Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 34

— А, черт! — произнес он вслух. — Есть ли смысл продолжать? Есть ли смысл пытаться выделить определенную историческую основу в этих непостижимых эпических поэмах? Совершенно ясно, что за этими поныне существующими памятниками — менгирами, мандалами, ватами, — за фантастическими описаниями затонувших континентов и расколотых лун должна крыться объективная истина. Но сколько там ее, этой истины?

Общепринятая трактовка была рациональной; около десяти тысяч лет назад, как утверждалось, произошла катастрофа — возможно, ианская луна была стянута с орбиты при вторжении в звездную систему какого-то тела приблизительно тех же размеров; возможно, произошло столкновение. Система была близка к пределу устойчивости. Местную луну то ли разбило на куски, то ли она была притянута достаточно близко к планете, чтобы разлететься. Ее обломки образовали Кольцо.

Согласно рациональному объяснению, после такого фантастического бедствия вместе с луной пропала и уверенность ианцев в себе. Этот честолюбивый, сильный духом народ, обладавший значительными научными знаниями, пришел в упадок, почувствовал себя побежденным. Половина его планеты сделалась недоступной из-за метеоритного дождя, падающего с Кольца, большинство технических достижений было заброшено, ианцы радовались хотя бы тому, что уцелели.

Пытаясь утешиться в теперешнем полупримитивном существовании, оправдывая свой упадок, они придумали миф о прошедшем Золотом веке, который бесполезно пытаться возродить, поскольку величайшие и самые сильные личности, гении ианцев, наполовину поэты, наполовину ученые, которых земляне называли «созидателями» или «постановщиками», — все они погибли.

Но согласно мифу, Постановщики сами вызвали разрушение луны. В каком-то смысле это, возможно, было правдой. Какой-нибудь опасный эксперимент. Правда, непохоже, чтобы это было высвобождение взрывной энергии, поскольку ианская «наука» развивалась в другом направлении. Но, может быть, они умели воздействовать на внутримолекулярные связи и так разрушили спутник своей планеты.

Но определить, верно ли это, было невозможно. У землян существовал корпус знаний, именуемый «наукой», который начал развитие со стали и паровых машин и сумел породить Врата и межзвездные корабли. При этом на каждой стадии весь корпус знаний был единым и опирался на человеческий образ мышления. По мнению же ианцев, такая система знаний дает практические результаты вне связи с теоретическими постулатами и не благодаря им, а неким магическим путем! Землянин может доказывать, что его точка зрения верна, поскольку машины работают, когда их включают. А его оппонент-ианец — хотя ианцы не опускались до такого рода дебатов — мог бы процитировать Книгу седьмую «Эпоса Мутины» и указать на Кольцо как на свидетельство того, что в Книге тоже содержится истина.

«Чтобы узнать вкус пудинга…» — подумал Марк и услышал шаги. Шайели принесла питье. Он обернулся, протянул руку за чашей и увидел, что Шайели изумленно уставилась в небо. Он последовал ее примеру и увидел луну.

III

Из всех жителей Прелла, спавших, когда появилась луна, едва ли не первыми были разбужены Старейшина Кейдад и его теперешняя «хозяйка» — это общепринятый термин, обозначающий женщину-ианку, которая живет с мужчиной и ведет его хозяйство, но не родила ему ребенка. Впрочем, анализ семейных отношений ианцев — дело весьма сложное.

Их сын и дочь — соответственно, ее сын и его дочь — оказались среди семнадцати молодых людей, проводивших вечер с Элис Минг и Рейвором. Их крики и переполошили весь дом.

А семнадцати горластых юнцов, рассыпавшихся по городу, вполне достаточно, чтобы перебудить все его население. Началось что-то вроде цепной реакции. Те, кто уже увидел луну, поднимали тех, кто еще спал; шаровые фонари оживали, пробыв выключенными не более получаса, и скоро весь город расцвел, словно поле фантастических цветов — синих, красных, желтых, зеленых, белых. В колонии лихорадочно жужжал коммуникатор, была пущена в ход редко употреблявшаяся срочная связь — жители будили своих друзей или требовали объяснений от информата. Земляне и ианцы, одетые и голые, оставив сны, видеозаписи, музыку и любовь, выбегали из дверей и с изумлением таращились на луну. Вскоре даже маленькие дети очутились перед ликом странного небесного светила — родители схватили их и вынесли на улицу.

