Страница 28 из 59
Конан покачал головой.
— Это невероятно. Я своими руками убил его — сначала тело, а затем и душу. Камень, заключивший в себе его душу, я выбросил в Карианскую впадину моря Вилайет. Возможно ли, чтобы какой-то мошенник принял на себя имя Великой Души?
— Исключено, — заметил Тараск. — Колдовской почерк карлика ни с чем не спутаешь. Та же театральность, тот же изуверский гипноз. Тезиас жив, клянусь Митрой, и вынашивает планы жестокой мести — тебе, Конан, и мне!
Но сомнения все еще не отпускали Конана. Он спросил:
— Послушай, Тараск, а как выглядел тот колдун, что превратил в бронзовых истуканов заговорщиков, пришедших убить тебя?
— Он был высок и хуц, облачен в просторный синий плащ с синим же капюшоном, лицо его было бледно и бесстрастно, как маска, снятая с мертвеца. На груди его сверкал большой серебряный медальон, изображающий испещренный полосами треугольник…
— Слуга Судьбы! — вскричал, вскакивая со своего места, Конан. — Это был он!
Тараск с беспокойством посмотрел на варвара.
— Тебе знаком этот колдун?
— Да, приходилось встречаться, — внутренне содрогнувшись, пробормотал Конан. — И все же это не доказывает руку Тезиаса; может статься, этот маг с медальоном просто использует его имя!
Снаружи раздался голос Паллантида.
— Мой государь! Купец Ласло из Хоршемиша просит у тебя срочной аудиенции!
— Отошли его прочь! Я не жду никого из Хоршемиша! — рявкнул Конан; в сию мину!у у него не было никакого желания беседовать о купеческих делах, хотя бы этот самый Ласло был давним торговым партнером Ак-вилонии.
— Но господин! — прорезался другой голос, молящий и страстный. — У меня важные новости из Ханарии!
— Из Ханарии? Пропусти его, Паллантид! — велел Конан и, обращаясь к Тараску, добавил: — Это от Пе-лиаса.
Ласло оказался крючковатым старичком с хитринкой в глазах. Он внимательно оглядел шатер, бросил взгляд на седого как лунь Тараска и лишь потом поклонился Конану.
— Ну, купец, не томи, — сказал киммериец. — Ты привез мне письмо от Пелиаса, не так ли?
Кофитянин задрожал, голос его звучал приглушенно.
— Все гораздо хуже, светлый государь! Слушай же, король Аквилонии! Послушай и ты, почтенный старец… ,
— Почтенный старец?! — расхохотался Конан. — Это же Тараск, король Немедийский, негодяй и пройдоха, каких на свете мало! Знаешь что, старец, иди-ка освежись, пока мы тут беседуем с достойным купцом.
— Но, Конан, мы же теперь заодно! — воспротивился было Тараск.
— Иди, иди! Что надо будет, я тебе сам потом расскажу! — тоном, не допускающим возражения, молвил Конан.
Когда немедиец покинул королевский шатер, Конан усадил смущенного купца на топчан и потребовал объяснении.
— Некоторое время назад, — начал свой рассказ Ласло, — чародей Пелиас пригласил к себе трех танцовщиц. Что именно произошло в Золотой башне, ведомо лишь одним великим богам. Вот только посреди ночи на улицах Ханарии появились три обнаженные девушки—те самые танцовщицы, что были у Пелиаса. Я видел их в ту же ночь, и, можешь мне поверить, государь, душами их овладело безумие. Одна из девушек сразу же погибла, напоровшись на чей-то меч. Толпа сочла, что женщины испорчены нечестивыми тварями, обитающими, по слухам, в подземельях башни могучего волшебника. Так что вторую танцовщицу сожгли заживо — там же, на площади у Золотой башни. Но я сразу понял: дело здесь нечисто. Мои слуги отбили последнюю из оставшихся в живых девушку у озверевшей толпы. Я допросил ее. Рассказ танцовщицы не отличался связностью.
— Что она говорила? — полный самых мрачных догадок, вопросил король.
— С ее слов я понял следующее. Во время их выступления как будто из ниоткуда появились трое, облаченные в синие плащи с капюшонами. Они повалили волшебника, затем вскрыли какой-то ящик, взяли оттуда большую книгу в голубом переплете…
— Проклятие! Книга Судеб! — вскричал Конан.
