Десантура

**

...Десантники не всегда падают с неба. Хотя бригада и готовилась, еще в Зуевке, к прыжкам, линию фронта бригада переходила на лыжах. Да, по честному, какая там линия фронта? Все представляли ее огненной дугой, ощетинившейся злыми пулеметными очередями и тявканьем минометов. А тут немцы сидели в опорных пунктах - бывших деревнях. И, как правило, вдоль дорог. Потому как Демянский край - это сплошные болота. Незамерзающие. Только сверху метровый слой снега. Вот по нему десантники и шли на лыжах в рейд по немецким тылам.

Ночь. Мартовский легкий морозец. Белые призраки на белом снегу.

-Витек, постой...

-Ну чего там? - раздраженно обернулся сержант Витька Заборских.

-Крепление, будь оно не ладно...

-Почему перед выходом не проверил? - зло спросил командир отделения.

-Да проверил я! - шепотом возмутился рядовой Шевцов. - Пружина натирает чего-то...

-Не ори! - свистящим шепотом ответил сержант, - Чего она у тебя там натирает?

-Да пятку...

-Разворачивайся и ползи назад. В расположение! Мне криворукие и косоногие тут не нужны. Сказал же еще вчера - все подогнать! - сержант окончательно разозлился.

-Да подогнал я, Витек! Ботинки промокли, блин... Внизу вода сплошняком!

-Обратно, говорю, ползи!

-Не поползу! - набычился Шевцов. - У меня, между прочим, взрывчатка. И что я там скажу?

-А что я лейтенанту скажу, если ты, скотина, все отделение тормозишь, а значит, всю роту!

-Еще всю бригаду, скажи... - обозлился Шевцов, дергая что-то под снегом.

-Вань, бригада - это мы!

-Скажешь, тоже...

-А кто еще?

Шевцов ничего не ответил, яростно дергая пружину крепления, впившуюся в промокший задник правого ботинка и натиравшую сухожилие. Кажется, ахиллово? Так его доктор на санподготовке называл?

-Ладно, Вить... Пошли. На привале посмотрю. Поможешь?

-Помогу. Только до привала еще как до Берлина раком.

-Доберемся и до Берлина.

Слева взлетела немецкая ракета.

Немцы их пускали экономно. Все-таки в котле сидели. Обычно не жалели ночью ни освещение, ни патроны. А здесь сидят как мыши. Раз в пятнадцать минут запускают. Еще реже шмальнут куда-то очередью. Или того хуже - одиночным. Больше намекая нашим - не спим, не спим! Нечего к нам за языками лазать!

А мимо две тысячи человек в белых маскхалатах в тыл проходят!

'Блин, как же все-таки тяжело идти!' - подумал Заборских, утирая пот с лица. Шли они на лыжах охотничьих. Широких - с ладонь. По целику на них не бегают. Ходят, высоко поднимая ноги. Колено до пояса. И так пятнадцать километров...

Под утро поднялась метель.

Идти стало сложнее. Но зато, хоть как-то следы заметало... Впрочем, после такого стада:

-четыре отдельных батальона;

-артминдивизион;

-отдельная разведывательно-самокатная рота;

-отдельная саперно-подрывная;

-рота связи;

-зенитно-пулеметная рота;

Две тысячи шестьсот человек в промежутке между двумя опорными пунктами - Кневицы и Беглово - а это всего лишь пять-шесть километров поля.

Впрочем, метель не помогла...

Когда рассвело, бригада устроилась на дневку...

-Шевцов, что у тебя с креплением?

-Не только у него, сержант, - откликнулся ефрейтор Коля Норицын. - Почитай, пол-отделения маются. А то и пол-роты. А, стал быть, и пол-бригады.

Заборских ругнулся про себя. Несмотря на морозную зиму - в феврале до минус сорока двух доходило - болота так и не замерзли.

Десантники проваливались до самой воды - сами здоровяки и груз у каждого - пол-центнера.

Сначала думали идти в валенках. Хотя днем и припекало уже по-весеннему, ночью мороз трещал, опускаясь до двадцати пяти, а то и тридцати. Но потом комбриг приказал идти в ботинках. А крепление по ботинку скользит, сволочь, и начинает по сухожилию ездить вверх-вниз. Некоторые уже пластырями потертости заклеивают.

-Все живы? - подошел комвзвода, младший лейтенант со смешной фамилией Юрчик.

