Смертельная поездка

– Я скажу тебе, что я думаю. Я думаю, что здесь произошло что-то непредвиденное – какая-нибудь катастрофа – и эти говнюки в камуфляже стараются сделать так, чтобы никто ничего не узнал. Их не смущает, что ради этого они убили двоих людей, и если они нас найдут, то тоже убьют, просто потому, что мы случайно забрели не туда.

Грейс смотрела на Шарон и думала, что ей это осознание дается труднее, чем им. Она хороший полицейский, как Магоцци. Для нее почти невозможно плохо думать о людях, разделяющих, по ее мнению, ее идеалы.

– Энни права в одном, – сказала Грейс. – Нам сейчас не важно, кто они и за кого играют. Нам нужно выбираться отсюда. Окрестности просто кишат этими молодчиками. Скоро они обнаружат наш «ровер», и тогда во всем городе для нас не найдется безопасного места.

– О господи, – прошептала Энни, уставясь в зеркало так, будто видела там совсем не свое отражение. – Они не только «ровер» могут найти. Мы забыли в кафе свои сумочки.

Шарон закрыла глаза.

– Боже мой.

Грейс протяжно вздохнула и выглянула из окна.

– В котором часу стемнеет?

– В полвосьмого-восемь, – незамедлительно отозвалась Энни, но Шарон покачала головой:

– Это в Миннеаполисе. Мы восточнее, и темнеет тут минут на тридцать раньше – тем более в таких лесах, как здесь.

Грейс сравнивала степени риска двух вариантов возможных действий: попытаться прорвать оцепление при дневном свете или подождать еще час до наступления темноты. Это было решение из разряда тех, от которых зависит, будешь ты жить дальше или умрешь, и ей не приходило в голову доверить его подругам или устроить голосование.

– Подождем, пока стемнеет, – сказала она. – Если позволят обстоятельства, заберем сумочки по дороге.

– А как мы выберемся из города? – спросила Шарон. – Этих ребят среди деревьев очень трудно заметить. Мы же не можем просто пойти по дороге, как три гуляльщицы.

– Будем двигаться не по дороге, а рядом с ней. Ползком, если понадобится. И не по той дороге, по которой пришли. Солдаты контролируют ту сторону города, поэтому мы пойдем в другую. Даже если они патрулируют дорогу, то не пешком, а на джипе, – мы услышим их раньше, чем они нас увидят. – Она посмотрела на Шарон: – Как тебе план?

Шарон мысленно улыбнулась. Вопрос Грейс был чистой воды проявлением вежливости, потому что Грейс Макбрайд все равно будет делать то, что сочтет целесообразным.

– Вообще-то не очень. У меня пистолет и два значка, и предполагается, что я должна преследовать негодяев, а не давать от них стрекача.

– Милочка, даже Рембо при таком раскладе не стал бы высовываться, – сказала Энни.

– Да знаю я, – отмахнулась Шарон и рассеянно погладила длинную шерсть плюшевой собаки, лежащей на подушках рядом с ней, но вдруг застыла на середине движения и нахмурилась. На ощупь шерсть была… липкой, что ли. Она наклонилась к зажатым в пальцах прядям, чтобы получше их рассмотреть, и, подняв глаза, встретилась с остекленевшим взглядом вполне дохлого йоркширского терьера. Из его приоткрытого рта вытекла какая-то кошмарная жидкость и запачкала ему шерсть на груди, как раз в том месте, где она его гладила. – Вот дерьмо, – прошептала она и вскочила с кровати, держа руку подальше от себя. – Это настоящая собака. – И бросилась в ванную комнату.

Грейс и Энни подошли к кровати, чтобы посмотреть на испугавшего Шарон пса. Издалека он был очень похож на мягкую игрушку; им пришлось наклониться поближе, чтобы получить представление о том ужасе, из-за которого Шарон впервые за день отделилась от остальных и, как ужаленная, бросилась отмывать руку.

Энни зажмурилась, когда Грейс запустила в шерсть собаки обе руки и начала ощупывать ее. Закончив осмотр, она выпрямилась.

– На ней нет никаких отметин, – тихо сказала она.

Энни сморщила нос. В отличие от Грейс она не была на «ты» со смертью. По правде говоря, за всю свою жизнь Энни видела всего одного мертвеца – и то причиной его отхода в мир иной была она сама и в силу известных обстоятельств не испытывала особых чувств по этому поводу. Но то, что произошло с собакой, было отвратительно.

