Страница 48 из 51
— Я только посижу тут, ладно? — сказал Веня. — Подожду.
— Конечно, конечно… — с готовностью закивал хозяин. — Конечно, жди, дорогой, отчего не подождать? Друзей ждать будешь? И много их?
Веня, с трудом передвигая ноги, прошел в дальний угол и мешком опустился на стул.
— Много. Очень много… — он поднял голову и посмотрел на черные с проседью усы хозяина. — Уходить тебе надо. Убегать. Может, еще успеешь.
— Уходить? — удивился кавказец. — Зачем, дорогой? Кто же тогда тебе поможет, дорогой? Кто воды подаст? Кто вина нальет? Ты, я вижу, совсем без сил. Подожди, дорогой, я сейчас…
Вытирая руки передником, он побежал за стойку. Веня положил голову на руки и закрыл глаза.
Его разбудил крик и звон лопнувшего витринного стекла. За окном густым потоком текли насупленные лица, разинутые рты, воздетые кулаки. Сколько он проспал? Полчаса?.. Час?..
— Христом-богом прошу! Христом-богом! — заверещало рядом.
Несколько молодцов за руки за ноги выволакивали из-за стойки усатого хозяина.
— Зачем, дорогие? — кричал он, вращая обезумевшими глазами. — Побойтесь бога! Бог у нас один!
— А ты нашего бога не тронь, чурка поганая! — мрачно отвечал один из молодцов. — Ты бога гадом называешь! Саня, веревку давай, веревку! Вон там, на фонаре и приладим…
Кто-то грубо схватил Веню за плечо, тряхнул, развернул лицом вверх.
— А ты кто таков? Тоже чурка?
«Вот и все, — пронеслось в Вениной голове. — Надо же… Ливан прошел…»
— Нет, — сказал он, сглотнув. — Я не чурка.
— Да какая он чурка, Димыч? — прокричал кто-то от двери. — И не похож вовсе. На жида похож, а на чурку — нет, не похож.
— А насчет жидов, что, команды не было? — поинтересовался Димыч, веселыми глазами изучая побелевшее Венино лицо.
— Пока не было… — ответили от двери после паузы, продлившейся, по крайней мере, несколько веков. — Да брось ты его, мать твою в зад, помоги с этим боровом! Ишь, падла, еще упирается! Чебурек сраный!
Послышались мягкие звуки ударов. Димыч звучно отхаркнулся, примерился было на пол, но затем передумал, пожевал во рту и сплюнул Вене на голову.
— Ничего, жидок, не расстраивайся. Дойдет и до тебя. Ты тут еще посиди немного, ладно? — он с сожалением выпустил Венино плечо и выскочил наружу, помогать товарищам.
Оцепенев, Веня и впрямь некоторое время сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Затем он зашел за стойку и сунул голову под кран. За окном закусочной гаркнули, ухнули нараскачку: «и — раз!.. и — два!..» В воздух взлетело обмякшее тело кавказца.
— Димыч, Димыч, отходи, обоссыт!..
Дернулись, мелко задрожали в предсмертной судороге ноги, полилось из ослабшего мочевого пузыря.
— Ах ты сволочь, прямо на спину!
— Вот-вот! Мало, что при жизни на нас ссут, чучмеки поганые!
И все, кончено. Течет снаружи все та же река, воздетые кулаки, насупленные лица, поглядывают на свисающее с фонаря мертвое тело, на мертвого чурку, и поделом ему, чтобы, погань, не зарился! А это что? Где? Да вон, там! Ах, это… это вожди!
Посреди запруженной народом улицы, вместе с народом, во главе святого народного возмущения — черный «хаммер» с опущенным верхом, а в «хаммере» — стояком, с простертой в будущее рукой — он, вождь, огромный, ростом метра под два с половиной, как на памятнике, как на броневике… впрочем, почему «как»? — разве «хаммер» не бронированный? — конечно, бронированный! — значит, без всяких «как»! — вождь, с простертой в будущее рукой, на броневике, во главе вооруженного восстания!
Вооруженного? А что, уже стреляют? А ты не слышишь? А и впрямь — выстрелы… в кого это, интересно? Уж не по нам ли? Нет, что ты, паря… менты с нами и армия тоже. По чуркам стреляют, по кому же еще. Ну, если по чуркам, тогда конечно… А кто это все бутылки побил, винище поразливал? Как кто?! — Чурки, кому же еще… Вот ведь гады!
