись потом с раскалывающейся от боли головой, с абсолютным, идеальным непониманием того, что же, всё-таки, случилось, вряд ли она смогла бы доложить, что её и ещё двоих-троих-четверых (зависит от ситуации) бойцов вывел из строя один безоружный человек. Уж точно сказала бы, мол, двое их, вооружены и очень опасны. Очень опасны. И следующая группа, следующий пост, следующая партия охотников — они попались бы точно так же, ожидая вооружённых, опасных, огромных, как пехотинец в боевом скафандре, и нарвавшись на маленького и тихого Лукаса.
Понятно, почему он спрашивал, следят ли посты друг за другом. И непонятно, что предпринял бы, если б следили. Наверное, начал убивать.
А вот, кстати, о чём она доложила бы непременно, так это о синем и золотом. О цветах ордена Десницы Господней. И сейчас дружинники, наверняка, сообщают о том, что видели рыцаря. Но на месте их командиров (да и на своём собственном месте тоже) Луиза придержала бы эту информацию.
Ни к чему.
Уж лучше снова и снова вдалбливать:
«Вооружены и очень опасны. Очень опасны…»
— Ага, — сказал Лукас, когда очередной пост остался позади, и они выбрались в тоннель для пневмокаров, — поздравляю. Мы с тобой, оказывается, каторжане, совершившие нападение на священника, с целью обзавестись скафандром и оружием. Как по мне, отобрать скафандр и оружие у кого-нибудь из дружины всё-таки проще.
Луиза только хмыкнула в ответ.
Интересно было бы ей взглянуть на каторжника, который захочет ограбить Лукаса. Хотя, нет, уже не интересно. Учитывая, что преподобный проделывает с вооружёнными бойцами, бедолагу со здешних шахт он, наверное, просто на куски порвет.
Преследователей они опережали на шаг, а иногда и на два. Во всяком случае, когда услышали приказ прочесать пневмотоннели, как раз собирались спускаться в лифтовую шахту.
— Спустимся, — сказала Луиза, откидывая тяжёлый люк, — потом пройдём между стен, там есть такой участочек, вроде шкафов с инструментами и роботами, а дальше — по прямой. Метров сто, не больше, и уже порт.
— Нам нужен второй причал.
— Ладно. А что там?
— Каторжная гарима на дезинфекции. Её быстрее всего подготовить к старту.
— Ты и гаримы водить умеешь?
— Я… — он скользнул вниз по вертикальной лестнице — просто съехал на руках, не коснувшись ступеней, — я умею летать на всём, что может летать, — сообщил, поймав её внизу. И добавил, подумав: — на всём, что не может — тоже умею. Но хуже.
Потом была тьма подсобки, и неподвижные глыбы роботов, и, наконец, снова свет. Вытаращенные глаза дружинников за щитками шлемов…
— Бедные мальчики, — пробормотал Лукас, когда всё закончилось, — бедные, глупые…
Согласно коду А, впереди был ещё один пост. Всего один. Десять человек, перекрывающих дорогу в порт. Армейское подразделение…
— Они перекрыли коридор, — сообщила Луиза на бегу, — наверняка. Мы всегда так делаем: у первого ряда щиты — в рост, у второго — пушки. Люк открыт, а строй от него в двух метрах. Мы вывернем как раз под выстрел.
— Как твоя нога?
— А хрен ли ей сделается?
— Тогда стреляй, как только щиты разойдутся. Если получится, убивай. Десять — это слишком много. — Он прикрыл глаза: — Господи, властью твоей я беру на себя грех убийства, которое совершит раба твоя, Луиза…
И снова она увидела странный сверхъестественный танец, где для танцора отсутствовали понятия верха и низа, стен, пола и потолка. Было пространство. Был человек, умеющий изменять это пространство по своей прихоти.
Лукас перелетел через сомкнутые щиты, оказавшись в тылу противника.
«Господи, майор, ты что, рехнулась?!»
Это были её парни, её ребята, Чупа, Заяц, Граф, Дед… а веснушчатый Хрюндель уже падал вперёд, как-то неловко изогнув руку с надетым на неё щитом. Падал. И Луиза отчётливо увидела, какими яркими стали его веснушки на побелевшем лице.
Стрелять?
Вылетела из строя и всей сотней килограммов обрушилась на Хрюнделя Кудрявая Мими. Осталась лежать. Хрюндель тоже перестал шевелиться. А внутри сбившегося строя ворочалось что-то, там хрустело, клацало, сталкивалось с твёрдым стуком.
Потом, наконец-то, бойцы подались в стороны. Вот сейчас откроют огонь…
Луиза положила «Тунор» на пол. Отошла от него.
В неё не стреляли. Её, кажется, вообще не замечали.
И в Лукаса не стреляли тоже. Ну да, позволит он в себя выстрелить! Ничего, десять человек и так забьют. Восемь… Плевать. У них ножи и игольники — самое то для ближнего боя, а у преподобного… А ни хрена у преподобного.
Снова заболела нога, и Луиза села на пол у стены. Извини, Лукас, убивать своих меня не учили. А ты ведь всё равно попадёшь в Самаянгу, ты ж святой… Рыцарь.