– Похоже, его вырвало. Яд?

Грейс пожала плечами:

– Может, и яд. Или любая естественная причина, если на то пошло. Смерть редко привлекательна. – Она поглядела на руки. Поскорее бы Шарон освободила ванную, чтобы она могла смыть с них эту дрянь.

10

Родраннер маршировал от стены к стене в их немаленьком офисе, и подметки его обуви визжали, скользя по полированному дереву пола при каждом его пируэте или обороте кругом. Харлей сгорбился перед экраном компьютера, стараясь не обращать на Родраннера внимания, – он пытался отследить владельца банковского счета, оплатившего унижение Джино Ролсета посредством ярмарочного аттракциона, – прямо скажем, не самая сложная задача, если только перед глазами не мельтешит затянутая в лайкру глиста.

– Черт возьми, Родраннер, – наконец не выдержал он, – ты пол царапаешь!

– Ничего я не царапаю. У меня на ногах теннисные туфли.

– Ну ладно, не царапаешь, зато меня здорово раздражаешь. Я скоро с ума сойду. Я не могу работать, когда ты тут топаешь и шлепаешь по моему первоклассному дубу. И Чарли тоже не нравится. Погляди на него. Он хмурится. – Харлей кивнул в сторону пса Грейс, который, подобрав лапы, меланхолически сидел на табурете возле маленького высокого столика в углу.

– Он хмурится из-за того, что ты перекормил его мороженым и теперь у него болит голова.

Услышав слово «мороженое», Чарли вскинул голову, покрытую жесткой, как проволока, шерстью, и завилял обрубком хвоста.

– Что-то не похоже, что у этого пса болит голова – от мороженого там или так, мигрень. Ты уже скормил ему его тушеную курицу?

Родраннер остановился, будто налетел на невидимую стену:

– Тушеную курицу?

– Ну да. Она была в таком квадратном пластиковом лотке… Боже мой, только не говори мне, что сожрал его еду.

Родраннер залился ярко-красным румянцем.

– Я думал, Грейс ее нам купила.

Харлей в отчаянии схватился за голову:

– Когда-нибудь я все-таки заменю тебе мозги заводной игрушки на настоящие, человеческие.

– Да откуда я знал?! Эта курица не была похожа на собачью еду – ни на вид, ни тем более на вкус.

– Да, тут тебе повезло. Этот пес питается лучше, чем мы с тобой. – Он поглядел на Чарли. – Ну, дружище, сдается мне, придется нам с тобой пойти и купить пиццы. Как ты на это смотришь?

Чарли опустил голову и заскулил.

– Не хочешь пиццы? Ну и привереда же ты.

– Он не голоден – он волнуется. Тебе, кстати, тоже следовало бы. Уже пять часов. Они должны были добраться до Грин-Бэй к четырем.

– Говорю тебе – они женщины. Наверняка раз тысячу останавливались, чтобы поесть, или накрасить губы, или размять ноги – или что там еще обычно делают женщины, когда хотят превратить автомобильную поездку в кошмар. И ко всему прочему с ними ведь Энни. Знаешь, сколько магазинов винтажной одежды по пути отсюда до Грин-Бэй?

Родраннер раздраженно скрестил руки на впалой груди.

– Это на них не похоже – ты сам это знаешь. Грейс обещала позвонить и не позвонила. А когда у Энни назначена встреча, с ней можно часы сверять. И к тому же они не отвечают по сотовым телефонам. Что-то случилось.

Харлей огладил черную бороду. Ему очень не хотелось признавать, что в словах Родраннера есть смысл, потому что это означало бы согласиться с тем, что что-то и правда случилось.

– Может, они уже там, просто не смогли найти минуту, чтобы позвонить. Это же не туристическая поездка. У них там работы по горло.

– Значит, ты полагаешь, что Грейс и Энни просто забыли позвонить?

Харлей вздохнул:

– Грейс ведь оставила листок с контактными номерами в Грин-Бэй?

Родраннер кивнул.

– Ну вот, гений, почему, спрашивается, тебе не звякнуть туда и не выяснить, там они или нет?

Родраннер опять начал топтаться из угла в угол, только быстрее, чем до этого.