Страница 24 из 40
– Вау! – пропищал голосок. – Дракон, волшебник и брауни! Вот это я понимаю: тройное желание!
Грифон поднял голову:
– Птички. Повсюду птички.
Я повернулся к Хьюберту и Эли в тщетной надежде, что они поторопятся закончить представление. Мне вовсе не улыбалось кончить свои дни в качестве птички для Грифона.
Эли как раз допела песню о девушке, которая томится в башне дракона, чем напомнила собравшимся, для чего они, собственно, сюда пришли. Но, не обращая никакого внимания на крики, они с Хьюбертом начали репризу.
– Готовьтесь! – прошептал я остальным. – С минуты на минуту нам пора будет уходить!
– Слушай, дракон!
– Что, мадемуазель?
– А как ты знакомишься с драконшами? Хьюберт выпустил огромный огненный шар:
– Я говорю им: «Эй, крошка, не хочешь погреться?»
И они снова пустились в пляс.
– Так я и знал, что в этом плане есть какой-то подвох! – проворчал Снаркс. – Чтобы услышать сигнал к побегу, нам придется смотреть весь их дурацкий номер!
Боюсь, я понял, что он имеет в виду. Что ж, придется пройти через это вместе. Остальные слушали в напряженном молчании.
– Помогите! Я попала в беду!
– Да что ты? А я и не знал!
– Так знай! Как только шоу закончится, за кулисы пойду и новое платье найду!
Танец стал еще более сумбурным.
– Может, пусть лучше нас съедят чудовища? – предложил Снаркс. – Все милосерднее.
– Птички… – Грифон поднялся на ноги, – Хорошенькие птички. – И он заковылял к нам.
– Проклятие! – Хендрик вновь размахнулся Головоломом.
– Нет, не смей! – Гиппогриф встал передним на дыбы. – Ты его и так уже два раза огрел! Только пошевелись, получишь по башке копытом!
– Птички… – Грифон издал клювом чмокающий звук. – Ням-ням-ням, вкусненькие птички.
– А если он кого-нибудь из нас съест? – осмелился подать голос я.
Гиппогриф встряхнул головой:
– Это самое малое, что вы заслужили. Кто так себя в гостях ведет, а?
И тут я почувствовал, как сцена чуть заметно задрожала у меня под ногами. Это танцевал брауни. Хендрик заворчал, обхватив Головолом обеими руками. А над краем ботинка показались обе руки моего учителя, готовые к магическим пассам.
– Нам жарко, мадемуазель?
– Жарко, дракон, и будет еще жарче! Зрители, однако, были не согласны. До меня донеслись злобные выкрики. Толпа снова стала напирать.
– А не поддать ли нам еще жару, а, мадемуазель?
– А поддать, дракон!
Должно быть, это и есть разогрев перед заключительным, коронным номером. Сейчас должен раздаться сигнал к бегству!
– Вкусненькая птичка… – Я почувствовал, как кто-то ухватил меня за рубашку, и, посмотрев вниз, обнаружил, что меня держат когти Грифона.
– Скажи мне, – взвизгнул Хьюберт, – сколько еще жару ты хочешь?
– Сожги меня, дракон, в огне… – Эли смолкла на полуслове, увидев гигантскую птицу, спускавшуюся на нас с неба.
– Эй, вы там, внизу! Хватит! Кончайте! – вопила птица. Она приземлилась прямо на сцену, как раз напротив дракона.
Толпа тоже перестала напирать. Хьюберт перестал топтаться, изображая танец. Все застыли на своих местах, не сводя глаз с птицы Рух.
– Вы, ребята, знаете, что меня напугать не так просто. – Тут птица указала клювом куда-то в небо. – Но вы только полюбуйтесь на это!
Когда я взглянул туда, куда указывала птица, у меня отвисла челюсть. Вот теперь мы по-настоящему влипли!
Глава десятая
«Делом первостепенной важности для вступающего в битву волшебника является заблаговременная подготовка заклинаний против всего, с чем он может столкнуться в сражении. Еще важнее – демонстрировать храбрость в бою, дабы не посрамить славного звания волшебника. Но что же делать, если сторона, пользующаяся поддержкой мага, все же проигрывает? Вот тут и следует вспомнить еще об одном правиле – безусловно, наиважнейшем: чародей обязан потребовать выплаты полной суммы гонорара еще до начала военных действий».
