Инсургент

Сам он никого не заметил – ни шпионов, ни опекунов.

Впрочем, вполне возможно, что опекуны за ним и не ходили вовсе – у организации, членом которой он теперь являлся, имелась возможность следить за его прогулкой иными способами. В том числе и с орбиты.

Спутники связи вокруг Малороссии несомненно летают, а оборудование, установленное на них, позволяет не только осуществлять связь, но и вести наблюдение за поверхностью планеты. Система, известная испокон веков…

На следующий день он покинул столицу и перебрался на другой конец материка, в город Жмеринку, откуда пассажирскими глайдерами должен был постепенно двигаться назад, к Новокиеву. Поболтался по улицам Жмеринки, тоже не найдя ничего особенно интересного.

Собор Божьей матери, местный филиал Кордюмского университета (сам университет располагался в Новокиеве, но Осетр до него вчера так и не добрался), стадион футбольной команды «Динамо» (судя по рекламной триконке – стадевятнадцатикратного чемпиона Малороссии), краеведческий музей, в котором демонстрировали поделки местных мастеров прикладного искусства…

Остальные дни оказались похожи друг на друга.

Бутурлин перебирался из городка в городок, находя похожие друг на друга пейзажи и похожих друг на друга людей.

Если бы кто-то заинтересовался таким туристом, то непременно бы спросил: за каким дьяволом его принесло на эту скучную планету. Однако никому сей турист, судя по всему, был неинтересен.

А на шестой день Остромир и вовсе получил почтовое послание от родного папочки. Бутурлин-старший не пожалел денег на галактическую связь. Хивэграмма гласила, что дома все в порядке, мама, слава богу, выздоровела…

Это означало, что Дедовы опекуны шпионов не обнаружили. Да и «росомашье» чувство тревоги молчало с самого Дивноморья.

Если за Остромиром Приданниковым и следили противники, то господин Бутурлин-младший у них ни малейшего интереса не вызвал.

Похоже, операция по эвакуации Осетра с Дивноморья была проведена без сучка и без задоринки.

Впрочем, что касается «росомашьего» чувства, то оно ни разу не проснулось с момента присвоения ему звания лейтенанта. Если и существовали люди, желавшие его убить, поблизости они во все последние дни не появлялись.

И это не могло не радовать.

Однако ночью ему приснился знакомый сон.

Он снова оказался на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор, оранжевого песка и багрового неба, похожего на залитую кровью простыню. И чувств никаких у Осетра не имелось – лишь жуткая тревога опять переполняла душу смертным страхом.

И снова багрец в небе заволновался, забурлил, закрутился десятками водоворотов. Образовавшиеся воронки понеслись вниз, потянулись к Осетру, окутали его багровой мглой, в которой не было ничего, кроме все той же тревоги.

А когда багрец испарился, Осетр не увидел вокруг ничего. Ни неба, ни земли…

И эта пустота превратила тревогу в безграничный ужас.

Глава четвертая

С этим ужасом в душе он и проснулся.

Наверное, если бы пришлось провести предстоящий день на планете, с ужасом он бы и жил. Но, к счастью, настала пора занять забронированное место в двухместной каюте второго класса на борту транссистемника «Лебедь».

Из отеля в городке Борисполь вылетел и добрался до космопорта в Новокиеве великовозрастный балбес Остромир Савельевич Бутурлин, а зарегистрировался и поднялся в пассажирский отсек орбитального шаттла уже Остромир Владимирович Криворучко, родом с Малороссии, круглый сирота, родители которого погибли в результате несчастного случая семнадцать лет назад, а уцелевший ребенок был по решению житомирского городского суда помещен в один из отдаленных приютов Южного континента. Все соответствующие базы данных в местном филиале Глобального Имперского Информатория уже содержали в своих утробах соответствующим образом препарированные файлы. И когда Осетр накануне сунулся проверить информацию, он обнаружил в недрах ГИИ как своих погибших родителей, так и себя самого.

Парень как парень, учился средне, серьезных нарушений дисциплины в приюте не допускал.

