Страница 28 из 46
— Мы сроду от ворога не бегали, — буркнул сосед девушки, росич. — Тремя сотнями идем.
— А нас полтьмы. Коли вдругоряд от сговору не отступитесь, и мы идем.
— И мы встанем, есжели миряне за брата мово ответят, — уставился на Горузда Листавр.
— Энто еще не ведомо кто навет пустил, посему и ответа держать некому, — хлопнул ладонью по столу Малик.
— Он нас сбирал, он и лютичей упредил!
— Окстись, Листавр, когда миряне в сговор с лютыми ворогами своими вступали? Когда супротив племен шли? — попытался вразумить его Любодар
— Как они тогда о сговоре нашем прознали?
— То, что предатель среди вас есть, это любому ясно, — тихо сказала Халена.
— Да ты кого сквернишь голова дурная, девка лядящая?! — громыхнул мужчина.
— Я правду молвлю. И головой ответ держать готова — Мирослав в том не виновен и ни один из мирян!
— А я на то честь ставлю! — поддался к князю Горузд.
— Права Халена, на Мирослава ты зря худо думаешь, — покрутил ус смуглый. — А вот тебя-то как раз средь нас и не было, уставился на красного от гнева князя.
— Да никак на меня наветничать вздумала, наянка?!! — вскочил тот, сообразив что ветер от него в другу сторону дуть начал.
— Остынь, Листавр! — попытался вразумить его Любодар.
— Суда требую! — грохнул тот кулачищем. — Девка вступилась, пущай головой ответ и держит!
— Да ты из разума вышел, княже, коль на несмышленку задираешься, — качнул головой росич.
— Я ее за язык не тянул!
— А и тебя, Листавр срамить честну деву не просили, — заметил Чур с нехорошим прищуром.
— Я за нее встану, — в упор уставился на мужа Горузд. — Я князем здеся ставлен, мне и ответ держать!
— То по чести, — кивнул Любодар.
— А откажешь, рознится до смерти будем!
— Двое на двое встанем!
— Почто так?
— Правды хочу! На закате сойдемся: ты и я, девка ваша и мой гридень! Мы на мечах, а они огнем правду пытать станут! А иначе веры мне вам нет! Коль я не в правде — то Боги решат! А иначе в сечу с вами не с руки мне идти!
— Так тому и быть, — заключила Халена. Мужчины хмуро посмотрели на нее, но смолчали. Горузд лишь головой качнул: ой, девка, почто ж ты влезла?
— На том и порешим, — глухо подитожил Любодар. — С вечора спор решим. Ночкой выходим. Коли роскам верить, лютичи всей тьмой нас ждут. Возьмем их, со всех земель в обрат за Белынь уйдут.
— Это роски сказали? — насторожилась Халена. — А сами-то они с ними?
— Нет, Халена Солнцеяровна, супротив.
— Роски о лютичах и упредили. Засаду те устроили, поутру идти вздумали. Ужо повременят, запнутся, да полягут.
Халена лишь головой качнула — не верилось, что просто все так. Один бой и либо победа, либо крах. И роски нипричем — мимо ехали да помочь решили, а стрелу пускали — баловались. Ага.
`В чем же подвох? — принялась соображать, да ничего дельного на ум не приходило.
— А как победу одержим, всем составом будем гнать лютичей до Белыни? — прищурилась скептически.
— На том и сговариваемся, — кивнул князь росичей.
— А как быть с теми, кого роски полонили?
— Мы вам подмогаем, вы нам, — деловито бросил гибкий мужчина с темными волосами, собранными в хвост.
— Угу.
И не поверила, что складно все так будет. Принялась взглядом пытливым каждого князя оглядывать, пытаясь понять, кто из присутствующих на предательство пойти может.
Да толку взглядом лица сверлить — они у всех честные да закаленные. А что за ними, только хозяевам и известно. И половины князей Халена по имени не знает, не то что в деле. А маску на лицо любую натянуть можно, как и говорить все, что угодно. Знать бы кому и что.
Роски видимо знают — басней накормили, а князья и верят.
А разубедить? Нечем, ни аргументов, ни фактов, сплошные догадки и интуитивные подсказки. Тревога на сердце — не повод и не довод для воина. На смех поднимут самое малое.
`Придется разведку проводить', - решила. Время-то до вечернего испытания есть еще.
