Страница 2 из 12
Все было отлично подготовлено ко второй галактической войне. Самонаводящиеся ядерные ракеты и торпеды больше не опасны: их компьютерные мозги легко выжигаются сверхмощными электромагнитными импульсами, после чего системы захвата объекта теряют разум, а «стальные осы» мечутся в пространстве, готовые поразить даже своих. С ракетами, управляемыми по радио, бороться ненамного сложнее – полигонные тесты новейшей установки радиоэлектронных помех внушают уверенность в том, что при следующей схватке люди окажутся слепы и глухи, их радары выйдут из строя еще до начала боеконтакта.
Но на вооружение пограничных планет поступили кинетические орудия, и это перечеркивало все усилия фринов в тот исторический момент, когда их ударный боевой флот сосредоточился в туманности Угольный Мешок, на границе освоенного человечеством пространства...
Одна из таких батарей – под носом у Мадэна.
Командир группы спецназа отбросил неприятные мысли, сосредоточился на главном, еще раз оглядел лагерь за колючей проволокой. Да, он все правильно просчитал, здесь самое уязвимое место. Дроглов не видно, часовой на этом кусочке пространства только один, словно люди меньше всего ждут атаки со стороны огромного гнилого болота. Надеются, что враг придет по суше? Глупцы. Самоуверенные болваны. Единственный часовой, и тот еле переставляет ноги, дремлет на ходу.
Командир группы поднял вверх указательный палец, отдавая команду ликвидатору. Тот мгновенно выдвинулся вперед, уложил на кочку арбалет – бесшумное устройство, позаимствованное у людей. Фрины не хотели на первом этапе операции использовать собственное оружие, метавшее молнии. Оно, конечно, уничтожило бы врага надежнее и быстрее, но могло демаскировать готовившийся к атаке спецназ.
Зачем рисковать? В арсенале человечества множество отработанных способов борьбы с часовыми, только изучай и выбирай лучший.
Фрины долго колебались, анализируя варианты с бесшумной винтовкой и арбалетом. Пулю ядом не покроешь, потому выбрали арбалет, только снабдили его двойным лазеро-оптическим прицелом, а стальные стрелы покрыли веществом, парализующим дыхание человека... Мадэн вспомнил, как в секретной лаборатории проверяли десятки ядовитых соединений, изучая, какое из них быстрее и надежнее убивает представителей вражеской расы. Ради этих тестов корабли фринов незаметно вторгались во владения противника – с риском для жизни спецгрупп и экипажей. Взятый в плен «материал» доставлялся в лабораторию на Моранво, где ученые тщательно исследовали метаболизм людей.
Мадэн криво ощерился, припоминая, сколько длинных стальных игл пришлось ввести в тело седовласого инструктора, чтобы сломить волю человека, чтобы враг научил лучших бойцов группы «Призрак» тонкостям стрельбы из арбалета...
К войне готовились долго, кропотливо прорабатывая каждую мелочь, учитывая негативный опыт первой схватки. Десять лет по времяисчислению землян вся цивилизация фринов была одержима только одной мыслью: поквитаться. Отомстить. Поставить выскочек на место. Уничтожить их до последней особи, чтобы господство фринов во вселенной больше не оспаривалось, не подвергалось сомнению.
И вот настало время все расставить по местам.
Отравленная стрела вонзилась точно в горло часовому – так, как отрабатывали на полигоне Моранво. Тогда провели три или четыре сотни опытов, чтобы получить верный ответ: люди теряли способность кричать и контролировать свое поведение, когда стрела перебивала им позвоночник в районе горла. Как показало сканирование, именно там проходят все нервные магистрали, связывающие тело с головным мозгом. Тяжелая металлическая стрела, перешибая кость в нужной зоне, разрывала командные связи, лишала жертву возможности к сопротивлению. Во время многочисленных тестов на полигоне это выяснили абсолютно точно. Именно тогда снайперы начали отрабатывать выстрел из арбалета в горло как лучшее средство нейтрализации часового.
Теперь все прошло без неожиданностей. Вражеский солдат не вскрикнул, не успел подать какой-либо знак. И уже не имело значения, произошло это потому, что был перебит позвоночник, или потому, что подействовал сильный яд, от которого у жертвы свело судорогой мышцы.