— …И испарились так же внезапно, как и появились. Сказав мне это, танцовщица умерла.
— А что же Пелиас?
— С тех пор от него не было никаких известий. Прежде чем отправиться к тебе, я, поборов страх, окруженный верными слугами, вступил в башню чародея. Пелиаса я нашел крепко спящим на своем диване. Никакие усилия пробудить его не дали результата; готов поклясться именем Иштар, здесь замешана черная магия!
— Это все?
— Все, мой господин! Оставив Пелиаса в башне, я тотчас отправился на встречу с тобой. Мне показались важными эти новости…
— Друг мой! Ты даже не можешь себе представить, насколько они важны! Отправляйся же; я велю насыпать тебе сто, нет, пятьсот аквилонских золотых, друг Ласло!
— Мой государь! — потрясенный купец упал в ноги Конану. — Я не стою таких денег!
— Встань, Ласло! — приказал король. — Есть новости, которые меняют ход истории! Они бесценны!
Конан собрал ближайших советников. Были Про-сперо, Паллантид, еще несколько военачальников, в мужестве и верности которых киммериец нисколько не сомневался. Пригласили и короля немедийцев Тараска. Аквилонские гвардейцы, стоявшие на страже, получили строгий приказ не подпускать никого к шатру ближе чем на двадцать шагов.
— Когда происходит много загадочных, казалось бы, несвязанных событий, порой бывает достаточно одного штриха, чтобы наспех наляпанная картина обрела смысл и значение, — сказал Конан. — Странный бой в Бельверусе, из которого живыми вышли только я, Зенобия и Просперо, события, происшедшие с Тарас-ком, мои собственные ночные приключения — подлинный смысл всего этого мне стал ясен после рассказа кофийского купца, побывавшего в башне Пелиаса в Ханарии. Пелиас усыплен, Книга Судеб, беречь которую он поклялся пуще жизни, снова украдена. Я говорю: «снова украдена». Ибо на свете есть только один человек, которому может понадобиться Книга Судеб, один, который решится ради нее лезть в башню могучего чародея, один, способный обхитрить и одолеть Пелиаса, — его рука, чую, дергает за ниточки всех странных и загадочных событий последнего времени… Ты был прав, Тараск. Карлик Тезиас, призрачный Бог, Великая Душа, — жив, вот что я хочу сказать! И это так же верно, как и $о, что^я вот этим мечом пронзил его тщедушную грудь, а черную душу его заключил в волшебную темницу! Один лишь Митра знает, как получилось, что карлик снова жив!
Возникла тяжелая, мучительная пауза. Наконец чей-то сдавленный голос прошептал:
— Мы все погибнем! Он вернулся за нашими душами…
— Чушь! — взревел Конан. — Я победил его однажды — не скажу, что это было легко — одолею и теперь. Мы не должны падать духом — Тезиас от нас только этого и ждет! Посмотрите на Тараска — он пришел сюда, чтобы сражаться! Чем мы хуже немедийцев?
— Но что могут наши мечи против нечестивых чар? — озабоченно вопросил Просперо.
— В конечном итоге все решает искусство крепкой стали, — возразил Конан.
— Это так, мой государь, но что мы будем делать, если самозваный Бог снова, как в прошлый раз, превратит наших людей в зомби или, того хуже, сотрет нашу армию с лица земли одним лишь взмахом своей руки? — сказал Паллантид.
— Нам нужна помощь волшебника, такого, как Пелиас, — добавил Тараск.
— Среди магов у меня друзей нет, — сощурился Конан. — Только Пелиас и асурский жрец Хадрат.
— Так призови этого самого Хадрата!
— Хадрат, будь он трижды проклят, пропадает где-то в Вендии! И потом, уж больно слабоват он против призрачного Бога.
— А если снова в Стигию податься, за волшебным камнем? — предположил Просперо.
— Пустая затея, — подумав, сказал киммериец. — Прошлый раз Пелиас доставил нас в Стигию на крылатых тварях; своим же ходом добираться до Птейона бессмысленно… Да и Тезиас не будет безучастно наблюдать за нашими приготовлениями. Нет, Просперо, поверь моему опыту: во второй раз фокус с Ромбом Ях-кунга не пройдет!
— Что же нам делать?
— Откровенно скажу: не знаю! — развел руками Конан, но в этом жесте не было и намека на какую-либо обреченность.