Врата ведьмы

— Она отдыхает в соседней комнате, — прошептала Мама Фреда. — Я уже собиралась будить ее, когда увидела, что луна взошла.

— Взошла, но позвольте ей еще немного поспать. Луна должна стать полной. У нее впереди длинная ночь и тяжелое утро.

— Я слышала, что судьба Аласии зависит от ее решения. — Это заключение вызвало на гладком лице женщины широкую улыбку, как если бы сама эта мысль удивила ее. — Такие маленькие плечи, чтобы нести целый мир.

— Она справится, — сказал Эррил веско.

Женщина криво усмехнулась.

— О, с твоей помощью, справится, разумеется.

Эррил обнаружил, что испытывает некоторые затруднения в присутствии знахарки.

— Елена сильная, — сказал он, желая положить конец дискуссии.

Мама Фреда устроилась в кресле, глубже погрузившись в подушки. Это движение вызвало визг протеста животного, сидящего на ее плече. Тикал, тамринк с золотой гривой из ее родных джунглей. Его хвост, отороченный черно-медным мехом, окутывал шею женщины. На его крошечной безволосой мордочке, обрамленной огненно-рыжей гривой, сверкали два огромных черных глаза.

— Елена сильная… сильная… — причитал он, подражая Эррилу.

Женщина успокоила существо прикосновением руки и почесыванием за ушком. Животное служило одновременно спутником и глазами для старой знахарки. Рожденная слепой, она давно была привязана к тамринку и видела лишь его образами. Сейчас внимание тамринка захватил Эррил.

— Сильная, говоришь? — насмешливо переспросила Мама Фреда. — Ты не помогал служанке у ее постели и не удваивал дозу сонной травы, чтобы она впала в забытье. На ее плечах огромная ноша.

— Я осознаю это прекрасно.

— Правда? Тогда настоящая поддержка, а не просто короткое слово или кивок могут облегчить ей сердце.

Эррил слегка прогнулся под таким обвинением. Действительно, после того танца на вершине башни он пытался держать дистанцию в их с Еленой отношениях. Он не мог выставлять напоказ свое сердце. Елене не нужен был еще и этот груз.

— Ты знал, что завтра у Елены день рождения? — спросила Мама Фреда.

— Что? — Эррил не мог скрыть в своем голосе сильного удивления.

Мама Фреда кивнула.

— Мне сказал ее брат.

— Но почему она сама не?..

— Потому что она старается быть сильной, — ответила Мама Фреда, поднимаясь. — Ведьмы не празднуют свои дни рождения со сладостями и добрыми пожеланиями. — Старая знахарка прошествовала мимо Эррила к боковой двери. — Пошли. Пришло время ее будить.

Эррилу пришлось приложить усилие, чтобы последовать за ней. Он чувствовал себя полным глупцом. После пяти сотен зим он так и не научился понимать сердце женщины. Вздохнув, он пересек комнату.

Когда речь заходила о женщинах, меркла даже сложнейшая загадка Врат Плотины.

Елена проснулась, как только услышала голоса в главном зале ее башенных покоев. Хотя она и не могла разобрать слов, но узнала характерный говор Мамы Фреды и монотонные интонации родного стендайского языка Эррила. Елена закрыла глаза и вытянулась всем телом. Ей снился дом, пение матери, когда та пекла на кухне, смех отца, возвращавшегося домой после долгого рабочего дня на фруктовой ферме. Она крепко сомкнула глаза. Как же хотелось вернуться в этот сон из мира кровавой магии и армий демонов.

При звуке голосов Елена заставила себя открыть глаза. В ее темной спальне не было окон и совершенно не ощущался ход времени. Но если Эррил уже был здесь, то, вероятно, луна взошла. Он пришел, чтобы разбудить ее.

Она слабо привстала. Темнота в ее комнате была не полной. В углу, на пьедестале из серебряного таузианского мрамора, покоилась изношенная черная книга с выгравированной бордовой розой на позолоченной обложке.

Кровавый Дневник. Талисман Елены, ее законное наследство и тяжелая ноша.

Сейчас позолоченная роза мягко мерцала с обложки книги, испуская голубоватое сияние, похожее на лунный свет. Луна взывала к книге. Елена знала, что, когда наливается луна и поднимается к своей высшей точке, ее свет пробуждает внутренний огонь. Если открыть книгу, дорожка соединит ее мостом со звездами.

