Страница 67 из 70
Почему так подробно, касаясь даже незначительных деталей, я рассказываю о вербовке Уокера? К этому меня побудили случайные обстоятельства, возникшие после опубликования моей статьи в российской газете “Новости разведки и контрразведки” под названием “Как вербовали Джона Уокера” (№ 21, ноябрь 1997 г.). Ее я приурочил к 30-летнему юбилею вербовки советской разведкой этого выдающегося агента и одновременно в целях опровержения небылиц, витающих вокруг самого процесса вербовки. В статье, в частности, было сказано, что автор книги “Семья шпионов” писатель Пит Эрли некорректно использует интервью Соломатина, данное ему 23 апреля 1995 года, опубликованное в приложении к газете “Washington Post Маgazine” и помещенное в русском издании книги в 1997 году. Отвечая на вопросы Эрли, Соломатин якобы сказал: “…я плюнул на все правила и инструкции и в течение двух часов беседовал с Уокером один на один”. Зная, что Соломатин не беседовал с Уокером, по своей наивности я расценил эти слова как “некорректная фантазия” самого Эрли. Однако дело приняло неожиданный оборот и я оказался виноватым перед американским писателем.
Как выяснилось из моего разговора по телефону с Соломатиным где-то в феврале 1998 года, уже после опубликования статьи, он в действительности утверждает, что беседовал с Уокером и ему “нужно было посмотреть в его глаза, чтобы убедиться, что он не подстава”. Я отметил, что все понимают его “руководящую и направляющую” роль в этом деле, но еще, кроме меня, здравствуют работники, которые подтверждают сказанное в статье о действиях участников вербовки, и которые также хорошо помнят, что с Уокером он не разговаривал и его не видел, так как все время находился в помещении резидентуры. Не буду здесь рассказывать о предпринятых Соломатиным “защитных” шагах и пусть они останутся на его совести, но, вскоре стало очевидно, что он отстаивает, к сожалению, свое кривое видение. Вновь в газете “Новости разведки и контрразведки” Соломатин в статье “Дело Олдрича Эймса: американская версия” пишет: “…Джон Уокер, которого я завербовал в Вашингтоне в 1967 году, нанес куда больший ущерб безопасности США, чем Эймс”. Но этим откровениям уже не поверил даже Эрли. Оказалось, что статья в газете одновременно являлась послесловием к книге Эрли об Эймсе “Признания шпиона”, изданной в России в 1998 году, и слово в слово там помещена, за исключением единственной фразы: “…которого я завербовал в Вашингтоне в 1967 году”. Американский писатель не стал поддерживать не- состоявшийся миф. Можно добавить ко всему сказанному, что Соломатин, будучи резидентом в Вашингтоне, “в поле” ни одного раза не выходил. Правда в разведке — материя тонкая, но порвать ее трудно!
Единоначалие в разведке — принцип основополагающий, но допускающий до принятия решения глубокое обсуждение оперативных вопросов. Решение принимает резидент и от него зависит вынесение вердикта о вербовке, тем более иностранцев-инициативников. Соломатин всегда шел на оправданный риск, который в данных случаях для успеха был просто необходим, и брал на себя всю ответственность за подчас непредсказуемый исход мероприятия. Вспоминаю один случай с приходом в посольство еще до появления Уокера сотрудника американских спецслужб, назову его “Барс”. Он срочно нуждался в деньгах, но сделал ошибку и материалов с собой не принес. Требовалось определить его честность. Оперативный работник линии КР Константин Зотов высказал Соломатину свою положительную оценку и получил “добро” на несколько встреч. Резидент пошел на риск. Запросили разрешение Центра на вербовку и выдачу требуемой суммы денег. Запоздалый ответ поступил отрицательный. Очень нужный агент, наверняка потенциально ценный, не состоялся. Пару лет спустя резидентура пыталась разыскать Барса, но, как выяснилось, разведывательные возможности его оказались к тому времени малопривлекательными. Немногие резиденты шли на риск так смело.
