Страница 49 из 79
"Развит товарообмен"…
"Горцы… Они за Вышатой живут, им горы богом дадены… Видал их прошлым летом на торжище"… — как наяву хриповатый голос услышала и пришло четкое осознание кому он принадлежит — Гневомир.
Гневомир?!
И нахлынуло, как ливень среди ясного дня — воспоминаниями затопило. Яркими и четкими настолько, что Анжина потерялась в них… и потеряла сознание.
Глава 19
Кирилл злой, ненавидящий Криса, как отродясь никого не «любил», стремился в свои покои, движимый беспокойством за Анжину. Влетел и застыл: женщина тренировалась со столовыми ножами, крутя их в руках. Виртуозность техники была поразительной, но больше всего насторожило Шерби выражение ее лица и собранность. Веяло от хрупкой фигурки силой, которая всегда была присуща королеве.
Анжина перехватила ножи и, замерев, уставилась на Кирилла. В этих глазах больше не было пустоты, как не было непонимания и мучительного метания — в них была решимость. Сомнений не осталось — перед ним Анжина. Та самая, которую невозможно остановить, нельзя забыть и спутать с кем-то.
Мужчина закрыл дверь и прислонился к ней спиной:
— Видишь? — спросил отчего-то шепотом.
— Да, — кинула ножи, и те легли в одну линию на столе.
— Анжина?
— Я все вспомнила Кирилл. Все!
Мужчина и женщина уставились друг на друга один растерянно, не зная что теперь ожидать, но, понимая, что что-то будет, другая извиняясь, что так долго была ему обузой и плавала в неведении, отдавалась эмоциям, и, давая ему понять, что больше этого не повторится — теперь многое изменилось.
— Мне нужны гало, Кирилл. Извини: можешь ли ты меня спонсировать?
— Зачем?
Женщина подошла к нему, обдумывая стоит ли говорить и решила — нет.
Ричарду она не нужна и останься здесь — погибнет бездарно, превратится в недоразумение, которое итак довольно долго и успешно чахло в жуткой, удушливой атмосфере Мидонского дворца, где только ненависть и тоска. Переубеждать Ричарда, настаивать на том, что она это она, что убила Паула, а не своего «человека», пытаться вернуть любовь мужа, просить одуматься, внушать, вменять и выть изо дня в день по его умершей любви — значит потерять себя, потерять его окончательно, растоптать то что было. И пусть прошло — но было и есть в душе и сердце. И нужно то сохранить чистым, не испачканным в глупых, бессмысленных дрязгах. Ей не жить без Ричарда, но здесь, с ним, не жить так же. Здесь она не нужна, но точно знает, где необходима и пусть на час, пусть на миг, но жизни. И пусть на смерть, но с толком и пониманием за что и зачем. Она улетает на Леферв, уезжает в Полесье. Там ее место, ее мир, который она будет хранить, как сохранит в сердце те шесть прекрасных лет, что провела здесь, любовь, что грела и жила — живой.
Сколько было ей отмеряно судьбой — неважно, главное было отмеряно, главное любовь была и осталась хотя бы в ней, с ней. Не станет Анжина вставать поперек воли Ричарда, давить на него и мешать жить. Как не станет больше ждать и надеяться. Ее жизнь — миг и этот миг должен послужить благом и на благо хоть одного человека. Женщина прекрасно отдавала себе отчет, что состояние здоровья у нее хуже некуда и отмерянное ей время заканчивается. Так пусть ход часов ее жизни не будет холостым, а смерть пустой. Умереть здесь, в постели, проведя последние дни и часы мало в тоске и умопомешательстве так еще и быть причиной неприятностей Кирилла и раздражения Ричарда — что может быть хуже и противней?
Здесь ее долг выполнен. Все что могла она сделала: Паул мертв, дети в безопасности, Ричард не обременен больной женой и тревогой за будущее наследников, трона. Он считает Анжину клоном? Пусть. Хорошо. Хуже если он поймет, что третировал жену.
Как он будет жить с этим?
Нет, не стоит никому знать, что она не клон. Так лучше, так всем лучше, а она переживет.
Он потерял королеву и фактически смирился, сжился с этим — пусть все так и останется. Постепенно он начнет нормальную жизнь, успокоится, возможно, женится вновь. Ей же не стоит тому мешать и добавлять ему забот, тревог и мучений. Не стоит наделять его чувством вины, нельзя мешать, потому что неправильно. Живым — живое, мертвым — мертвое.
