Страница 77 из 92
— Это умелый монтаж!
— Правильно, с вальяжным господином, который плохо говорит по-русски. Зато сицилийский его акцент прекрасен. Хотя вообще-то он живет в Чикаго…
— Монтаж, монтаж! — упорствовал второй.
— Да боюсь ты, — злорадно усмехнулся первый. — Какой монтаж? Зачем он нужен? Пока я эти снимки никому показывать не собираюсь. Я думаю, что мы с тобой договоримся.
Полиглот подпер рукою сердце:
— Ты… Ты… Да знаешь, я…
— Довольно, господа! — сказала властно Маргарита Николаевна. — Я от вас устала, — и тут же свечу задула.
Начальников спецслужб какое-то теченье тьмы умчало прочь из кабинета и разбросало по их машинам.
И кавалькада черных лимузинов под вой сирен, в сопровождены! «канареек», движенье перекрыв, заторопилась от института…
А по кабинету разлился мягкий свет. И Маргарита Николаевна, уже сидевшая на низеньком диване, позвала:
— Фрида! Не будешь так любезна посмотреть, там кто-нибудь остался из людей?
Надменная княжна, опять сменившая свой облик на сморщенную старушонку, сняла с колен вязанье и, встав, спросила:
— А мне-то можете сказать, хозяйка, откуда, ну, этот, самый-самый, приказы издает? Ведь если судить по их, приказам, содержанью, то не иначе, как из клинической больницы имени профессора Стравинского!
— Все так, — ей улыбнулась с дивана Маргарита Николаевна. — Откуда же еще? Об этом, правда, не говорят. Поскольку это — самая большая тайна. Государственный секрет! Но что поделать, если человек с обычной язвой, таких приказов сочинить не может. А потому всем все понятно. Кроме вот этих, из так называемых спецслужб.
Старушка кивнула:
— Жаль, конечно. Человек болеет, а они ему покоя не дают. Все «правь да правь»! Да-а-а, с совестью у них проблема. Нет совести. И не на что купить…
— Увы, но не жалеют здесь больных душою! — печально согласилась Маргарита Николаевна. И спросила: — Ну так как же, посмотришь ты, там кто-нибудь остался?
— Иду, иду! — старушка выглянула в коридор.
Там, прислонившись к стене, стояла девушка с огромными глазами, с прыщами на лбу. И безобидная, как одуванчик.
— Вы, милая, к колдунье? — старушка оглядела коридор. И не увидела в нем больше никого.
— Да!.. Если еще не поздно, — как испугалась девушка.
— А где все остальные?
— Их выгнали милиционеры и эти, в масках. Фрида удивилась:
— А вас не тронули?
— Они меня, ну, не заметили.
— Очень интересно! — и Фрида поманила девушку рукой. — Тогда входите. Вы будете последней на сегодня… Маргарита Николаевна! К вам посетитель… Ступайте в эту дверь.
Маргарита Николаевна полулежала на диване. В мягком свете непонятных ламп она казалась бледной и уставшей.
— Садитесь, — глазами указала на кресло перед диваном. И прикрыла глаза. — Вас зовут… Оксаной?
— Да, — девушка поникла, как будто стеснялась имени.
— Вы влюблены в мужчину. Он — Игорь… Игорь… О, фамилия какая! Да, это звучит величественно — Игорь Муромец!.. Вы встретились случайно на набережной Волги. Он первым к вам подошел и с вами заговорил… Вы полюбили с первого же взгляда. И вы готовы для него на все, поскольку любите его сильнее жизни… А он… А он женат! — рассказывала Маргарита Николаевна с закрытыми глазами. — Да, я вижу Игоря в квартире, с ним женщина… красивая… какие кудри золотые! Ребенок с ними… Ему два года, мальчик… сейчас болеет… А Игорь любит вас… Мне все понятно. Вы хотите его влюбить в себя еще сильней. Чтоб он ушел из дома, развелся и женился на вас. Не правда ли?
Маргарита Николаевна глаза открыла и в упор взглянула на Оксану. А та смотрела на колдунью глазами, распахнутыми настежь. Как окно без стекол. Смотрела и молчала.