Мягкий стук в дверь дал понять, что к ней пришли. Елена присела на постели.

— Заходите, — выкрикнула она.

Дверь открылась.

— Хорошо спалось? — спросила Мама Фреда, просунув голову в дверной проем.

— Да, спасибо тебе.

— Отлично, отлично. — Мама Фреда широко распахнула дверь и прошла к прикроватному столику, неся в руке длинную тлеющую лампаду. Старуха зажгла единственный фонарь, когда в комнату вошел Эррил.

Елена смотрела на жителя равнин. Она заметила, как тот поддерживает свою правую ногу, и при переносе веса на нее его веки опускаются. Хотя он и научился хорошо это скрывать, нога из-за ножевого ранения причиняла ему немыслимую боль. Когда он подошел ближе, Елена увидела, что его пышный наряд, одетый для Великого Зала, заменен привычным стендайским верховым костюмом: черные сапоги, поношенные коричневые штаны и зеленая кожаная куртка поверх груботканой бежевой рубашки. Он даже повязал свои волосы цвета воронова крыла полоской красной кожи.

Такое знакомое одеяние успокоило Елену. Рядом с ней был Эррил, которого она хорошо знала и которому полностью доверяла.

Елена откинула покрывала. Она все еще была в спальном одеянии. Когда она выскользнула из-под покрывал, фонарь встрепенулся и засиял ярче. Елена мельком поймала свой образ в зеркале над чашей для умывания. И снова испытала потрясение. Кто была эта незнакомая женщина в зеркале? Она прикоснулась к своему лицу. Ее волосы разметались по плечам мягким каскадом рыжих локонов. Ее глаза, все еще зеленые, как у молодой девушки, отливали золотом под светом лампы.

Заклятие, бросившее ее на борт «Морского стрижа», украло у нее четыре зимы, преждевременно доведя ее до зрелости. Она провела рукой от лица по очертаниям своего нового тела. Хотя она давно привыкла к своему внешнему виду, моменты, подобные этим, продолжали удивлять ее.

— Луна почти налилась, — сказал Эррил. — Нужно подготовиться.

Елена кивнула.

— Я думаю, нужно пойти на башню. — Она быстро натянула толстую шерстяную мантию поверх спального одеяния, повязав ее поясом, а на ноги надела пару комнатных туфель.

Одевшись, она двинулась к Кровавому Дневнику. Сияние розы стало мощнее за последний короткий промежуток времени. Ее пальцы на мгновение зависли в воздухе, прежде чем прикоснуться к книге. С этой ночи все изменится. Под ногами Елена чувствовала смещение миров. Но пути назад не было. Затаив дыхание, она взяла книгу в свои красноватые руки. Подняв ее, ведьма повернулась.

— Я готова.

— Тогда отправляемся. — Эррил прокладывал путь из спальни в главные покои. Он прошел к стене и откинул гобелен, скрывающий секретную дверь к коротким лестничным сходням на крышу. Между Эррилом, идущим впереди, и Мамой Фредой Елена карабкалась вверх по лестнице. С крыши на нее подуло ночной прохладой. После трех пролетов лестницы морской ветер стал развевать подол ее мантии. Она сильнее затянула пояс и прижала книгу к груди.

Любимец знахарки позади нее верещал от холода и пытался глубже уткнуться в ее шею.

— Тебе тепло, милая? — спросила Мама Фреда у Елены, приподнимая лампу.

— Да, но, без сомнения, зима уже близко.

— Мы все еще можем вернуться в нижние комнаты, — промолвил Эррил. — Книга может быть открыта где угодно.

Елена покачала головой и прошла к камням парапета. Лунный диск целиком возвышался над морем.

— Нет, мне бы хотелось открыть ее здесь, перед лицом луны. — Она опустила книгу. Роза на ее обложке засверкала еще сильнее.

Эррил и Мама Фреда отступили, уступив ей место.

Она уже тянулась к обложке, когда рев дракона прорезал ночную тишину. Елена подобострастно склонилась над книгой, защищая ее, но очень быстро распознала трубный глас. Это был Рагнарк.

Елена вытянулась, и все трое двинулись к краю парапета.

— Что-то случилось, — сказал Эррил и начал всматриваться в тьму Алоа Глен.