– Ой, сколько хорошеньких птичек! Грифон тоже обернулся посмотреть, и его когти выпустили мою рубашку.
Тысячи черных тел закрывали собой все небо.
– Голоадия наступает! – услышал я вопль Эбенезума.
– Проклятие! – закричал Хендрик. Неужели Форкснагель и вправду начался?
Неужто все, к чему мы так долго стремились, утратило всякий смысл? И я так и не увижу Вушты, города тысячи запретных наслаждений?
Эли вихрем пронеслась по сцене, кинулась в мои объятия и принялась осыпать меня страстными поцелуями.
– Если это конец, Вунти, – жарко шептала она мне в ухо, – то я хочу встретить его в объятиях простого деревенского парня!
Тепло ее губ почти заставило меня позабыть об ужасном зрелище. Но все же впечатление оказалось слишком сильным, и даже страстные поцелуи Эли не смогли его сгладить. Я отвернулся от девушки и вновь уставился в небо.
Они приближались, сотни и сотни крылатых демонов. Сначала мне показалось, что у некоторых из них по две головы, но потом я понял, что крылатые демоны везли на себе двуногих демонов-наездников. Хотя нет, попадались среди них и по-настоящему двухголовые. Устрашающее зрелище!
– Вунтвор! – позвал учитель. – Собери наш отряд! Шансов почти нет, но кое-какая надежда все же осталась. Нам придется принять бой!
Я повернулся к остальным:
– Хендрик! Хьюберт! Снаркс! Брауни! К башмаку!
Вдруг позади меня раздался страшный грохот. Я обернулся и увидел Единорога, колотившего золотым рогом о край сцены.
– Подождите! – воскликнуло великолепное животное. – Я же не с ними! Я думал, мы договорились!
В суматохе последних часов я совсем забыл про это глупое создание. Но сейчас, видит небо, не тоже отказываться от любой помощи, от кого бы она ни исходила. Хотя какой толк может быть от существа, занятого только тем, чтобы сногсшибательно выглядеть?
– М-м-м… – нерешительно начал я. – А что ты можешь делать?
– Ну как же, бороться за свободу, конечно! – Единорог всхрапнул и принялся рыть землю копытом. – Я был пленен. Даже если бы мне удалось бежать, меня поймали бы и привели назад. Но теперь мне вновь представился шанс вернуться на изумрудные луга. Твой отряд будет сражаться намного лучше под предводительством благородного Единорога! – Животное встало на дыбы. – Единорог также может послужить прекрасной центральной фигурой для батального полотна. – Он поднял к солнцу великолепный рог. – Видишь?
– Вунтвор! – раздался зов учителя. Демоны были уже почти над нашими головами!
– Па! – нервно окликнул отца Гиппогриф.
– Что? – Грифон встряхнулся и замигал. – Это не птички. Это демоны! Что здесь происходит?
С небес прогремел голос:
– Тогда присоединяйся! – крикнул я Единорогу. – Это ужасный демон-рифмоплет Гакс Унфуфаду!
Чтобы одержать победу над этим врагом, нам и впрямь понадобится любая помощь, ибо с каждой новой удачной рифмой сила этого демона возрастает!
Единорог вскочил на сцену движением столь грациозным, что у меня прямо дух захватило от восторга.
Ноздри животного раздувались.
– Пусть попробуют сразиться с Единорогом!
– Секундочку! – завопил, глядя в небо, Грифон. – А приглашение у вас есть?
Демоны, казалось, начали выстраиваться в боевом порядке.
– Проклятие! – Хендрик стоял бок о бок со мной. – Пойдем. Надо встать вокруг башмака. Так нам легче будет защищаться, пока волшебник и Хьюберт что-нибудь не придумают.
Значит, Эбенезум все-таки достаточно оправился от своей болезни, чтобы вести нас в битву. Вопреки безнадежности сложившейся ситуации у меня вдруг появилось ощущение, что, быть может, мы еще увидим Вушту.
Но увы, моего верного дубового посоха нет со мной! Я оглянулся на тот угол сцены, о который Грифон точил когти. Что ж, нет посоха, так придется обойтись какой-нибудь доской. И я быстренько подобрал себе доску подходящих размеров.