Флора и фауна

У меня появилось странное ощущение — дома. Мама любила такие чайники, и стол у нас был именно круглый, и на кухне так же спокойно и уютно. Когда отец еще любил маму, мы каждый день завтракали и ужинали за ним, а в выходные она обязательно что-нибудь пекла. Ни до, ни после я не встречала хоть слабо напоминающее тот вкус печенье. И ни разу у меня не появлялось ощущения возвращения домой, в ту безмятежную детскую пору.

Мне стало тоскливо и проявилось раздражение — что за ерунда происходит со мной?

— Вы не стесняйтесь, — приняла мой пришибленный вид за скромность Галина. — Вас как звать?

— Зоя. У вас же мой паспорт, — напомнила, ничуть не поверив, что та из любопытства не сунула в него нос.

— Ах, да, — сходила в прихожую и взяла из ящика паспорт. Положила его передо мной. — Заберите.

— А можно?

— Конечно. Не думаю, что вы устроите Татьяне неприятности…

`Ей нет. Но ты б о себе подумала.

— … Воровать у нее нечего, да вы и непохожи на воровку…

А на кого похожа? На Мадонну? Святая ты простота, Перетрухина.

— …Скорее она, кого хочешь, обберет. Цену-то заломила? Это она может. Вы ешьте, Зоя. Кстати, меня Галей зовут.

— Очень приятно и спасибо, — взяла кусок пирога. — Знаете, сутки уже поесть нормально не могу. В гости к родственникам приехала. А они в Адлер улетели. Самолет у меня только семнадцатого, менять билеты не хотят, все рейсы заняты, говорят — звоните. А мне куда теперь? Ночь в аэропорту провела — ужас, — повторила почти дословно выдуманную легенду.

— Что ж телеграмму не дали, что приезжаете?

— Дала. В том-то и дело!

— Значит, родственники такие, — сочувственно вздохнула Галина.

Ага, значит, у тебя проблемы с родней. Взаимопонимание на уровне долга?

— Да нет, тетя Маруся хорошая, только муж ее, дядя Гена, строгий очень.

— Понятно, — кивнула, берясь за печенье.

И мне, — мысленно подтвердила я: родственники мужского пола имеют деспотичный и тем непереносимый для тебя характер. Поэтому мужчин ты любишь ласковых и уступчивых, как телят.

— Глупо, конечно, получилось. Я три года все собиралась и никак не получалось. А тут вырвалась… Вот, — вздохнула опечаленно.

— Отпуск?

— Да. Подруга в Карпаты к своим предлагала. Я сюда решила.

— Соскучилась?

— Да-а-а, — протянула загадочно — неуверенное, за которым могло скрываться что угодно. И всполошилась. — Ваш муж не будет против, что я здесь рассиживаюсь, пироги ваши ем?

— Я не замужем.

Я удивленно хлопнула ресницами.

— Что? — выгнула бровь Галя.

— Так…

— А честно?

— Вы… красивая такая, молодая…

Она хмыкнула, насмешливо глянув на меня:

— Я не молода и не красива. Не говори ерунды. Сама-то замужем?

— Нет.

— Вот видишь.

— Что?

— То. Ждешь единственного, не размениваешься?

Жду. И не разменялась бы, если б сил хватило противостоять…

Видно, что-то отразилось в моем взгляде, проникло некстати сквозь мастерски отточенную актерскую игру. Женщина нахмурилась и сочувственно спросила:

— Красота — проклятье, да?

— Скорее наказание, — и замялась — самое время отчаливать. — Пойду, спасибо за пирог и чай. Очень вкусно. И познакомиться приятно было.

— Сиди, куда спешишь? Печенье вон еще попробуй.

— Нет. Спасибо огромное, сыта. Накормили, — улыбнулась благодарственно и робко. И поспешила вон с кухни.

— Заходи, если что надо будет.

— Спасибо, зайду, — и вышла.

Теперь нужно дождаться вечера, сбегать за снедью и устроить повторный благодарственный визит с тортом. Когда жених явится.

Первый раунд прошел на «ура». Женщина оказалась доверчива, как карибский тюлень-монах. Те именно из-за исключительной доверчивости своей к людям и вымерли…

Глава 9

Валентина чуть не наизнанку вывернулась, готовясь к встрече с Бройславом. Она пошла на жуткие траты, чего не позволяла себе раньше, экономя на каждой возможной мелочи, чтоб достичь своей цели — квартиры в Москве.

