Страница 57 из 79
Срам-то девку в обрат к родичам везти даже не из дома тестя, а с первой встречи с женихом. Срам отцу, матери, что на Ярилу в Полешу явятся на свадьбу, а дочери не застать.
А и род не худой — правой руки кнежа залесских Воловича дочь старшая. Приданное — лодию вон спроворили, чтобы перевезть. Апосля как кнеж канет, Волович княжить станет, а и он канет — вся земля залесских под полешан отойдет, Богутару-Младому достанется. Добрая партия — чего Богутар воротится? Сурочила точно, змея-девка!
Не зря в мужеское рядится, карга, личину смурную неприглядную прячет.
Кудеяр кудри огладил, на порты мокрые начхав, грудь колесом выпятил, плечи расправил и гоголем за Анжиной. Та глянула на него, как огрела: чего привязался?
— Ты обиду не чини, девица, не с худым мы до тебя вязались. Неспокойно страсть, вот и случилось на тебя думать скверно. Невидаль ты с лика да одежи, а уж меч у де… вицы, вовсе диковинка, — прогудел, одарив улыбкой щедрой. И поклон отвесил. — Кудеяр, сын Славка рода полешан.
Женщина покосилась на него и бросила, дальше в толпу пробираясь:
— Халена Солнцеяровна, рода мирян.
Шагов десять сделала и только тогда поняла, что рядом мужчины нет. Обернулась — тот как запнулся — стоял и смотрел на нее во все глаза: лицо как в муку ткнули, взгляд, словно пращуров из земли вставших узрел. Развернулся и бегом вниз к лодьям.
Дурной, — головой качнула и пошла дальше, выглядывая, где же коней продают.
Кудеяра ноги не сдержали — с холма по траве на мокрых портах съехал и прямо у настила к лодьи, на который кнеж ступил, остановился.
Богутар уставился на него вопросительно. Наймар нахмурился:
— Ходить чинно разучился?
— Худые дела светлый кнеж, — сообщил тот поднимаясь. — Не иначе Темнобог нас попутал — со светлой Богиней сцепились, мирянской. Абы мору зато не быть.
— Ты чего городишь? — просипел Наймар, глаза шалыми стали.
Богутар нахмурился, подбородок потер:
— Чудишь али ведаешь?
— Ведаю кнеж — сама назвалась, а и я упомнил. В прошлое лето об ней слух по всем украинам шел. Верно слышал, почитай знаю — славливали ее дядьки твово верные люди и словили, а все едино ушла! Верно люд баял — дева с мечом аки муж именитый справляется. Глаз разным делается, одежа черна и заковыриста. Волос светел и короток. Она кнеж! Богиня родовая мирян! Почитай не только Богов тронули, но и мирянских подначили. Худо, смуте быть — вступятся как те так другие и абы не хана нам. За обиду росками учиненную, родовым твоим, на нас без малого все заречные криво зрят, а тут слух пойдет — лиха отхлебаем. Лютичей вона повымело не с шепотков навьих — племя Богов встрянулось, сам ведаешь.
Наймар ус закрутил с известия:
— Баяли святилище Халене справили миряне. Полегла она как должно воину и на небо взринулась, на том горцы верой стояли, а они лже не обучены. И на дядьку твого то взвесили, воровство едино, за то и сгинул. Да не мне тебе о том весть сказывать — сам ведаешь. А еще баяли, и в том порука мечи на берегу, что за свято место почтено, что лютичи на Белыне полегли от руки Грома, жениха Халены, в аккурат на том месте. Велика сеча была и все лютичами устлано было, рудица Белынь окрасила по всем брегам. За Халену с ворами расквитался Гром и в том все неверы уверены. И отец твой, пресветлый Полеш, многие лета ему здравствовать, не за зря в ту свару не вступал, а и сейчас не взрадуется, коль навяжут через тебя смуту и сечу.
— А еще бают, Халена перед великим лихом является, — прищурил глаз Богутар на сотника.
— И то верно, — кивнул.
Мужчина помолчал, на терема поглядывая и, протянул:
— А дева красная.
— Чужая невеста, а и великая, не чета людишкам. Не вяжись с Богами кнеж — им небо, нам земля, не дело свару с ними затевать — все едино лихом кончится, а не для них. Дядьку свово попомни, — посоветовал Кудеяр. — Нас с Наймаром пусти зарок за обиду, чем скажет отплатить, абы не огневалась Богиня, — опять за свое Кудеяр.