Дежурство по штабу тянулось невыносимо медленно и тоскливо. Старший лейтенант Мезенцев терпеть не мог такие наряды, предпочитал тащить вахты где-нибудь в стороне от начальства. Как говорится, чем дальше от командования, тем спокойнее живешь – эту истину знает любой опытный офицер. Начальство хлебом не корми, только дай устроить внеочередную проверку, а потом, докопавшись до какой-нибудь мелочи, радостно вздрючить всех, кто подвернулся под руку.
Нет, правильный наряд – это наряд на приличном удалении от штаба. Жаль, в этот раз не удалось отвертеться, теперь вот приходится томиться, дожидаясь восьми утра, когда произойдет смена. Единственное, что немного согревало душу, – факт, что в медчасти дежурит Мариночка Ведищева, очень симпатичная голубоглазая кукла-блондиночка, неравнодушная к вниманию Мезенцева.
Старший лейтенант так и называл ее – Мариночка, – делая исключения лишь в тех случаях, когда рядом находился командир гарнизона Саванга. Или начальник штаба. Или какой-нибудь вышестоящий офицер из управления флота.
Помянув главный штаб, старший лейтенант Мезенцев суеверно перекрестился, дабы не накликать беду. Сразу вспомнился командующий пятым флотом адмирал Борисов, о котором во всех бригадах сектора слагались легенды. Этот, с позволения сказать, умник мог довести до истерики любого нормального офицера. Слава богу, планет с ракетными батареями у флота в избытке, равно как и частей ПВО, не говоря уже о линейных кораблях и крейсерах, каждый из которых, вне всяких сомнений, требовал постоянного внимания Борисова.
Его любимые фразочки: «Любой командир корабля только тогда заслуживает уважения, когда сумеет сделать жизнь подчиненных невыносимой», «Сегодня – суббота, завтра – воскресенье, чертовски хочется поработать», «Непуганый боец предрасположен к безобразиям, это – потенциальный преступник, будущий убийца и насильник» – передавались из уст в уста, но со смехом их могли произносить лишь те, кто ни разу не попадал под тяжелую руку адмирала.
Начальнику гарнизона Саванга частенько доводилось переживать оглушительные «раздраи» во время проверок Борисова. Старший лейтенант Мезенцев даже краем уха слышал о том, что в былые годы генерал-майор Левенко дважды подавал жалобы на командующего флотом, мол, этот человек постоянно унижает достоинство офицеров. Только обе истории ничем хорошим не закончились, адмирала с должности не сняли, более того, он пообещал положить эти рапорты в гроб генерал-майору и даже «не пустить слезу над телом безвременно отошедшего в мир иной бездельника».
Старший лейтенант Мезенцев снял фуражку, нервно провел тыльной стороной ладони по лбу, хотя пота не было – просто стало не по себе, когда вспомнил об адмирале Борисове. К счастью, того сейчас не наблюдалось и близко от Саванга, командующий пятым флотом находился где-то в другой части созвездия Центавра, проверяя свои владения и, как обычно, доводя офицеров до тихой истерики.
А то ведь, окажись рядом, мог испортить восхитительную идею, как скрасить вахту... Мезенцев с трудом пережил первую половину дежурства – пока в штабе царила утомляющая дневная суета. Лишь теперь, ближе к часу ночи, по домикам и казармам разбрелись даже самые ретивые вояки. Штаб опустел, остались только горемыки вахтенной смены во главе с оперативным дежурным.
Мезенцев грустно вздохнул, вспомнив о том, что в этот раз приходится нести наряд вместе с подполковником Дорониным. Тот был старше чуть ли не на десяток лет, поэтому считал помощника молодым офицером, особых вольностей не позволял. Бывало, с другим коллегой Мезенцев мог и в рубке оперативного дежурного покемарить, а то и новости послушать, глядя в стереовизор... Но, увы, подобное являлось грубым нарушением Устава гарнизонной и караульной службы, а потому с Дорониным не проходило. Это могло бы состояться лишь в случае, если б вахту в рубке оперативного «тащил» кто-то из более молодых офицеров, с кем у Мезенцева существовали приятельские или равные отношения. Не срослось...