Квазимодо

«Лапушка, Чиф, — прошептал Илан в микрофон. — Я тебя вижу. Молодец. Давай теперь, двигай дальше. Вперед, дружище. Вперед.»

Чиф услышал команду «вперед», встал и озадаченно отряхнулся. Это было еще одним нарушением заведенного порядка, согласно которому Илан должен подойти к сидящему Чифу, принять у него обнаруженную мину, похвалить, погладить, позвать других людей и лишь потом двигаться дальше. Но приказ есть приказ… Чиф обогнул кучу и уныло потрусил вдоль улицы. Почему же все-таки «вперед»? Видимо, что-то он сделал не так. Но что? Может быть, он просто обнаружил не все, что должен был обнаружить и поэтому хозяин не торопится погладить его? Наверное, так оно и есть. Наверное, надо просто искать получше, надо просто… и тут сильный запах — не взрывчатки, нет, — острый, замешанный на оливковом масле запах врага ударил его по ноздрям. Конечно! Вот она, разгадка! Вот чего хотел от него хозяин! Теперь Чифу предстояло доказать, что и это он способен сделать не хуже Оскара. Пес поднял голову. Запах рекой лился из оконного проема прямо над ним. Не колеблясь более ни секунды, он развернулся, взял разбег и двумя мощными маховыми движениями запрыгнул внутрь.

Они увидели друг друга одновременно — он и враг. В руках у врага был автомат, и Чиф немедленно прыгнул в сторону, чтобы не попасть под очередь. Это было ошибкой, хотя еще и не такой серьезной. Этот враг оказался умнее, чем его товарищи в соседнем доме. Он и не думал стрелять. Глядя Чифу прямо в глаза, он стал медленно опускать автомат на пол, и это сбило с толку неопытного пса, уже настроившегося на зигзагообразную атаку под автоматным огнем. Он приостановился, ища новое продолжение, а враг уже выпрямлялся, держа в правой руке длинный блестящий нож-коммандо с зазубринами. Ах, Чиф, Чиф… где ж ты был полторы секунды тому назад? Зачем ты подарил их сильному противнику? Нет, далеко тебе еще до Оскара, ох, далеко… тот бы не колебался…

Но дороги назад не было — ведь хозяин рассчитывал на него. И Чиф прыгнул, целясь всем своим весом во вражескую грудь, а страшной разинутой пастью — во вражеское горло. Сшибка!.. оба упали на пол и покатились в облаке пыли, рычания и проклятий. Зазвенев, отлетел в сторону нож. Чиф почувствовал, что пасть его наполнилась кровью… только чьею? Врага? Его собственной? Неважно… неважно… неважно… Рыча, он рвался зубами к жилистому горлу противника, к пульсирующей артерии… еще немного, немного… он знал, что побеждает… он был сверху, он твердо упирался всеми четырьмя лапами, он был силен и решителен, а сопротивление врага слабело с каждым мигом…

Собственно говоря, он так и не понял, что же все-таки произошло. Еще мгновение назад он стоял над поверженным врагом, готовясь порвать его сонную артерию, и вот… Чиф пошевелил ногами… вроде целы… попробовал встать… получилось с третьей попытки. В ушах звенело невыносимым звоном. Он вспомнил про врага и обернулся. Человек на четвереньках уползал из комнаты внутрь дома. Но Чифу сейчас было не до него, он с трудом держался на ногах. Взрыв был настолько велик, что Чиф даже не услышал его, настолько силен, что угол дома обвалился, а наружная стена комнаты осыпалась, и теперь Чифу открывался беспрепятственный вид на разгромленную улицу, на клубящуюся в лучах прожекторов пыль, на метровую воронку прямо на том месте, где раньше была куча строительного мусора, где несколько минут тому назад Чиф сидел, поджидая Илана… а, кстати, где Илан? Пасть была полна кровью… нет, это все-таки его кровь… успел-таки враг полоснуть ножом… хорошо — не по горлу, а щеки заживут… Он спрыгнул на улицу и, шатаясь, пошел к воронке, ища Илана. Сначала он нашел его наушники и удивился: обычно Илан вещами не разбрасывался. Чиф стоял около наушников, недоуменно обнюхивая их и прикидывая, не взять ли, не отнести ли Илану. Илан, наверное, засмеется, потреплет его по загривку и скажет: «Уж больно ты инициативный, Чиф. Запомни, приятель: твое дело лохматое — выполнять приказы…»

По улице к нему бежали голанчики, бежали по всем правилам, с круговым прикрытием, красиво, как на учениях.