Ее ждет Лефевр и пусть еще миг, но горения, а не прозябания, пусть день жизни, но не в пустую. Она умрет, но не в постели, не инвалидом и камнем на шее окружающих, и не здесь, где может открыться что она это она.
Кирилл? Ему ждет Энта, стабильная жизнь. Придет время и все забудется, он тоже свыкнется с потерей и сможет завести семью, детей, наладить свою жизнь. Но для этого ему не нужно знать, что перед ним настоящая Анжина, как не нужно знать, куда она исчезнет.
Ее похоронили? Пусть так и будет.
— Зачем тебе гало? — громче спросил Кирилл, заподозрив, что королева что-то задумала.
— Хочу купить брильянтовый гарнитур, — бросила женщина, уверенная, что именно это бы потребовала клон. Не трудно понять, что представлял из себя ее двойник, стоило лишь вспомнить залежи фривольной одежды и груды драгоценностей, присовокупить сюда отношение окружающих и недвусмысленные намеки Пита на адюльтер с Крисом, того субчика, что валялся в постели. О, Паул мастак! Он не любил простых решений, а если пытал и издевался, то изощренно, с обязательным личным наблюдением за мучением жертвы. Убийство — не его стиль, а вот планомерное давление, психическое издевательство и доведение жертвы до умопомрачения и полного изменения личности — его кредо, любимое занятие.
Шерби потер затылок, озадаченный заявлением женщины — неожиданным. Может, он что-то не понял или упустил?
— Что ты задумала?
Анжина отвернулась:
— Ничего.
— Не правда…
— Правда.
Мужчина помолчал, прошелся по комнате:
— Нужны гало?
— Нужны.
— Сколько?
— Четыре с половиной тысячи.
Интересная сумма. Не меньше — не больше. Интересно, что стоит этой суммы: боевое снаряжение, путевка на Хотар, перелет на Сириус? Бред.
— Может, пять тысяч?
— Четыре с половиной. И извини, я вернуть их не смогу.
— Понятно, — кивнул, слабо, что понимая. — Куда собралась?
— Говорю же, хочу гарнитур.
— На эту сумму три купить можно.
— Мне одного мало.
А в глаза не смотрит.
Кирилл походил вокруг нее и схватил женщину, заставляя посмотреть в его глаза, показать свои. В них горечь и решимость, боль и неизбежность.
— Отпусти, — почти приказала. Шерби выпустил ее и отошел:
— Хорошо, — решился. — Я достану нужную сумму.
— Когда?
— Скоро. Возможно завтра.
И ушел в кабинет. Сел за стол перед ПЭМ, обдумывая происходящее и открыв крышку, набрал "4 500". Щелкнул на поиск через зону фильтрации. Через минуту высыпало миллион объявлений, значений, но первым были те, что затребовали с компьютера Шерби от силы час назад: фрахт звездолета до Лефевра — три тысячи гало, партия мизидина и зарядники — тысяча двести гало. На что уйдут остальные триста, Кирилл примерно представил, тем более теперь, зная, что не клон, а настоящая королева находится под его опекой.
Мужчина долго смотрел на первую полосу отзыва: "фрахт звездолета до Лефевра:
Компания Райзи — вылет 18 в 7. 40 с 9 платформы центрального порта Аштар.
Частные перелеты «УПАТ» — вылет 17 в 20. 18 с 5 платформы порта Мидон.
"Тогма и сын" — вылет возможен в любое назначенное клиентом время. За бронирование изымается налог в 2 % от суммы и берется предоплата за время ожидания вылета.
Правильно ли решила Анжина?
Да. И нет.
Но ему ее судить, не ему переубеждать. Многого ему не понять и не принять, как не изменить. Потому не судить, не вдаваться в подробности смысла нет, но и отпустить, потерять, оставить без присмотра, он ее не сможет.
Кирилл нажал на "Тогма и сын". Потом связался с Уинслоу и Лацисом, и ткнулся лбом в столешницу, накрыв голову ладонями. До него, наконец, четко и ясно дошло, что он выхаживал не клон, а настоящую Анжину. И стало страшно до холодного пота: чтобы было, если бы он прошел мимо, если бы не возмутился, не пошел наперекор королю, его фаворитам, Косте. Что будет дальше? Безумие оставаться, но еще большее безумие в ее состоянии куда-то лететь. Сказать Ричарду?…