— Значит, твои усилия увенчались успехом, — сказала хозяйка Старейшины Кейдада уважительным тоном, каким обращаются к людям выдающимся и значительным.

Он решительно возразил:

— Нет. Наблюдай и думай. Это не луна.

Кейдад не мог скрыть злости и огорчения.

Действительно, в течение нескольких секунд после появления этой луны стало ясно — во всяком случае всем, кто интересовался подобными вещами, — что она не может быть гигантским и отдаленным небесным телом. Она двигалась слишком быстро, и орбита ее проходила внутри Кольца, но тем не менее это был огромный предмет. До сих пор никакого объекта таких размеров не было видно поблизости от Иана, разве что десять тысяч лет назад, прежде чем луна была…

На том большинство наблюдателей заканчивало свои размышления.

Доктор Лем ухватился за резные деревянные перила веранды, чтобы тверже держаться на ногах. Что-то коснулось его голени. Решив, что это Помпи, он проговорил:

— Ничего, старушка, все в порядке. — И попытался потрепать ее по голове.

Пальцы коснулись гладкого холодного металла, и Лем с досадой понял, что вмонтированные в дом медицинские датчики направили к нему поддерживающий аппарат. Помпи же спала, ровно дышала, и ее изящные усики поднимались и опускались в такт дыханию.

Доктор резко оттолкнул аппарат, сделал глубокий вдох и попробовал на старинный манер определить угловой диаметр объекта, плывущего по небу. Вытянул руку, поднял большой палец, подвел его к диску и понял, что новая луна примерно в два раза меньше. Другими словами, угловые размеры этого предмета около четверти градуса. Однако будучи гораздо ярче, чем Кольцо, под которым он перемещался, диск казался значительно крупнее. Несомненно, лукавая память впоследствии заставит людей утверждать, что луна занимала восьмую часть неба.

И эта возрожденная луна подавала знаки своего присутствия — так же, как Кольцо низвергало вниз метеоры.

Явления начались далеко на севере, где — как в любом подобном мире — солнце активизировало молекулы верхних слоев атмосферы. Благодаря постоянному распылению частиц Кольца, на Иане были яркие полярные сияния вне зависимости от времени года. Но сейчас мощные пласты полярной стратосферы вытянулись в длинные пологие сияющие огнем полосы, словно божественный перст поманил их к экватору. Огромные ниспадающие светящиеся занавеси встряхивали свои складки над рекой Смор, отливая синим и желтым, а временами становились темно-красными. Свободные радикалы, рассеянные в атмосфере, вызывали все новые реакции, так что, казалось, занавеси расходились, колыхались и становились огромной двойной перевернутой радугой с меняющимися цветами. На небесной сцене, для которой сейчас полярное сияние создавало нечто вроде изогнутой рампы, начался великолепный фейерверк. Переливались невероятные самоцветы, расходились пылающие кольца, вспыхивали молнии, столь яркие на фоне черно-серебряной ночи, что глазам было больно.

За этим зрелищем последовало другое, абстрактно-декоративное: ряд за рядом возникали изящные светящиеся кривые. Линии сменяли друг друга так, словно искусный мастер играл на органе, издававшем не слышимую, а зримую музыку, и решил испробовать гармонии заурядной темы, заданной ему великим композитором, прежде чем обратиться к партитуре и начать настоящее исполнение. Это зрелище длилось минут десять, за ним последовала новая серия — символы и знамения. Огромное огнедышащее чудовище двигалось, изрыгало языки пламени и в конце концов сожрало собственный хвост. Затем две фигуры в доспехах, с мечами и щитами, сошлись в схватке посреди неба, а закончив сражение, преобразились в цветок с синими лепестками и белым венчиком. Под конец почти все небо закрыло сверкающее желтое колесо, которое, бледнея, крутилось на невидимой оси и, казалось, по мере вращения втягивало в себя окружающую тьму.