Ответа не дождавшись, Маргарита спросила:
— Так я права? Вы этого хотите? Чтоб я его влюбила насмерть в вас?.. Скажу вам прямо, это для меня несложно… Вы мне дадите руку, я капну воском свечи вам на ладонь, произнесу совсем коротенькое заклинанье, смочу вам губы и лоб волшебной жидкостью и — все! Он будет вашим сердцем, душою и, конечно, телом… Подо ждите, я в будущее заглянула, — и Маргарита Николаевна глаза закрыла вновь. — Так, так… чудесно… Ну вот, вот вижу… Ах, как вы счастливы! Как славно вы живете!.. У вас друзей не перечесть, ваш дом всегда от крыт для них, вас называют идеальной парой… А каких три славных малыша у вас: девчушка и два мальчишки, близнецы. Девчушка похожа больше на него, вся в конопушках, а мальчики, ну, вылитые вы! Я поздравляю! Все сложится отлично. Так редко бывает, уж поверьте мне… Но между прочим, вы не ответили! Скажите «да, я этого хочу», и мы приступим. Я лишь возьму свечу. Ну что и же — «да»?
Оксана со всхлипом сказала:
— Нет!
По бледному лицу колдуньи мелькнула тень. А в переносицу вонзилась складка.
— Я, кажется, ослышалась, — сказала Маргарита Николаевна. — Вы сказали…
— Нет! Нет! — Оксана кусала губы.
— Тогда, наверно, я плохо объяснила… Вы любите его, он — вас. Чего еще вам?.. Я вас соединю, и счастья получите за десятерых. Да что там! За десять тысяч несчастливых пар! Такое счастье может только сниться, поверьте уж колдунье, — Маргарита выглядела растерянной. — Поймите, коль судьба вот так благоволит к вам с ним, то этим грешно швыряться. Вы больше ни с кем и толики такого счастья не испытаете. Ни с кем вообще!
Оксана схватилась руками за лицо:
— Я знаю. Но…
— Какое, к черту, «но»?! Поймите, от счастья отказываться нельзя. Вам шанс дается? Так берите! Хватайте! Тащите на себя!.. Ведь этот шанс — как мост над пропастью. Вы либо идете по нему. либо… летите в пропасть. Откуда вас не вытащит никто. Никто, вы слышите?
— Я слышу.
Маргарита Николаевна уже сидела на диване, как можно ближе наклонясь к Оксане. И говорила:
— Девочка моя, ну, объясните мне, скажите, что вам мешает ответить «да»? Я вас не понимаю… Ко мне при ходят сотни несчастных женщин, просящих о любви, мечтающих вернуть себе любимых, вернуть любой ценою. Хоть на день, на час… Они готовы все отдать за это. Готовы взять грех любой, любую цену заплатить: деньгами, кровью, душой! А вы…
Оксана сняла с лица ладони. На колдунью смотрели чистые глаза, не знающие лжи.
— А я? — спросила тихо Оксана. — А я люблю его.
— Ну, да! Вот и любите на здоровье, на счастье! Ведь я же говорю, что…
— А он?
— Что «он»? — нахмурилась колдунья.
— Он любит сына. И жену… Сейчас он как бы между двух огней! Вы понимаете? — Оксана не повышала голос. — И даже если он жену разлюбит, то сына — никогда… И я не хочу, чтобы он сына разлюбил! Я не смогу быть рядом с тем, кто сына своего не любит!.. И что тогда?.. Получится, что я… я развела отца с любимым ребенком. Я развела, не кто-нибудь другой! Я буду виновата в несчастье двух людей… Мне кажется, вы что-то не то там, в будущем, увидели. Не может быть такого, чтоб я забыла все и думала лишь о себе, и была счастливой вот просто так… Не то вам показали. Не то!
Маргарита Николаевна откинулась на спинку дивана. Морщинка на переносице разгладилась.
— Да, Оксана, с вами не затосковать!.. Ну, хорошо! Пусть так… Тогда скажите, чего хотите вы от меня. Смелее! Я разные капризы исполняла. И если вы узнаете, с какими желаньями ко мне порой приходят, то не поверите. Но люди в своих замашках зачастую страшнее демонов. И коварней… Поэтому — смелее! Меня вам не удастся удивить. Что надо сделать? Подстроить несчастный случай его жене? Чтоб вы потом усыновили его ребенка? Раз плюнуть!
— Нет! Не надо ничего подстраивать Ирине! Оставьте ее в покое! — Оксана аж дернулась.
— Хорошо, не буду… Но я услышу или нет, что вы хотите? Молчите? Тогда заглянем в будущее ваше, но без него. Попробуем? Согласны?
— Мне все равно, — ответила Оксана.
— Не может быть! Будущее безразлично одним покойникам. Им вообще живется спокойней всех! — сказала Маргарита Николаевна и глаза прикрыла.
Она молчала долго. Когда ж вернулась в этот мир, во взгляде была печаль.
— Ты знаешь, — медленно проговорила, — я не нашла тебя… Без Игоря тебя там, в будущем, я не увидела… Мне показалось, я видела в один из близких дней… мост Старый через Волгу, воду… она все ближе, ближе… султан из брызгов… холод, мрак… и — все!.. А после этого тебя уже не видно.