Нежность

Что касается жены Менакера Ирины Ласкари, то она о романе супруга не догадывалась и продолжала пребывать в неведении до августа 1939 года. Когда влюбленные вернулись с гастролей в Москву, первое, что сделал Менакер, – объяснился с женой. Она с трехлетним сыном вернулась после летнего отдыха с Волги и поджидала мужа в гостинице «Москва», чтобы через несколько дней отправиться вместе с ним в родной Ленинград. Но совместного возвращения не получилось. Как вспоминал сам Менакер, объяснение с женой вышло тихим, нескандальным. Ирина все поняла и отпустила мужа на все четыре стороны. И в тот же день уехала с сыном в Питер. Менакер приехал туда днем позже, чтобы сообщить радостную новость Мироновой (она была там на гастролях). Вскоре Менакер и Ирина оформили развод, и на следующий же день Менакер с Мироновой официально скрепили свой союз. На календаре было 26 сентября 1939 года.

Уже спустя несколько дней после бракосочетания новая семья едва не распалась. Виноват был Менакер. Он в ту пору вел дневник, который и стал камнем преткновения. Это случилось 2 октября. В тот день Менакер приехал в Москву и заночевал у Мироновой. Это событие нашло свое отражение в его дневнике, в котором он записал свои краткие впечатления: мол, приехал в Москву, остановился у Мироновой. И неосмотрительно оставил дневник на ночном столике. Утром хозяйка проснулась раньше него, заглянула в дневник… и устроила дикий скандал. В таком гневе Менакер ее до этого никогда еще не видел. Она кричала, что он может убираться к чертовой матери, что она не публичная девка, у которой можно «остановиться». Буря бушевала больше часа. Но даже когда утихла, Миронова в течение нескольких дней продолжала дуться на супруга. И тому стоило больших усилий буквально вымолить у нее прощение. Как напишет позднее он сам: «Потом я не раз переживал эти внезапные мироновские вспышки. Но тогда меня можно было поздравить с премьерой. Ничего не поделаешь, таково свойство ее характера».

Пройдет всего-то ничего – полгода – после этого конфликта, и Миронова забеременеет, чтобы спустя 9 месяцев (в марте 41-го) подарить миру мальчика – Андрея Миронова, который в последующем станет знаменитым артистом.

На советской эстраде дуэт Миронова – Менакер пользовался неизменным успехом у зрителей. За почти полувековую творческую жизнь этот дуэт выпустил в свет несколько спектаклей, где показал зрителям больше двух сотен различных миниатюр. С ними считали за честь работать самые лучшие писатели-юмористы в стране, под их концерты выделялись лучшие концертные площадки. Роли-маски в этом дуэте выглядели неизменно: Менакер играл роль положительного мужа, а Миронова – роль невежественной и чрезвычайно амбициозной жены. Роли свои актеры исполняли виртуозно, хотя играть в общем-то ничего особо и не требовалось – в реальной жизни у этих артистов роли распределялись таким же образом: Менакер всецело находился под каблуком у властной Мироновой.

В их семье царил откровенный матриархат: культ Марии Владимировны был беспрекословным. Ослушаться ее не смел никто, в то время как она могла делать все, что ей заблагорассудится. Могла кричать, ругаться, кидать в мужа тарелки и другую посуду. Менакер сносил эти вспышки стоически, зная, что за минутным порывом гнева обязательно последует примирение. Маленький Андрей тоже терпел внезапные вспышки ярости матери, беря пример со своего отца. Однажды он спросил у папы, почему их мама так кричит на них, на что получил все объясняющий ответ: «Наша мама сильно устает». – «Но ты ведь тоже устаешь», – резонно удивился Андрей. «Мама устает больше», – поставил точку в этом споре отец. В этот миг из гостиной донесся зычный голос виновницы этого разговора: «Еврейчики, идите обедать». «Еврейчиками» Мария Владимировна в шутку звала мужа и сына.

Между тем в этом семейном трио долгожителем окажется именно Мария Владимировна, которая переживет как мужа (умер в 1982 году), так и сына (в 1987-м). Скончается Мария Миронова в ноябре 1997 года на 87-м году жизни.