Платье, белье, салон — изрядно отодвинули ее от цели, и все же она не жалела. Мысль о свидании, длинной и наверняка прекрасной ночи с романтическим красавцем-венгром вытеснила из головы все меркантильные размышления.

Полседьмого за ней пришла машина — белый кадиллак. Одного этого Вале хватило, чтобы упасть в омут иллюзий и нафантазировать по дороге в гостиницу о длинном романе с богачом, что приведет ее к благополучному замужеству и стабильной жизни.

Ровно в семь перед ней распахнули двери номера.

Около семи я стукнула каблучком в соседкину дверь, потому что руки были заняты — в одной торт, в другой два кило винограда. И приготовила до идиотизма наивную маску лица открывающему. Им оказался Сергеев. Холеный, одетый с иголочки и чисто по-английски, строго и аккуратно, от носков домашних туфель до запонки в манжете рубашки. Я могла побиться о заклад: на нем не было и нитки искусственной ткани, ни одной пуговицы меньше, чем за сто долларов дюжина. Мне захотелось отвесить джентльмену низкий поклон, подметя кокошником и кистью руки цементный пол лестничной клетки. Но, увы, мой костюм имел иной дизайн — упрощенный для особо нетерпеливых.

Мужчина пробежался по моей конституции взглядом, не обратив внимания ни на улыбку от сережки до сережки, ни на ножки, выглядывающие из-под юбки ровно на метр.

Скверно. Если мужчина уделил моим достоинствам не больше двух секунд, значит, к семейству озабоченных не относится, и ловить его за доверчивое место бесполезно. Видно, Галина не глупа и жеманство оставила в юности. Плюс ей, мне минус — зачем я тогда в мини вырядилась? Ну, с другой стороны, не попробуешь — не узнаешь.

— Здравствуйте, я из соседней квартиры. Меня Зоя зовут, — поперла напролом в квартиру, выставив торт. — Я к Галине. Вот, — сгрузила несколько растерявшемуся мужчине на руки провиант. Захлопнула дверь, скинула туфельки, вроде как опомнилась. — А ничего, что я к вам?

— Проходите, — ровным голосом пригласил Леонид, сохраняя маску невозмутимости на лице. Секундная слабость была побеждена, и на сцене опять выступал уверенный и немного надменный лорд. — Вам придется подождать — Галина занята.

Чем это, интересно? Крапает очередной научный труд или фикус поливает?

Ой, тетенька, не стоит так усердствовать в трудовом направлении — в любовно-половом оно лучше будет — мужик все ж в доме.

— Чай? — сгрузив мой презент на кухонный стол, спросил Леонид и опомнился. — Извините. Разрешите представиться: Леонид.

— А по отчеству? — засмущалась я.

— Я настолько стар? — выдавил холодную улыбку.

— Что вы, наоборот… в смысле, молоды. Вы муж Галины, да? — отодвинула стул и плюхнулась на него быстрее, чем Сергеев попытался помочь, поухаживать.

— Жених, — сообщил сухо и оглядел помещение, видно, выискивая слуг или кнопку звонка для их вызова.

— Вы неместный, да? — открыв рот от восхищения, спросила я. Мужчина, наконец, удостоил меня взгляда прямо в глаза, и я заметила под чопорно-надменным занавесом тумана в них живость и любопытство. Не совсем вереском покрылся на новой Родине, жива, значит, рассейская душа.

— Отчего вы так решили?

— Выглядите, как на картинке журнала мужской моды.

Сергеев выгнул бровь и вдруг улыбнулся почти тепло и искренне:

— Я из Англии. Бетфорд.

— Фамилия, да?

— Город.

— О-о-о! — округлила глаза, как положено неискушенной провинциалке, которая в жизни ничего, кроме Отечества масштабом с Селезневку, не видела.

Лорд выдавил улыбку и в который раз огляделся: может, не знал, как стол сервировать, может, не решил еще, надо ли. Я помогать не стала — ногу на ногу закинула, и скромно сложив руки на коленях, принялась пристально изучать «англичанина». Он смутился по истечении минуты и решился-таки на героический подвиг сервировки. Пока чашки перемещались на стол, Сергеев три раза погладил взглядом мои конечности.