Страница 38 из 155
— Первый раз встречаю мага, который не лжет… Обычно ложь течет с языка мага, что сок с берез по весне.
— Все когда-нибудь бывает первый раз, конунг. Да и магов ты знал не особенно много…
— Да. Владетельница, в моем пределе с ними не церемонились, — конунг усмехнулся, намекая на быструю расправу. — Исключением был лишь твой отец. Одно имя его было проклятьем нашего рода…
— Однако оно хранило вас от нападений всех заморских магов.
— Мы многие века, справлялись со всей заморской нечистью и без него…
— Тогда маги были слабее, конунг… Ну да не будем об этом, теперь все это в прошлом, — Къяра улыбнулась.
— Владетельница хочет, чтобы все кириты сегодня принесли клятву?
— Нет, Раннег, я хочу дать тебе время до рассвета, чтобы ты смог подготовить свой народ, да и для меня это время было бы не лишним, чтобы обустроить с помощью диадемы, то место, где мне придется обитать… Если ты не против конечно, если же ты против, то твоим воинам придется самим строить мне дворец.
— Строить дворец? — удивлению конунга не было предела.
— Чему ты удивляешься? Не думаешь же ты, что я соглашусь жить в комнатах этого замка, напоминающего склад? — Къяра указала рукой на окружающую обстановку.
— Ну да, конечно… возможно, это не совсем подходящее место, но кроме замка здесь нет других достойных помещений… а строить новый замок или дворец это многие годы уйдут… — конунг впал в глубокую растерянность и не скрывал этого.
— Я справлюсь за вечер, а на рассвете, после клятвы твоего народа, отдам тебе диадему. Согласен?
— Я не против, Владетельница, вряд ли это уловка с твоей стороны, если б ты хотела применить к нам магию, то тебе ничего не мешало сделать это еще до разговора со мной… но построить замок за вечер невозможно…
— Это для тебя невозможно, а для меня очень даже возможно. Не спорь, сам увидишь. Подумай лучше, что ты будешь говорить своим воинам.
— Воинам?
— Да. Тем, кто ждет тебя в пиршественной зале.
— Ну тут и думать нечего, скажу то, что есть. Что ты, пойдя против воли своего отца, заставила его дать нам независимость, которую мы требовали. Что он согласился, но сказал, что независимость получат исключительно наши трупы, так как он с помощью магии уничтожит весь наш род. И теперь только ты, согласившись стать нашей Владетельницей, можешь оградить нас от его гнева и попыток нас уничтожить. Что ты поклялась, не использовать против нас магию, если мы принесем тебе клятву верности.
— Замечательно, Раннег. Тогда идем, а то там, я думаю, нас уже заждались.
Войдя в залу, Раннег огляделся. Все воины сидели за столами, за исключением Керна и Люта. Первый стоял с обнаженным мечом возле спутника Къяры, а второй у стола, отодвинув его кресло, рядом с ее диадемой.
— Керн, можешь оставить свой пост, — распорядился он и, подождав когда его приказание будет выполнено, обошел столы и, остановившись прямо перед Лютом, повернулся к Къяре, шедшей чуть позади него:
— Возьми, я возвращаю ее тебе до утра.
Къяра шагнула к столу, взяла диадему, одела на голову и отошла к тому месту, где стоял Лиат. По зале пробежал ропот, воины были явно недовольны.
— Встать и слушать!!! — конунг гаркнул так, что затряслись подвески светильников и зазвенели приборы на столе.
Все тут же поднялись из-за столов. Раннег поднял руку и щелкнул пальцами. Сзади к нему тут же подошел начальник охраны.
— Вынести столы. Быстро! — громко приказал Раннег, а потом тихо добавил что-то.
— Да, конунг, — ответил начальник охраны и вышел из залы.
Появившиеся в ту же минуту охранники начали выносить столы. Когда все пространство залы было освобождено, охранники встали чуть позади конунга, и к ним присоединился их вернувшийся начальник.
