Чудес не бывает

Долг.

Долг, долг, долг, — все, что слышал от него Орри.

Ты должен за то, что я называю тебя сыном.

Ты должен за то, что имеешь крышу над головой.

Должен за то, что родился на свет и был взят на попечение, а не откинут как щенок.

Должен за то, что живешь как дворянин, а не как смерд. Должен за то, что дышишь воздухом владений Даган.

Орри оглядел богатое убранство покоев отца — подобной роскоши в Верфуле нет и не было. Но все можно было бы исправить, удачно женившись. Однако отцу все равно на желания сына, как на него самого.

— Верфул нужно содержать…

— Это твои трудности! Не жалуйся мне как виллан! Ты получил замок, и скажи спасибо, что я не отобрал его у тебя!

Орри склонил голову, пряча недовольный блеск глаз — забрать? Как же! Кому нужны руины? Боз не потянуть развалины — пришлось бы вложить колоссальные средства, чтобы более менее привести их в порядок, и он о том знает, поэтому и не претендовал. Зато можно годами колоть ублюдку глаза своей щедростью — тебе достался замок! Стены, покрытые мхом, два этажа продутых насквозь ветром помещений, в половину из которых нельзя зайти, не рискуя жизнью — пол совсем прогнил. Башня, что ни сегодня — завтра свалиться на головы крестьянам и покосившаяся конюшня, в которой всего две лошади — Оррика и Гарта.

Достался, ничего не скажешь.

И все же, отец прав — какой- никакой, а все же замок, все же крыша над головой.

Но они требуют содержания и, если на то пошло, у Орри есть долг, но перед дедом и вотчиной Даган, а не перед отцом, живущим не зная забот.

— Я готов жениться хоть на ведьме, но за деньги! — объявил Орри.

— Никто не отдаст тебе в жены богатую наследницу. Напомнить твой позор — сватовство к баронам Миро и Дукарри? К мелкопоместным дворянчикам Валенто и Тибу?

Лицо Орри закаменело:

— Тогда заплати ты.

— Я заплатил тебе, отдав Верфул! — грянул Боз. Помолчал и, видя упрямую твердость во взгляде сына, понял, что тот не сдастся. Пришлось применить уступку и угрозу. — Если ты женишься, я тут же подпишу бумаги об отказе на Верфул, если нет — сегодня же мои юристы подготовят бумаги к процессу по восстановлению моих прав на родовую вотчину. И месяца не пройдет, как ты пойдешь пасти овец или вернешься к службе наемником! Выбирай!

Орри понял, что выхода нет: отец могущественный сеньор, а скоро станет тестем троюродной племянницы короля. Орри же бастард без связей, денег, прав.

Одного он не понимал — кого сейчас больше ненавидит: отца, не оставляющего ему выбора или ту женщину, что став его женой, ляжет как валун на дорогу, преграждая путь к нормальной жизни. Выходит, он зря стремился, зря мечтал, зря трепыхался?

— Твоя женитьба может оказаться недолгой, — тихо заметил герцог, качнувшись к уху сына. — Ты всегда сможешь получить развод, не вмешивая в личное дело церковь. Женщины — хрупкие создания.

Намек был более чем прозрачен, но Оррик должен был возненавидеть будущую жену слишком сильно, чтобы решиться на подобный шаг.

И герцог дал пищу к ненависти:

— Это она настаивает на браке с тобой.

— Зачем?

— Как еще нищенке породниться с благородной веткой Даган?

— И ты согласен? — не бывалое дело.

— Шантаж. Она слишком много знает. Любой компрометирующий слух поставит крест на браке Галиган с Даниэллой.

Понятно — все для родного сына, даже прах надежд внебрачного ребенка к его ногам.

Н-да, видно слухи о вольностях Галиган уже достигли королевского двора.

— Убери ее, — предложил Орри и даже готов был сам это сделать.

— Не могу. Лучше держать ее при себе.

Это было непонятно Орри и наводило на мысль, что отец многого не договаривает. Однако пытать герцога бесполезно, как плавать в догадках, ища выход из положения. Стало ясно, что он попал в ловушку, а та фраза, что отец бросил ему, даруя надежду, как собаке кость — еще одни силки. Стоит жене Орри нечаянно отдать Богу душу и уже у Боз появиться право на шантаж. Не только долг будут вменять ублюдку, но и прижимать к стене преступлением, грозя выдать, отдать в руки правосудия.

