Сговор монстров

С этими словами Эбенезум повел нас через поляну к другой стене деревьев, казавшейся столь же малопроходимои, как и та, сквозь которую мы совсем недавно пробрались. Я на секунду задержался, чтобы окинуть прощальным взглядом залитый солнцем простор, прежде чем снова погрузиться в холод и мрак.

Далеко позади раздалось ржание единорога.

– Я придумал, какое первое желание вам загадать!

От голоса брауни я прямо подпрыгнул.

– Извини! – пропищал тот. – Я иногда слишком увлекаюсь. Это часть моего Универсального Позитивного Имиджа.

Я посмотрел туда, откуда донесся крик единорога, но деревья стояли сплошной стеной, и ничего нельзя было увидеть.

– Ты можешь перенести нас отсюда куда-нибудь? – спросил я.

– Извини. Мы с твоими друзьями это уже пробовали. – Брауни нахмурился и покачал головой. – Слишком напрягает магические мускулы.

Брауни умолк. С некоторым опозданием до меня дошло, что он, вероятно, ждет от меня какого-нибудь ответа: так напряженно я вслушивался, не подаст ли признак жизни единорог или те существа, от которых он спасался.

– А какое желание ты имел в виду? – спросил я наконец.

– Здравствуйте! – возмутился брауни. – Ты что, никогда про три желания не слышал? Мое дело их выполнить, а придумай ты уж сам как-нибудь!

Я кивнул. Брауни, безусловно, был прав. Но за последнее время столько всего случилось, что мне про желания думать было как-то некогда.

– Знаю, знаю, – продолжал он, – до сих пор мое исполнение было небезупречно. Но именно поэтому я и предлагаю вам три желания. Девиз брауни: «Это не волшебство, это Сила брауни!» – Тут он перешел на шепот. – Я наблюдаю за твоим учителем. Печально: великий волшебник лишен возможности заниматься магией из-за какой-то болезни носа. Видишь? Мы, брауни, народ приметливый! А тот брауни, которого ты видишь перед собой, еще и лекарство знает!

Я повернулся и уставился на человечка. Лекарство? Надежда росла во мне, как заря летним утром. Стоит только Эбенезуму вернуть силы, и мы доберемся до Вушты в считанные минуты!

– Уверен, что это сработает. – Голос его стал еле различимым. – Однако это тоже связано с башмаками.

Я почувствовал, что надежда пошла на убыль. В конце концов, я имею дело с растяпой брауни, который забывает, кто и что ему поручает передать. Может быть, Снаркс не так уж и заблуждается на его счет.

Малыш глянул на демона, шагавшего бок о бок с Хендриком. Можно подумать, что он прочел мои мысли.

– Некоторые надо мной смеются, – продолжал он шепотом, – но начинать всегда надо с того, что лучше знаешь. Так говорит Его Браунийское Величество.

Его Браунийское Величество? Но я удержался от вопроса.

– В общем, я могу сделать такой огромный башмак, в котором твой учитель сможет спрятаться, как в доме, и тогда никакая магия ему будет не страшна. – Брауни остановился и топнул крохотной ножкой. – Я вижу, ты мне не веришь! Вот подожди, увидишь. Рекламный показ, вот что нам нужно. Я только загляну в свои записи, и, как только что-нибудь случится, специальное предложение от брауни – огромная туфля – к вашим услугам! Учитель начал чихать.

– Проклятие! – взревел Хендрик, глядя на верхушки деревьев.

– Давай свою туфлю! – закричал я, но мой голос утонул в свисте гигантских крыльев.

Глава пятая

«Волшебник всегда должен помнить, что выносить суждение о человеке или предмете по первому впечатлению неправильно. Внутренняя, скрытая сущность человека или другого разумного существа может сделаться явной лишь при более близком с ним знакомстве; иногда в процессе познания обнаруживаются и скрытые финансовые резервы, из которых впоследствии можно черпать, окупая затраты времени и сил».

Кто-то пихнул меня к земле. Что-то схватило меня. Оно было твердым как камень. И тут же меня подняли высоко в воздух с такой же легкостью, с какой я сам поднимаю иногда с земли травинку или букашку.