— То верно, — кивнул мужчина, усы перестав накручивать. — Худое дело Богам поперечить. Пока не отыгралось, повинную голову несть надобно, а то ведь и снесть может.
Богутар помолчал, обдумывая и, молвил:
— Стол богатый рядите и дары готовьте. Ко мне зазывайте по чести.
Ворот рубахи отодвинул, за шнур нашейный взялся и рванул, протянул Наймару кинжал в дорогих ножнах.
— От меня дар отнесете. Иное не возьмет воительница.
Мужчина с благоговением взял нож и пошел с товарищем виниться да честиться.
А Богутар схрон в лодье велел приготовить и весла на воду спустить.
Богиня — не Богиня, а к мирянам она явиться не должна. .
Халена коней заприметила, одна ей сильно понравилась: тонконогая, шоколадная кобылка с белым пятном на морде. Продавал ее разухабистый мужичек, щерился, выказывая отсутствие двух зубов.
— Сколько хочешь? — огладила лошадь женщина по морде.
— Зерна три меры и твоя она добрый вьнош. Завсегда княжьему человеку на уступ пойду. Бери, коль жаль не сурочит! Добрая кобылка!
— Что ж так дорого?
— Ты глянь — грива с твоим волосом в масть — по тебе кобылка-то, а и игрилива, резва, трех зим нет — молода. Она те приплод еще даст. Кобылы они завсегда дороже конев.
Халена расстроилась — три мешка зерна ей взять неоткуда. Монетку вытащила — мужик рукой замахал, интерес к покупательнице теряя:
— Э! Подходи, гляди, за погляд не беру, в добрые руки кобылку отдаю! — возвестил на всю толпу.
Халена помрачнела: уйдет лошадь, и ей пешком — один путь в Полесье.
В толпе дальше, ближе к терему крик раздался, даже не крик, рык, гомон какой-то. Люд оборачиваться начал и Халена внимание обратила — заворушка, не иначе наметилась. Впрочем, что ей? Мужей здесь пруд пруди, и все на торжище не только на других посмотреть прибыли, но и себя показать. На кого не глянь — ходят гоголем. Дальше лошадь по сходной цене искать пошла, а за спиной гуртом сбирались, крики полетели.
— Ну, держись басурман!
— Врежь ему Смелка!
Мечи лязгнули — серьезное что-то. Халена вернулась, посмотреть что ж там, но толпа плотное кольцо образовала, не протиснешься. Женщина на бочку у коновязи встала, вытянулась, вглядываясь и, кулаком с досады по столбу двинула: в круге Кирилл с мечом стоял, а вокруг пять ратников явно полешанских, и тоже с мечами. Худо.
— И откуда же ты взялся?! — рыкнула и ввинтилась в толпу, как штопор в пробку от бутылки. Вылетела в круг и спиной к другу встала.
Тот глянул и выругался:
— Уходи!
— Я тоже рада тебя видеть. Не зря не прощались, — заверила, поглядывая на воинов. Те нападать не спешили, но и отпускать явно не собирались.
— Меч ты первым оголил? — смекнула.
— Ну?!
— Убери в ножны, — процедила.
— Сдурела?!
— Убери!!
Убрал, лицом перекосившись. Мужики чуть отступили, оружие в ножны ушло, перевязи в сторону.
— Ну, вот теперь начнется, — протянула Халена. — Приготовься.
Трое на Кирилла пошли, один перед Халеной остановился:
— Отедь, дева. Негоже мужа спиной заграждать, стыдоба ему повеку.
— Он мой побратим, — отрезала.
— Ну, гляди, дурну рудицу пущу — сама навязалась.
На Кирилла двое с двух сторон и кулачища с тыкву, свистнули только — вниз уйти успел. Халена влево, уходя от вялого удара мужчины и, легонько под ребра ткнула.
— Охладись, а? Поговорим. Чем побратим насолил?
Мужчина к ней развернулся, подсечку устроил — вспрыгнула уходя, но ответно не ударила.
— Ты чего натворил-то?! — крикнула другу. Тот удар в глаз получил и, летя на землю, сшиб одного верзилу. Халена подсекла его, и толчком в спину отправила на руки двух других, давая время Шерби подняться. Тот вскочил и, взревев в гущу ринулся, только ругань, хруст и хрип пошел, удары глухие. На Халену мужчина — в ноги метясь, повалить решил и выкинуть из круга. Не успела увернуться — рухнули, у женщины спина затрещала и в голове зазвенело. Ударила ребрам ладоней по шее умнику и откинула, отпнув. Согнулся, поднимаясь, головой замотал, ругаясь, на чем свет.