Страница 10 из 29
Тень слишком напоминала своим поведением обыкновенное живое существо. Она представлялась киммерийцу чем-то вроде хищника, но хищника думающего и наделенного сверхъестественными возможностями. Ему казалось, что имей она возможность обмениваться со своими хозяевами мыслями, то повадки у нее были бы иные. Конечно, предположение это основывалось скорее на интуиции, чем на фактах, но Конан своему предчувствию привык доверять.
Наконец, окончательно расставив приоритеты в своих ближайших действиях, киммериец направился к казармам. Визит к Телиде он решил отложить до вечера.
Сейчас предстояло разобраться с тем, что происходит в сотне. А в том, что что-то происходило, он не сомневался.
Сатти навел киммерийца на мысль, что среди его солдат есть те, кто знает намного больше, чем говорит. Возможно, кто-то из них был причастен непосредственно к раздвоению личности Хамара. Кроме этого, не стоило забывать и того, что Шеймасаи рассказал об Амьене. О его связях с фансигарами.
Конан злился на себя, что так долго не обращал внимания на ситуацию с Амьеном. Мало того, что новоиспеченный десятник встречался со слугами Кали, он встречался с ними в квартале Тринадцати Стен! В месте, которым, по словам Телиды, некоторое время назад интересовался покойный ныне Сатти, которого всерьез занимали только самые трудные головоломки. Одно это должно было подтолкнуть киммерийца к действиям. Даже если это было простое совпадение.
Теперь же Амьен исчез в неизвестном направлении. Вместе с ним могла исчезнуть и ниточка к фансигарам, в непричастность которых к ситуации с Хамаром, Конан не верил.
Пусть от проблем шла кругом голова, но можно же было выделить хотя бы четверть колокола на беседу с Амьеном! Тогда, может, и не пришлось бы сейчас думать над тем, с какой стороны лучше подступиться к поиску заговорщиков в сотне.
Хотя беда была не только с пропавшим Амьеном. В последние дни киммериец совершенно забыл о своей обязанности руководить сотней. Он не отдавал никаких новых приказов, не собирал десятников, не интересовался проблемами. Дела были просто пущены на самотек.
Сейчас было бы хорошо поговорить с кем-нибудь из десятников или простых солдат и узнать, что за настроения царят в сотне, о чем говорят люди. Вот только киммериец никому не доверял настолько, чтобы принять его слова на веру. А позволить ввести себя в заблуждение было бы смертельной ошибкой.
Поэтому Конан решил провести общее собрание десятников. Большинство из них, если не все, были преданы ему и Турану. Значит, скорее всего, ни слова лжи на собрании не прозвучит. Но и на особую откровенность киммериец не рассчитывал.
Но надо же было с чего-то начинать.
У ворот казарм, как и положено, стояло двое стражей. Сегодня за безопасность отвечали люди из десятка Джана.
Поприветствовав солдат, киммериец прошел внутрь. Он уже хотел попросить одного из воинов собрать вместе всех десятников, как к нему подошел, практически подбежал, Хасан. Следом за ним возник и Масул.
— Сотник, нам надо поговорить, — сказал Хасан.
Вот вам и надежда провести общее собрание и обойтись без тайн и лжи!
— Конечно, — кивнул Конан. — Пошли в трапезную. Нас там не побеспокоят.
Киммериец сам первым двинулся в направлении лестницы. Двое туранцев молча проследовали за ним. Встреченных перед входом в трапезую слуг, которых для удобства солдат отрядил в казармы раджа Нараин, он попросил покараулить снаружи и никого не впускать. Впрочем, и без того вряд ли кто-нибудь поднялся бы сюда.
— Устраивайтесь, — киммериец сам уселся в кресло во главе стола, указывая десятникам на скамью по правую руку от него. — О чем вы хотели со мной поговорить?
Одновременно Конан вскользь пробежал глазами по стенам. Но нет, тени в комнате не было. Помещение было не настолько большим, чтобы она могла находиться в нем, не подпадая под действие репилента.
— Мне кажется, что скоро у нас будут неприятности, — начал Хасан. После этих слов он взял небольшую паузу, ожидая реплики киммерийца, но тот промолчал, и туранец продолжил. — Солдаты говорят, что стражи на них как-то нехорошо смотрят. Кому-то даже кажется, что не только стражники, но и все вендийцы держатся с ними несколько иначе, чем раньше.