-Так точно, товарищ командир! - козырнул Заборских. - Только вот...

-Знаю, - оборвал его комвзвода. - Решим этот вопрос. Пока отдыхайте. Костры не разводить. Не курить. Паек не трогать.

-А как тогда отдыхать? - спросил кто-то из десантников.

Млалей обернулся на голос:

-Можешь посрать сходить. Только бумаги тебе не выдам. Так что пользуйся свежим снежком. Вот тебе и развлечение.

Отделение тихо захихикало. Тихо, потому что все, в немецком тылу уже...

-Воздух! - сдавленно крикнул кто-то.

С северо-запада донесся басовитый гул.

Через несколько минут, едва не касаясь макушек деревьев, над бригадой проползли три огромных самолета.

-Транспортники... - вполголоса, как будто его могли услышать пилоты, сказал Юрчик.

-Юнкерсы? Полсотни два? Да, товарищ младший лейтенант? - спросил его самый мелкий в отделении - семнадцать лет, почти сын полка! - Сашка Доценко.

-Да, немцы их тетками кличут...

Последняя 'тетушка' уже уползала дальше, в сторону Демянска, как вдруг, раздался выстрел, второй, третий!

-Бах! Бах! Бах!

СВТшка!

А самолет так же величаво удалился. Как будто бы и не заметил...

-Кто стрелял?! Кто стрелял, твою мать?!

-Писец котенку, срать больше не будет... - меланхолично сказал Шевцов.

Вокруг забегали, засуетились люди.

Минут через пять к командованию бригады потащили провинившегося.

Заборских зло посмотрел на провинившегося косячника. А потом повернулся к своему отделению:

-Стрельнут сейчас паразита. И поделом. Чуть всю бригаду не спалил, урод. Ты, Доценка, скажи-ка мне - кто такой десантник?

-Десантник есть лучший советский воин, товарищ сержант!

-А что значит лучший?

-Значит самый подготовленный в плане стрельбы, рукопашного боя, знания уставов...

-И?

-И дисциплины, а также морально-политической подготовки!

-Молодец, Доценка! Оружие в порядке?

-Обижаете, товарищ командир!

-Немец тебя как бы не обидел.

-Я немца сам обижу, мало не покажется!

Заборских покачал головой:

-Сомневаюсь... Покажи-ка оружие.

Доценко протянул 'Светку' настырному, как казалось, командиру отделения.

А в небе опять загудело.

-Суки! - чертыхнулся кто-то, когда над лесом пронеслась тройка 'Юнкерсов'. Но уже не толстых 'теток'. А лаптежников-пикировщиков.

Правда, в пике они не заходили. Начали, твари, работать по площадям.

Мелкие бомбы сыпались горохом. То-тут, то-там - Бум! Бум! Бум!

Один особо близкий разрыв накрыл сержанта Заборских снегом, крупицами земли и мелконькими щепочками.

Хорошо, что не видели куда бомбить, твари!

И так два часа! Одна тройка улетит, другая прилетит! И с места не двинуться...

**

-Расстрелять к чертовой матери дурака! - орал Тарасов. - Не успели в котел войти - уже потери! Сколько?

Командир бригады резко повернулся к подошедшему начальнику медицинской службы.

-Девятнадцать убитых. Двадцать шесть раненых. Тяжелых десять, товарищ подполковник.

-Урод! - Тарасов схватил за грудки невысокого белобрысого десантника. - Ты понимаешь, что натворил? Два взводы вывел из строя. Два взвода! Из-за таких как ты вся операция под угрозой срыва.

Парень только хлопал белесыми ресницами.

-Расстрелять!

Пацан вдруг заплакал и попытался что-то сказать, но бойцы комендантского взвода подхватили его под руки и потащили в сторону.

-Товарищ подполковник, можно на пару слов? - комиссар бригады отвел в сторону Тарасова.

-Ну? - требовательно бросил подполковник, когда они отошли в сторону.

-Ефимыч... Не горячись. Не к добру парня сейчас расстреливать.

Тарасов прищурился и посмотрел на военного комиссара бригады Мачихина - крепкого здорового мужика огромного, по сравнению с невысоким командиром, роста. Почти на голову выше. Со стороны смотрелись забавно - маленький, подвижный, похожий на взъерошенного воробья Тарасов и основательный, неторопливый медведь Мачихин.