Кому он, что докажет?

Нет, становиться марионеткой в руках отца Орри не собирался.

— Итак: делаешь услугу своей семье или лишаешься моей благосклонности и наследства. Выбирай.

Орри уже выбрал, но челюсть свело от злости и потребовалось серьезное усилие и время, чтоб выдавить глухое:

— Женюсь.

— Прекрасно.

Герцог открыл двери и крикнул слугам:

— Тащите эту в церковь! И писца сюда, быстро!!… Сразу после церемонии ты получишь документ о моем добровольном отказе в твою пользу на право владения Верфул. Он станет твоим безраздельно и навсегда.

Как же ты щедр! — поморщился мужчина и с тоской подумал, что у него остается один выход поправить состояние дел — вновь пойти в наемники.

Он думал, что самое худшее позади, но увидев невесту, понял, что разговор с отцом был медовой бочкой — а деготь-то — вот он.

Карга, которую иначе не назовешь, в ветхом тряпье, грязная, страшная, толстая, смиренно ждала его у алтаря, вытаскивая из спутанных волос листики. Отец Патрик в ужасе взирал на нее, вжимаясь в стену у аналоя. Слуги недобро косились, держа руки на рукоятках коротких мечей на всякий случай.

Орри замер на пороге церковки и готов был вцепиться в косяк, только бы не идти дальше.

— Мне это мерещится! — затряс головой, отгоняя страшное видение.

— Соберись! — потребовал герцог.

— Ты издеваешься, отец!

— Ни у тебя, ни у меня нет выхода, — Боз потряс перед носом сына свитком с отказом на владение Верфул.

— Спасибо, конечно, но даже за счастье владеть им безраздельно, а не жить под угрозой, что в любой момент ты погонишь меня в шею, — мужчина ткнул пальцем в сторону ведьмы. — На этот подвиг я не способен!

— Я не прошу тебя лечь с ней в постель!

— Да? Благодарю повторно, твоя милость не знает границ, но хочу заметить — я и сам не лягу с ней, причем за все золото мира! И не только в постель, на одну поляну! Ты хочешь сделать из меня импотента?

Боз тяжело вздохнул, понимая состояние парня и, щелкнул пальцами, призывая слугу:

— Вина и побольше!

— Прикати бочку, — посоветовал Оррик, ретируясь за дверь, во двор, подальше от ужасной картины — своей нареченной. Свинья, с хрюканьем завалившаяся в лужу грязи, показалась ему чудеснейшим животным, способным вызвать слезы умиления, тогда как чудовище, ожидающее его у алтаря, вызывало приступ тошноты.

У Орри мелькнула мысль: а не податься ли ему в наемники прямо сейчас? И Бог с ним, с Верфулом.

— Не глупи! Не будь слюнтяем! — громыхнул герцог и, толкнув сына на скамейку у церкви, сунул в руку полный кубок вина. — Пей!

Орри посмотрел на свое отражение в винной глади и уставился на мальчика слугу, что замер с подносом перед мужчинами.

— А ты не хочешь жениться? Приданное — замок Верфул.

Предложение мальчишку явно заинтересовало.

— Вперед, мой друг! — выпил вина Орри и, отобрав поднос, кивнул слуге в сторону закрытых дверей.

— Перестань паясничать, — потребовал Боз.

— Нет, я тверд в своем решении! Вперед малыш! — запихнул растерянного слугу за дверь церкви и привалился к ней спиной. Не прошло и минуты как в нее начали ломиться, с воплями сотрясая поверхность. Боз рывком отодвинул сына и вновь сунул ему в руки полный кубок:

— Решил накачать? Тогда не нужно было стаскивать меня с лошади. Прямо в седле и привел бы к алтарю.

Вырвавшийся из церкви слуга, был явно с ним согласен — глаза парнишки были полны ужаса.

`Надо было помыть и причесать эту суку', - подумал Боз, и тут же отмахнулся от глупой мысли — много чести время на ведьму тратить. Истерики Орри хватает!

А тот уже пил вино прямо из кувшина, проливая на грудь содержимое.

Видно утопиться в спиртном решил.

Кувшин хлопнулся на поднос.

— Еще! — оттерев губы ладонью, потребовал Орри, решив довести себя до свинячьего состояния — когда лужа — в радость, а жаба кажется прекрасным видением зачарованной принцессы.