9 февраля 1984 года умер Андропов. Калугин пишет: “Наиболее важным было то, что после смерти Андропова я потерял все надежды на моего покровителя в восстановлении моей карьеры. К середине 1984 года мне стало понятно, что света в конце тоннеля не видно”. И вот здесь может скрываться дата выдачи Уокера американцам. Уокера арестовали 20 мая 1985 года, то есть пятнадцать месяцев после февраля 1984 года. Из них, примерно, семь-восемь месяцев уходит на разработку ФБР лица, на которое поступает информация о шпионаже. Можно предположить, что Калугин передал американцам известные ему данные по Уокеру через односторонний тайник где-то в конце лета или осенью 1984 года, когда все надежды на возвращение в Москву окончательно исчезли. Почему он не передал их раньше? Он сам отвечает на этот вопрос: “Уокер был огромной добычей и я, и Соломатин знали, что если мы плохо сработаем, то это будет конец не только для одного из самых величайших агентов “холодной войны”. Это также будет концом нашей карьеры”. Действительно, об Уокере знали единицы и предателя можно было бы без особого труда вычислить.
Конечно, версия выдачи Калугиным Уокера — лишь версия. Вероятно, никто, кроме него и ЦРУ, не сможет сейчас полно ответить на этот вопрос. Но право на ее существование имеется — он, будучи агентом, должен был это сделать.
Мог ли он все-таки выдать Уокера сразу после вербовки в 1967? Скорее всего, нет. Американцы, получив сообщение о нем, не допустили бы такого положения, когда в случае военного конфликта с СССР их боевая Атлантическая триада фактически была бы обречена на гибель в первые же часы. Они реализовали бы материалы Калугина и арестовали Уокера. В этом случае его провал или побег на Запад были бы неизбежны. Тем более, в 1966 году он уже “сдал” Липку. Кроме всего, Уокер ему был нужен и для генеральской карьеры в КГБ, без которой он не заработал бы большие деньги в ЦРУ. По этим причинам он скрывал существование Уокера и выдал его, когда миновала опасность своего провала. И не ошибся. В 90-х годах после окончания “холодной войны” роль такого агента, каким был Уокер, перестала являться фатальной угрозой для США, он в итоге перед ЦРУ оправдался. Но конгресс США, если он рассматривал на закрытом заседании вопрос о предоставлении Калугину американского гражданства за “особые заслуги”, как это делается в отношении предателей, мог не принять такую позицию и решение “притормозил”. Может быть, поэтому в упомянутом раннее интервью газете “Совершенно секретно”, отвечая на вопрос о получении вида на жительство в США, Калугин говорит: “Пока глухо. Каменная стена. И никто не объясняет, в чем дело. Одни слухи. Например, говорят, что пенсионеры ЦРУ резко возражают. Ох уж эти ветераны!”. Но и эти слова могут быть ложью.
Можно закончить рассказ о выданной Калугиным агентуре, хотя имеются и другие свидетельства его предательства. Цель книги — показать на убедительных фактах, что он являлся агентом американской разведки, а не проводить расследование его преступных деяний и тем самым не вмешиваться в прерогативы следственных органов. Но, все-таки, следует отметить, как расценивает в наши дни действия Калугина его бывший начальник Борис Соломатин. Нелегко, вероятно, Соломатину было публично признать предательство своего бывшего подчиненного и друга в интервью газете “Аргументы и факты” от 11 марта 1996 года. Но для мужественного человека, каким является Соломатин, предательство — категория неприемлемая. Привожу его основные доводы:
“В своем интервью Калугин недавно заявил, что “изложенные в книге сведения об агентуре не позволят ее идентифицировать, даже если сто следователей будут стремиться это сделать в течение десятков лет”. Вот список некоторых агентов КГБ, перечисленных в книге Калугина, которые, как он считает, не могут быть персонально выявлены.
Посол Норвегии в Вашингтоне, который скончался в США в 1965 году. Сколько послов Норвегии в США могло скончаться в 1965 году?
Ответ ясен. Если хочешь узнать, кто это — посмотри дипломатический справочник.
Старший дипломат (видимо, советник, первый секретарь) посольства одной из западноевропейских стран. Придерживался левых взглядов. До приезда в США работал в Бонне. Продолжал работать на КГБ в 70-х годах (после отъезда Калугина из Вашингтона). Проверка по официальным документам позволяет значительно сузить круг старших западноевропейских дипломатов, прибывших из Бонна. Фиксация ФБР любой встречи с ним Калугина подтвердит те данные, которые содержаться в книге.