— Вы с ними согласны? — спросил Конан у своих десятников.
— Что-то чувствуется такое в воздухе, — сказал Хасан.
Услышь северянин эту фразу от кого другого, он бы немедля высмеял его. К словам же пожилого туранца он отнесся с уважением. Воин, доживший до лет Хасана, просто обязан был обладать хорошей интуицией и имел полное право на нее опираться.
— А ты что думаешь, Масул? — поторопил Конан султанапурца.
Тот не спешил с ответом.
— По-моему, поменялось не отношение стражи, – в итоге сказал он. – Они, скорее, получили какой-то нечеткий приказ. Вроде, обязанности повнимательнее приглядывать за нами. Словно мы не совершили что-то незаконное, а только собираемся это сделать.
— Просто замечательно, — выдохнул киммериец.
— И еще кое-что, — сказал Масул. — Мне очень не нравится, что подобное внимание к нам возникло не в тот момент, когда вендийцы узнали, что их браминов резал Хамар, а уже после его казни. Я не вижу повода, чтобы интересоваться нами. А вендийцы видят, и значит это то, что, скорее всего, он есть.
— Знать бы только какой, — грустно произнес Хасан.
Конан же отлично знал, какая причина была у этой заинтересованности. Еще вчера Сатти предположил, что власти могут очень скоро прознать про встречу Амьена с фансигарами. Похоже, что его опасения подтвердились. Оставалось лишь дождаться того момента, когда власти Вендии дадут делу ход.
— Желаете угадать, что у вендийцев в голове? — печально улыбнулся Конан. — Пустое занятие. Даже если вы правы, и у властей есть реальный повод подозревать нас в чем-то, то повода для обвинений у них нет точно. В столице за последнее время не произошло ничего существенного.
— Они, скорее всего, думают не о том, что случилось, — сделал вывод Хасан, — а о том, что только может случиться.
— А вот это предотвратить уже в наших силах, — заверил его Конан. — Вы говорите, что стражи нас в чем-то подозревают. Я вам верю. У меня нет никаких оснований не доверять вашему опыту. Еще я уверен в том, что каждому из десятников под силу проследить, чтобы никто из его людей не делал глупостей.
Самым плохим вариантом киммерийцу виделся тот, при котором Амьен попал в руки стражей. Им не составило бы никакого труда выведать все про его отношения с фансигарами. Это известие нанесло бы серьезнейший удар по репутации Турана. Единственное, что можно было сделать – проследить за тем, чтобы больше ни один солдат Илдиза не касался вендийских интриг.
— Вся сотня в казарме? — спросил у десятников Конан.
Хасан традиционно оставался старшим в его отсутствие и должен был знать все о перемещениях солдат по городу.
— Да, я собрал всех здесь, — ответил Хасан. — После того, как пошли разговоры о странном поведении вендийцев… После того, как я сам убедился, что это не выдумки! Я отдал приказ никому не покидать пределов нашего дома.
— То есть все здесь? — на всякий случай, переспросил киммериец, пытаясь не выдать своего удивления.
— Да, все солдаты, прибывшие в Айодхью. Кроме покойного Хамара. И еще двое из десятка Джана дежурят у ворот.
— Этих я видел, – ответил Конан. — Хорошо, что все здесь. Ты правильно все сделал, Хасан. Вы молодцы с Масулом, что сразу подошли ко мне с этим разговором. А сейчас дайте мне чуть-чуть подумать в одиночестве. Я спущусь вниз. Соберем оставшихся десятников, еще подумаем над тем, как нам лучше будет поступить.
— Сотник, — оба десятника поднялись с лавки и слегка склонили головы в знак почтения.
— Идите, — еще раз повторил он и для убедительности махнул рукой.
Подумать северянину и впрямь было над чем. Меньше всего он ожидал, что после слухов о связях с фансигарами и суточного отсутствия Амьен решит вернуться в казармы.
Конан, по правде говоря, почитал его уже мертвецом. Если пожилой туранец сам по себе не был значимый фигурой, хоть и такого варианта исключать было нельзя, он мог представлять опасность для фансигаров. Оставалось лишь удивляться тому, что они еще не расправились с ним.