Десантура

Тарасов вздохнул...

**

Раздавленные неудачей в главном бою все операции, десантники разбредались по своим шалашам. А в штабе шел горячий спор. Что делать дальше?

Немцы уже обнаружили расположение лагеря - сегодняшняя атака полевого госпиталя подтвердила это. Понятно, что это была разведка боем. Но отсюда следует, что промедление подобно смерти. Необходимо сниматься и уходить. Но куда уходить, имея на руках двести раненых, из которых половина - тяжело? Тащить на себе? КУДА??

-Гринев! Тварь! Ты, где был, где был? - Тарасов вскочил с березовой чурки, заменявшей стул, когда комбриг-двести четыре вошел в штабной шалаш.

-Подполковник, успокойтесь! - крикнул на него Латыпов.

А Гринев побледнел и схватился за раненое плечо. Несколько картинно, правда, как показалось Мачехину. Гринева поддержал его комиссар - Никитин.

-Вы слова подбирайте, Тарасов, - почти крикнул Никитин. - Видите, Георгий Захарович ранен!

Гринев, поморщившись, сел за дощатый стол. Потом он погладил себя по плечу и бесцветным голосом начал:

-Бригада попала на замаскированные огневые точки - вкопанные танки. И кинжальный фланговый огонь крупнокалиберных пулеметов...

-Положить десантников за зря? Увольте! - рявкнул на Тарасова Никитин.

-Была бы моя воля - уволил бы в расход, товарищ полковой комиссар! Доклады тут не надо докладывать. Надо приказы выполнять!

-Спокойно, подполковник. Все же двести четвертая имеет боевой опыт - и Болград с Кагулом в Молдавии, и бои с белофиннами в составе Пятнадцатой армии, остановил Тарасова Латыпов.

-А эти тут причем? - презрительно кивнул в сторону Гринева и Никитина Тарасов.

-Ефимыч, спокойнее... - шепнул ему Мачехин.

А дневальный подбросил еще одну охапочку дров в печку-чугунку. Она защелкала, затрещала, и чайник снова забурлил кипятком.

-Еще раз говорю! - встал Латыпов. - Полеты будем разбирать дома. Давайте решать. Что. Делать. Дальше.

Полковник раздельно, почти по слогам, произнес последние слова:

-Шишкин, доложите обстановку.

-Южный берег реки Явонь немцами сильно укреплен. Дзоты. Закопаны танки. Окопы в полный профиль. Вдоль берега дорога Демянск-Старая Русса. По дороге курсируют бронетранспортеры. В Лесистых участках - дозоры по пять-семь солдат. Саму дорогу постоянно чистят мирные жители из Демянска, Доброслей, Игожево и других населенных пунктов. Разведка обнаружила, что в Игожево расположен штаб восемьдесят девятого полка и семьсот седьмого штрафного батальона. И какой-то генерал...

-Это когда Малеев там генерала обнаружил? - удивился Латыпов.

-Позавчера еще, товарищ полковник! - ответил майор Шишкин. - Лежали в засаде, наблюдали как старик в штанах с лампасами зарядку делал. Взяли ефрейтора из дозора, но тот помер случайно, прежде чем о генерале рассказал.

-Случайно? - засмеялись командиры.

-Перестарались, - буркнул начштаба. - Виновные наказаны.

-Как? - спросил Латыпов.

-Трое суток гауптической вахты с отсрочкой приговора до окончания операции, продолжил Шишкин. - В Демянске же, как минимум два батальона пехоты, плюс полк СС дивизии 'Мертвая голова', плюс шесть батарей ПВО у аэродрома... Считаю целесообразным выступать на Игожево.

'Если идем под Игожево - это шанс Гриневу отвертеться от ответственности...' - подумал Мачехин и посмотрел на своего комбрига.

-Демянск нам сейчас не взять, - внезапно сказал Тарасов. - Моральный дух в бригаде - ниже бруствера. Голодные, истощенные, ни одного полноценного победного боя. И вот еще... Что штаб фронта скажет по поводу изменения плана?

-Самодеятельности не будет, - отрезал Латыпов.

-Это хорошо, - буркнул Тарасов и, не удержавшись, покосился на Гринева. Тот сделал вид, что не заметил намека. Только потер плечо и поморщился.

-Если штаб фронта добро не даст - атакуем Демянск всеми силами с юго-запада, Латыпов тоже сделал вид, что ничего не заметил.