Бросив взгляд вниз, я увидал стремительно уменьшавшихся Хендрика, Снаркса и брауни, которые с выражением ужаса на лицах не сводили с меня глаз. А где же учитель?

Слева от меня кто-то чихнул. Борясь с ветром, я кое-как повернул голову и увидел Эбенезума, зажатого в тисках желтой когтистой лапы. Оглядев себя, насколько это было возможно, я увидел когти и понял, что и меня держит такая же лапа.

Лицо мое было обращено к земле, и я не мог, не вывернув шеи, разглядеть того, кто нас схватил. Учитывая размер когтей, незнание могло оказаться благом. Я мог разглядывать только проносившиеся далеко внизу пейзажи и пожалел, что так плотно пообедал накануне.

Двигались мы с быстротой, превосходящей самые смелые фантазии. Я боялся, как бы ветер не сорвал одежду с моего и без того окоченевшего тела.

В ушах у меня стоял свист, из глаз лились слезы. От страха и злости я завопил, но сомневаюсь, чтобы кто-нибудь слышал мои крики, – настолько силен был шум ветра. Что могло быть хуже или унизительнее такой беспомощности?

И тут когти нашего похитителя начали разжиматься.

Я ухватился за чешуйчатую желтую лапу. Лучше уж вечно лететь, терзаемым беспощадными ветрами поднебесья, чем упасть с такой высоты и быть разорванным в клочья ветвями деревьев! Но они неумолимо приближались. В панике я и не заметил, что наш похититель, видимо, собрался приземлиться.

Неожиданно перед нами открылась заполненная людьми поляна. Но нет, то были не люди. То были абсолютно иные существа.

И тут когти разжались.

Поднимаясь на ноги, я беспокоился об учителе. Но он был рядом, – правда, его черное одеяние растрепалось, шляпа куда-то исчезла, однако в остальном он был, кажется, цел и невредим. И разумеется, чихал без остановки.

Вдруг где-то поблизости раздался страшный рев. Я привычно потянулся за своим тяжелым дубовым посохом, но его нигде не было. И тут только до меня дошло, что и посох, и мой мешок остались там, на поляне, где мы повстречали единорога!

Значит, придется драться кулаками. Не отводя взгляда от травы под ногами, я постарался успокоиться и утвердиться в решимости сражаться, если понадобится, до последнего вздоха – за Эбенезума, за Вушту!

Я поднял голову и оказался лицом к лицу с существом, подобного которому мне не доводилось видеть ни разу в жизни.

– Золото у тебя есть? – Голос прозвучал как отдаленный раскат грома. Голова создания была как у орла, однако тело ничего общего не имело с птичьим, скорее, оно напоминало тело льва. Так это он ревел? Не очень ободряющий звук. Еще у него были огромные крылья и хвост, похожий на заднюю половину длиннющей змеи. Понятное дело, я несколько оробел.

Тварь снова заворчала, очевидно недовольная моим молчанием:

– Еще раз спрашиваю, золото при себе есть? Что я мог ему ответить? Я и понятия не имел, есть у нас золото или нет. Всеми нашими финансовыми делами всегда ведал Эбенезум. Но в присутствии этого непростого создания волшебника снова скрутил жестокий приступ насморка. Змееобразный хвост твари начал нервно подергиваться. Клюв раскрылся, и из него вылетел не поддающийся описанию звук: похоже было, будто львиный прайд пытается заглушить своим ревом клекот стаи орлов. Ужасно неприятно.

– Па, кончай! – Еще одно магическое животное, на этот раз с головой и крыльями орла, приставленными к лошадиному телу, галопом пронеслось между мной и ужасающим видением напротив. – Ты что, не видишь, парнишка в штаны наложил от страха?

– Но мы же должны соблюдать обычаи! – строго заметил отец. – Грифоны всегда требуют золото.

– Да, ко как раз обычаи-то мы и собирались поменять, забыл?

– Ах да! – Грифон судорожно сглотнул. – Ладно, поговорим об этом попозже, без посторонних. Смышленый мальчик. – Ни к кому особенно не адресуясь, он продолжал: – Своевольный немного, но зато смышленый.

– Но, па! Ты же должен им сказать!

Грифон повернулся к сыну и рявкнул:

– Я ничего никому не должен!