Александр МИХАЙЛОВ

По словам Михайлова, в юности он был чрезвычайно закомплексованным и стеснительным человеком. Будучи худым и длинным, он заслужил от своих сверстников несколько обидных кличек типа Мосол, Скелет, Эйфелева башня… Девушки его в упор не замечали, предпочитая общению с Александром встречи с более уверенными в себе и симпатичными молодыми людьми. Однажды его угораздило влюбиться в некую девушку, но та довольно цинично его отшила. После этого он надолго потерял охоту знакомиться с девушками.

Видимо, чтобы перебороть этот комплекс неполноценности, Михайлов в 17 лет подался в моряки. В 1961 году он ушел из ремесленного училища и устроился учеником моториста на рыболовецкое судно «Ярославль». Затем перевелся на другую посудину. В ранге матроса он проплавал два года, после чего вернулся на сушу и подался в актеры: поступил на актерский факультет Института искусств. Там и познакомился со своей будущей женой – дочерью адмирала флота Константина Мусатова Верой (она училась на музыкальном факультете того же института). История их знакомства была весьма романтичной. Три месяца, не сговариваясь, не зная друг друга, они вешали свои пальто на одной вешалке, рядом. Михайлов так привык к этому чужому пальто, что вскоре стал даже здороваться с его пустым рукавом: привет, мол, приятель. А потом случай свел владельцев обоих пальто в коридоре института. Вера сказала Александру комплимент: «Вы так похожи на моего любимого актера Бруно Оя!» (тогда на экранах с большим успехом демонстрировался фильм «Никто не хотел умирать» с его участием). Однако Михайлова это сравнение почему-то оскорбило, и он ответил девушке что-то резкое. Несколько дней спустя судьба свела их вновь, но теперь уже у знакомой обоим вешалки. Когда Михайлов понял, что девушка, которую он невольно оскорбил, является хозяйкой «родного» ему пальто, он повел себя иначе: извинившись, пригласил ее в кино, на «Кавказскую пленницу». Вера ответила согласием. Далее послушаем ее собственный рассказ:

«Очередь в кинотеатр была огромная. Саше удалось купить билеты, но только на первый ряд. Других не было. Во время фильма он вдруг взял меня за руку. Мне это так не понравилось! Думаю: ну вот, сразу какие-то пошлости… Терпеть не могу! И сразу как-то отстранилась… Но после этого первого свидания с Сашей встречи со всеми остальными поклонниками я тихо-плавно свела на нет…

Примерно через год, в 1967-м, мы поженились. Сначала он позвал меня замуж где-то через полгода после первого свидания. Прямо так и сказал: «Выходи за меня замуж!» Я расхохоталась. Даже и не думала тогда ни про какое замужество. А еще через полгода сама не выдержала: «Помнишь, ты мне предлагал замуж за тебя выйти? Так вот, я согласна». Потому что к тому времени уже дышать без него не могла, вся моя жизнь сосредоточилась только на нем. Уже было все равно – замуж, не замуж, лишь бы быть вместе. Но это только по прошествии года стало понятно…

Мои родители жили тогда уже в Ленинграде, я прилетела к ним и сообщила, что собираюсь замуж. А для моего отца не было на свете темы болезненней. И хотя он был человеком с юмором, но когда даже в шутку при нем заводили разговор о моем замужестве, у него немедленно портилось настроение. Эта мысль для него почему-то была невыносима. И тут вдруг я со своей новостью… Отец мой тут же вылетел во Владивосток и, конечно, сразу пригласил Михайлова к себе. О чем они говорили, я не знаю, но Саша потом рассказывал, что в какой-то момент отец отвернулся, и у него начали вздрагивать плечи. Он стоял и плакал. Михайлов сказал ему: «Константин Константинович, если вы переживаете из-за того, что ваш будущий зять артист, то я могу и назад в море вернуться – буду моряком, рыбаком, кем хотите». Отец ответил: «Не в этом дело. Просто когда ты будешь женить или отдавать замуж своих детей, ты поймешь мое состояние». А на самом деле Саша моему отцу очень понравился. И, приехав в Ленинград, он сказал маме: «Хороший парень». Нам на свадьбу мои родители прислали денег, мы сняли студенческое кафе, и весь институт гулял в нем ночь напролет…