Добро было получено.

Через час.

Еще через час десантники вышли из лагеря в сторону деревни Игожево. Первым шел батальон под командованием капитана Жука. Батальон должен был оседлать дорогу Демянск-Старая Русса и создать коридор для прохода всей бригады на юг. Усилили его пулеметной ротой и ротой разведки.

А с полевого аэродрома эвакуировали еще пятнадцать человек.

**

Коридор пробить удалось. Небольшой - шириной всего восемьсот метров.

И ждали подхода бригады, отбивая одну атаку за другой. На дороге уже горел немецкий танк и три бронетранспортера. Поле было усеяно фрицами. Приданные первому батальону разведчики даже умудрились взять в плен немца, оказавшегося шарфюрером из дивизии СС 'Мертвая Голова'. Ну или 'Тотенкопф', если хотите.

Немец был здорово напуган, когда его допрашивали - злые, небритые, осунувшиеся лица русских не обещали ничего хорошего. Выяснить у шарфюрера удалось немного. Атаки здесь немцы не ожидали. Более того, надеялись, что советские десантники уйдут обратно, в болото, где их можно будет блокировать и уничтожить. А тут неожиданный бросок русских там, где их не ждали. Но теперь эсэсовцы подтягивают резервы, силами до одного полка. И ждать их нужно с минуты на минуту.

Поэтому комбат Иван Жук грязно ругался на связь и требовал от радиста вызывать и вызывать штаб бригады. Но Тарасов не отвечал.

На мат Наташа не реагировала. Уже привыкла. И когда немца расстреляли - тоже была спокойна. Просто не обратила внимание на сухой, негромкий выстрел пистолета. А может и просто не услышала, привыкла к стрельбе.

-Небо светлеет... - опять ругнулся Жук. - День ясный будет, скоро фрицы авиацию кинут.

-Кердык нам тогда, капитан, - спокойно посмотрел на восток комиссар батальона Куклин. - Но без приказа отходить не имеем права.

-Да знаю я, комиссар. Иди лучше бойцам объясни - почему они тут гибнут ни за что!

Куклин, уже пошедший было к позициям, остановился и посмотрел на Жука:

-За Родину, капитан, за Родину.

Капитан отвернулся и зло сплюнул. За Родину не погибать надо. За Родину побеждать надо.

Вдруг с западного рубежа прорыва закричали:

-Комбат! Где комбат? Связной из штаба бригады!

Капитан бросился навстречу бойцу.

Он протянул Жуку лист вырванный из блокнота, на котором неровными карандашными каракулями было начеркано:

'Батальону отходить на старую базу. Обеспечить эвакуацию раненых с аэродрома. Продолжать громить гарнизоны противника. Мачехин'. Подписи Тарасова почему-то не было.

-Что там происходит, комбат, как думаешь? - спросил Жука Куклин, когда батальон стал отходить в лес. Сумерки уже таяли под первыми лучами мартовского солнца.

-А черт его знает. Начальство друг с другом дерется, а мы с врагом. Вот и весь сказ, комиссар.

Куклин попытался что-то сказать, но не успел. Пулеметная очередь разорвала воздух над головами десантников. Жук оглянулся. К месту боя подошла колонна грузовиков, из которых выпрыгивали эсесовцы в белых куртках. Затем надевали лыжи и бросались в погоню за уходившим батальоном.

'А грамотно в цепь разворачиваются, быстро!' - машинально ответил он. 'Хорошо, что мы успели с поля уйти...'

-Бегом, бегом, бегом! - закричал комбат, подгоняя усталых десантников. - Олешко, оставь два пулемета, пусть задержат фрицев!

-Есть, товарищ капитан, - младший лейтенант лихо развернулся на лыжах и, отбежав чуть в сторону, прислонился к сосне. Затем достал карту, сверяясь с местностью, чтобы выбрать пулеметные позиции.

Воздух наполнился грохотом и визгом смертоносного металла. Вы слышали, как страшно стучат осколки по деревьям? Как шипят пули в снегу? А звук попадания пули в плоть человека не описать... Он какой-то глухой, тупой и хлюпающий одновременно. Страшный...

Младший лейтенант сполз по сосне на снег. И дал очередью по немцу, выскочившему из кустов. Потом еще по одному.

-Митька! - закричала Наташа, посчитав, что он ранен и бросилась к нему.