Короче, обычный сирота, каких на планетах Империи пруд пруди. Данных генетического кода, разумеется, нет – родственников не было, а самому парню они совершенно не нужны. Так зачем тратить государственные средства?…

Осетр отошел от терминала ГИИ с глубоким удовлетворением.

Да, организация, в ряды которой его включили на Дивноморье, действовала аккуратно и безошибочно. Любой бы гражданин Империи без проблем нашел информацию об Остромире Криворучко и мог ознакомиться со всем, что не представляло собой тайну личности и включало в себя биографию вышеозначенного господина Криворучко до прошлого месяца. Потому что в прошлом месяце появлялась отметка «Информация закрыта по личному желанию субъекта. Наберите код доступа». И гуляй, любознательный гражданин за кодом доступа к субъекту!

Закон об охране тайны личности! Конституция Росской Империи в действии! Никуда не денешься…

«Лебедь» тоже принадлежал к уже знакомой серии транссистемников, и Осетр вошел в его отсеки, будто в родной дом. Все опять было знакомым.

Можно подумать, он и не побывал на планете Малороссия…

Стюард услужливо подхватил его чемоданчик и проводил нового пассажира до нужной каюты.

Перепонка люка заколебалась и приглашающе исчезла.

– Заходите, сударь, здесь вам будет удобно!

– Спасибо! – сказал Осетр стюарду и шагнул внутрь каюты.

Попутчик находился тут.

Вернее, попутчица, потому что это была девушка.

– Яна! – воскликнул Осетр. И сделал к ней три шага.

Девушка повернулась.

Нет, конечно, это была не Яна. Да, похожа – вьющиеся каштановые волосы, густые брови, круглый подбородок, с ямочкой, изящный носик, узкая талия, высокая грудь… Но глаза изумрудные, и вообще – лицом далеко не Яна.

И одевается совсем иначе. Никаких вечерних платьев свободного покроя. Скромная светло-коричневая блузка, темно-коричневые брюки, туфельки на низком каблуке.

До Яниного стиля – как до звезд!

На лице попутчицы нарисовалось удивление, и Осетр спохватился:

– Простите, пожалуйста, сударыня… Мы, случайно, не встречались с вами на рождественском балу у Чухломских?

Это был пароль.

– Мы встречались, – сказала девица и легким движением поправила волосы. – Только вы ошиблись. Тот рождественский бал происходил вовсе не у Чухломских, а у Дорогобужских.

Это был отзыв.

Все происходило четко по разработанному плану.

– Остромир Владимирович Криворучко, ваш… то есть твой супруг.

Девица опустила руки и ответила скромной улыбкой:

– Екатерина Матвеевна Криворучко, ваша… то есть твоя супруга. Располагайтесь… то есть располагайся! – Она кивнула на свободный релаксатор.

Осетр открыл шкафчик в стене и угнездил там свой чемоданчик. Заглянул в санузел.

Да, все тут было знакомо.

Екатерина с интересом следила за его передвижениями.

– Что-то ищешь?

– Ага… – Осетр улыбнулся. – Отличия от других транссистемников. Но их как будто в инкубаторе изготовили. Все одинаковое. Порой даже кажется, что и люди в экипажах одни и те же.

Это он так пошутил.

Однако она не улыбнулась:

– Инкубатор? Что это такое?

– Это такие устройства, в которых выращивают птицу. Для тех, кто предпочитает натуральную пищу и готов за нее раскошелиться.

Тут он, правда, слегка приврал – птиц выращивают не только для богатеев. Школа полковника Мясоедова тоже имела свой птичник.

На синтезированном белке хорошего «росомаху» не вскормишь!

Впрочем, об этом Осетр рассказывать не собирался.

– А я тебя совсем другим представляла.

Ну, разумеется, вряд ли ей стали показывать изображение будущего супруга.

А вдруг с третьим отделением министерства имперской безопасности придется встретиться раньше, чем с липовым мужем…

– И каким же, интересно, ты меня представляла? – Осетр с трудом сдержал ухмылку. – Старым пердуном с седой бородищей и огромной плешью?