На щеки наложили швы. Ветеринар Боря обмотал чифову морду крест накрест, и это было ужас как неприятно. Но приходилось терпеть, потому что Боря предусмотрительно связал Чифу ноги, а голову пристроил таким хитрым макаром, что не потрешься, не почешешься. В таком унизительном положении Чиф провел несколько дней, утешаясь мыслями о жестокой мести, которую он непременно устроит Боре сразу по освобождению. Увы, хитрый Боря сам развязывать его не стал, а послал помощника, который вроде как был ни при чем, да и вообще — глупости все это… месть, не месть. Главное — надо поскорее вернуться назад, к Илану. Попросить его, чтоб не сердился за невыполненное задание, извиниться, объяснить. Илан поймет, он добрый.

Но Илан не пришел и в клетку. Вместо него приходили разные другие, с дурацкими вопросами и нелепыми предложениями. Чиф, понятное дело, отказывался, люди настаивали и приходилось отваживать их грубостью и угрозами. Оскар тоже отсутствовал, и из этого следовало, что они с Иланом работают где-то вдвоем, полностью разочаровавшись в Чифе. Мысль об этом была невыносима. В дополнение ко всему, в опустевшей оскаровой клетке поселили какого-то полугодовалого щенка, тем самым как бы подчеркнув, что теперь место Чифа — среди таких вот несмышленышей, а вовсе не вместе с настоящими боевыми собаками. Щенка Чиф поколотил при первой же возможности, поколотил и покусал, больно и несправедливо, потому что щенок был уж совершенно не виноват в его, чифовых, бедах.

Избитого и скулящего щенка куда-то забрали. Оставили в покое и самого Чифа. Он лежал в своей клетке и думал об Илане и об их последнем, таком неудачном бое. Ноздри его раздувались, словно заново вдыхая адскую смесь запахов развороченной улицы — запахов пыли, дизельных выхлопов, горелого мусора, взрывчатки и крови, непонятно чьей — вражеской?.. его собственной?.. Илана? Чиф фыркал, выгоняя запах из ноздрей, но он возвращался снова и снова.

А потом Чифа списали по причине профнепригодности, отдали в хорошие руки, благо, желающих хватало. Он сбежал через неделю, когда понял, что из всех обитателей дома только он полагает, что его новое жилье — временное. Сбежал и вернулся на родную базу, и возвращался потом еще несколько раз — из разных мест и от разных хозяев. Но Илана все не было, а со временем и память о нем стала мало-помалу блекнуть на фоне новых обид и радостей, так что как-то раз, убежав из своего очередного дома, Чиф обнаружил, что армейская база уже не является для него столь притягательной целью, как прежде. Насильно мил не будешь. И он зажил самостоятельной жизнью бродячего пса, ни у кого ничего не просящего, зато и никому ничем не обязанного.

Одиночество — строгий учитель; вроде бы и говорит «вы», а в классе только «ты», и подсказать некому, справляйся, как хочешь. А пес и справлялся, без проблем. Если бы не зеленые фургоны, то было бы вообще, считай, замечательно. Он уже и имя свое позабыл; даже запах той страшной улицы почти совсем, почитай, выветрился из самых дальних закоулков его памяти… и вот именно теперь, когда все, вроде бы, пошло на поправку, теперь, когда он перестал ждать Илана даже во сне и решил взять в хозяева Мишку, и Мишка согласился, и дал ему новое имя, и жизнь, коврик, и дом… именно теперь прежний кошмар, поднатужившись, выдавил в их уютный подвальчик этого мерзкого типа, пахнущего врагом, кровью и прошлым. Пес снова оскалил зубы и зарычал.

«Квазимодо, я тебя в последний раз предупреждаю! — сердито крикнул Мишка, поворачиваясь от раненого. — Выгоню к чертям собачьим!»

Ага. Все вы такие умные. Как бы потом жалеть не пришлось. Ладно… наше дело лохматое… пес обиженно отвернулся, но все же краем глаза отслеживал происходящее. Сначала отключить правую руку, а потом… береженого Бог бережет.