— Куды ж тя занесло, Солнцеяровна? — молвил грустно Горузд, когда князья из терема вышли, по своим племенам разошлись.
— Прорвемся, — отмахнулась. Плевать ей на то испытание, хоть дыбой пугайте. — Если честь князя сквернят, значит и меня. Извини, Горузд, я то терпеть не собираюсь. Да и ты не стерпел.
— Я воин.
— Так и я Богом не на кухню определена. Справимся.
Мужчина головой качнул:
— Хитер Листавр, знал, кого в круг ставить. Парю-то голышом отправит, а девка не разденется. Срамиться не станет, хошь богиня, хошь простолюдка. Век апосля не отмыться.
Халена нахмурилась:
— Поясни. Что за странное испытание?
— Как вечереть станет, костры по кругу разожгут и вас выставят без оружия. Сходиться до тех пор станете, покамест огонь звук из вас не исторгнет али не взлижет. Одежа-то мигом вспыхивает, на то нагих дружников и выставляют.
Халена думала, что каленое железо нести в голой ладони придется, через костры прыгать или на углях плясать. А вон оно как — в кругу жарких костров сходиться без оружия придется. На узкой площадке в свете огня, и не до крови, а до первого крика, до тех пор, пока огонь неправого не обжжет.
— А если я его за круг выкину?
— Ты схвати его сперва, потного да нагого, — посмотрел с сомнением и вдруг улыбнулся. — А не робей, Солнцеяровна, тебе ль огня страшиться?
— Странное испытание. Соль-то в чем?
— Огонь неправого метит. Богами огонь нам даден, они правду и вершат. Коль чиста ты пред ними, не тронут, и стынью жар обернется, а коль не чиста — опалят шибко, а то и заберут. Было, факелами вспыхивали… Ох, оторвет мне голову Мирослав.
— На месте останется, не переживай. Соображу что-нибудь.
И пошла. А что кручиниться попусту? Придет время и думкам, и кручине, а пока важней дела есть. Разведка, например.
Подошла к терему, села рядом с разлегшимся Гневомиром. Спал тот сладко — набавился наян. А Мирослава не видать — ходит, наверное, правду ищет.
Халена вздохнула, с сомнением разглядывая побратима: есть ли смысл его будить? Знает ли он что? А выбора нет. Ладно, кончился сончас.
— Подъем!! — гаркнула. Того подбросило. Рука к мечу потянулась, да взгляд на лицо Халены упал, в разум ввел:
— Тьфу, на тя! Порубил бы ведь!
— Не-а. Я ж богиня, а боги бессмертны, — усмехнулась. — Разговор есть, тайный, серьезный. Двигайся.
— Ну? — озаботился, присаживаясь рядом.
— Расскажи-ка мне о князьях: кто, чьи, что из себя представляют.
— Да больно мне ведомо, — хлопнул парень ресницами. Затылок почесал. — Чего удумала-то?
— Досье собираю, с целью выявления предателя в стройных рядах единомышленников, — отрапортовала. Гневомира перекосило:
— Чего закомуриваешь?
— Потом переведу. Рассказывай, — отмахнулась. Давай карту по памяти чертить, разровняв пространство на земле. — Давай от Вышаты. Горцы своих прислали…
— Ниче о них мне не ведомо, но дурное на них думать брось. Они гор дети, крепки и в вере, и в чести. Коль здеся, знать други, а иначе и шагу б сюды не ступили и в дом не вошли и хлеба не отведали.
— Ага. Минуса…
— Чего?
— Ничего. Дальше пошли: гургулы.
— А, лисы. Ихние земли ужо росками взяты. Борун аще бажит возвернуть их, да надежа хлипка, без подмоги никак ему.
— Угу. Какой он из себя?
Гневомир описал, и Халена поняла, что это тот мужчина, что браслетом ее манил.
— Ясно. Оставим под сомнением, — протянула задумчиво. — Хотя ему смысла нет предавать, если логически помыслить. Вы ему нужны, чтоб росков выгнать. Причем все нужны и ясно живыми. Холмогоры?
— Рубахи цветом шиты, порты широкие в сапоги вправлены. Мечом и ножом справно воюют…
— А князь?
— Коренаст да плечист. Хагол кличут. С горцами знается, по украине тож теснен, роски и ему вотчину палят. Зол он шибко. С нами в дружбе. Купала ему кумом доводился.
— Не повод, — задумчиво протянула Халена.