Теперь полукруг военачальников, элиты войска киритов, стоял напротив своего конунга и его охраны, за спинами которой оказалась Къяра с Лиатом. В зале воцарилась мертвая тишина. Никто из воинов не смел нарушить молчание, а конунг не спешил начать говорить. Угрюмо и мрачно взирал он из-под насупленных густых бровей на лица своих соратников, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. Потом вытянул руку вперед и его мощный голос, рыком льва прокатился по зале:
— Кириты! Запомните этот день! Ибо это день великой радости. Великая радость в том, что тому, кого мы долгие годы вынуждены были называть нашим Владетелем, пришлось дать нам независимость, которую мы так долго добивались!
Конунг опустил руку и замолк. Пауза в его речи тут же была прервана множеством возгласов:
— Наконец-то!
— Мы добились!
— Не может быть!
— Это победа!
— Долой Владетеля!
Дав своим слушателям высказать свои эмоции, конунг вновь простер вперед руку и, дождавшись, что все стихнет, с не меньшим напором продолжил:
— Однако есть и печальная весть. Подлый деспот Маграт, поклялся с помощью магии уничтожить весь наш род.
В зале послышался приглушенный ропот. Не давая ему усилиться, Раннег возвысил голос и продолжил:
— И сделал бы уже это, если бы против него не выступила та, что стоит у меня за спиной. Его собственная дочь, потрясенная его гнусными намерениями, встала на нашу сторону и осмелилась бросить вызов тирану. Она воительница, ученица Виарда, и она поклялась не использовать магию по отношению к нашему народу, если мы примем ее как Владетельницу. Ее владычество единственный путь к выживанию и процветанию нашего рода. Лишь ее присутствие оградит нас от козней Маграта и позволит сохранить то, что дорого всему нашему роду не прибегая к магии, которая постепенно заполоняет наш мир.
— Ты с ума сошел! — перебил конунга старец с рыже-седой бородой и узенькими хитрыми щелочками глаз — Говоришь об охране рода от магии, а сам призываешь во Владетельницы, мало того, что женщину, так еще и чародейку. Да она маг посильней Маграта, ты что байки купцов не слыхал?
— Ты, Силтег, что?!! Не слышишь, что я говорю?!! — взревел Раннег, — Она принесла клятву, что не будет использовать магию по отношению к нашему народу.
— Да она просто околдовала тебя, конунг, — тот, кого Раннег назвал Силтегом, сделал шаг вперед, — нельзя было тебе с ней идти!
— Что?!!! Ты соображаешь, что говоришь? Ты забыл, что она сняла корону?
— Магам, даже без короны веры нет! — не отступал Силтег.
— Ты не веришь мне?!!! Считаешь, что я колдовского морока не чувствую? Что я зачарован? — конунг выхватил меч и, шагнув на встречу к спорщику, резким движением перерезал ему горло. Схватившись руками за страшную рану, Силтег упал, истекая кровью.
— Конунг, что ты делаешь? — навстречу Раннегу бросились несколько воинов, они были племянниками и учениками старика. Но быстрый меч конунга не дал им сделать и пары шагов, все упали, хрипя и захлебываясь кровью.
— Кто еще думает, что я зачарован? — конунг обвел мрачным взглядом своих соратников, гнев исказил его лицо, тяжелые складки собрались на лбу, и косматые брови сошлись на переносице.
В зале повисло гнетущее молчание. Поверженные бились в судорогах на полу, в муках расставаясь с жизнью. Воины расступились, и никто не осмеливался к ним даже приблизиться.
— Ну, я жду… Кто-нибудь еще думает так же как мой тысячник? Этот предатель, который, все это время хитро скрывался, а теперь, выждав удобный момент, решился своими речами ударить по самому дорогому для меня, по вашему беспредельному доверию ко мне, к своему конунгу, чтобы посеять смуту, вражду и расколоть единство нашего рода! — тяжелый взгляд конунга скользил по лицам.
Тишина была ему ответом. Все понимали, любое слово, сказанное против, будет стоить жизни произнесшему его.
— Я рад, что Силтег оказался достаточно одинок, в своей попытке устроить мятеж, — продолжил Раннег, не дождавшись ответа, — и вы все поняли необходимость признания новой Владетельницы. А теперь я жду, что вы все по очереди присягнете ей на верность.
Среди военачальников произошло временное замешательство, но потом вперед вышел молодой, высокий, мускулистый кирит. В отличие от большинства киритов безбородый и волосы его были не столь явно рыжи, а скорее напоминали цвет спелой пшеницы.