Дождавшись, пока броневик с вождем проедет, Веня выбрался наружу. До Чкаловского он шел вместе с потоком, мимо разгромленных магазинов и свисающих с фонарей чурок, а затем свернул направо и пустился бегом. Ему нужно было срочно добраться туда, на Васькин остров, на берег тихой речки Смоленки. Туда, где все это началось и где обязано закончиться. Транспорт не ходил, так что Веня мог рассчитывать только на свои ноги. Примерно через час он пересек реку по Тучкову мосту.
На Васильевский погромы еще не добрались — во всяком случае, в том масштабе, в котором они шли на Петроградской стороне и, возможно, в других районах. Скорее всего, вожди направляли толпу на Исаакиевскую площадь, к зданию мэрии — брать власть. Здесь же, на васильевских линиях, было относительно тихо, хотя уже повсюду бродили возбужденные люди, собирались кучками, размахивали руками, вызывающе поглядывали на редких милиционеров, на что те отвечали лишь потупленными лицами и смущенными улыбками.
В начале Малого проспекта Веня остановился передохнуть возле витрины магазина электроники. Там собралась большая толпа; люди слушали новости и перебрасывались короткими комментариями. Когда Веня подошел, насмерть перепуганный хозяин магазина как раз делал очередную попытку закрыть свой бизнес.
— Ну что, мужики, я закрою? — говорил он, чуть ли не молитвенно складывая руки. — Обед у меня.
— Не видишь, народ слушает? — сурово отвечал кто-то из толпы. — Ты что, — чурка?
— Какой же я чурка? — хозяин засуетился, полез за пазуху, вытащил нательный крестик. — Вот, глядите. Православный я. Скажешь тоже… чурка!..
— А коли не чурка, то понимать должен.
— Да я что, я ничего… пускай народ смотрит… конечно… — мямлил хозяин, отступая и тоскливым взглядом обводя свое обреченное добро.
Веня протиснулся к телевизионным экранам.
— …свидетелями событий исторического значения, — бойко частила в микрофон смазливая корреспондентка, стоя на фоне здания Биржи. Мимо на нее в сторону Дворцового моста двигался мощный людской поток: насупленные лица, воздетые кулаки, раззявленные рты.
— Происходящее невозможно назвать беспорядками. Это, поистине, всенародное возмущение. Видно, что у людей наболело. Они выражают свой протест, в основном, мирно, и без каких-либо эксцессов. В настоящее время колонна демонстрантов движется к зданию городского правительства с требованием об отставке. Они твердо намерены взять в свои руки власть в городе и, возможно, во всей стране. Сергей?
На экране возникла телевизионная студия.
— Вы слышали репортаж с места событий, — произнес диктор. — По сведениям из других источников, городские власти уже не контролируют обстановку в северной столице. Посланные на наведение порядка силы ОМОНа перешли на сторону демонстрантов. Кое-где происходящее уже именуют восстанием. Командир Ленинградского военного округа отказался выполнить приказ вывести на улицы города танки. В интервью местному радио, которое в настоящее время превратилось в рупор восставших, он заявил, что, как и все честные люди, является верным сыном русского народа, а потому сердцем находится с демонстрантами и надеется в ближайшем будущем присоединиться к ним не только духовно, но и самым реальным физическим образом…
Диктор взял со стола листок, всмотрелся, креня голову набок, и продолжил:
— Нам сообщают, что события, по всей видимости, уже перекинулись в столицу. В разных районах Москвы отмечены стихийные митинги сторонников процесса, получившего название… — диктор снова всмотрелся в листок. — …Великой Майской Национал-Коммунистической революции. Мы продолжим подробно информировать вас о происходящем. А пока, после рекламной паузы вы увидите очередной выпуск передачи «Играй, баян!» Оставайтесь с нами!
— Слава богу! — сказал кто-то в толпе. — Давно пора. Может, теперь что-то сдвинется. А то на рынок не выйти. Всюду эти…
— А вот ты возьми и выйди, — отвечал другой. — Сейчас самое время чурок за усы подергать.
— А вот и выйду!
Веня выбрался на улицу и побежал дальше.