Страница 40 из 53
Зашевелился Хашид. Застонал, открыл глаза. Сдемак, тяжко вздохнув, заставил себя подняться с кресла, чтобы подойти к повелителю. Старый воин знал, что сейчас ему придется иметь дело с раздраженным, озлобленным хозяином — именно таким сатрап обычно выходил из своего безмятежного забытья.
Военачальник сделал шаг… и в недоумении опустил взгляд на ноги. Сапоги словно вязли в чем-то. А в чем? Слой сажи покрывает ковер? Но сажи ведь не было. Откуда взялся этот черный налет? Сдемаку вдруг показалось, что поверхность под ногами едва заметно колышется. Хашид вновь застонал. Послышалось сонное бормотание. Сдемак двинулся было к повелителю — и не смог оторвать ногу от пола.
— Что это еще за дерьмо! — озлобленно воскликнул он. Солдаты удивленно уставились на своего командира.
А командиру почудилось, что слой сажи утолщается и — быть того не может! — лезет вверх по его сапогам! Бред какой-то!
— На полу, господин военачальник! На ковре! — Необъяснимое явление в этот миг обнаружили и солдаты.
— Сдемак… старый ишачий хвост, это ты? — донеслось с кровати.
Военачальник почувствовал, как до кожи его ступней дотронулось что-то липкое и невероятно, невыносимо холодное — холоднее чего нет на свете. «Как же это, через сапоги-то?..» Не сдержавшись от боли, Сдемак вскрикнул.
— Господин военачальник, оно ест ваши сапоги! — наперебой заорали солдаты.— Оно ест вас!
Радость мигом улетучилась с их лиц, уступив место ужасу. Толкаясь, солдаты забрались на диванчик с ногами, чтобы укрыться от набухающей, поднимающейся, растущей жути. Один не удержался на краю, упал на пол. Заверещал — дико, пронзительно, не по-человечески. Попытался встать, но не смог: черная масса обняла его своим не имеющим формы покровом, обволокла, поглотила. Крик прервался, будто кричавшему с размаху заткнули рот.
Омерзительное желе, точно было живым и обладало разумом, быстро и умело взбиралась по телу Сдемака. Тот выхватил еще свободной рукой длинный кинжал (от церемониального меча проку мало), с размаха резанул по черным сгусткам. И ничего не произошло. Лезвие пронзило массу, словно туман, не причинив той ни малейшего вреда. А неизвестное вещество почти покрыло военачальника по самое горло. Топило его. Подбиралось ко рту. Тела своего он совсем не чувствовал, не мог пошевелиться… И осознал: это конец. Два-три вздоха, и нечто заберется через рот в его тело.
«О Иштар, помоги мне умереть быстрее»,— мысленно взмолился военачальник уже не существующей вагаранской армии. Все усиливающиеся вопли солдата указывали, что и его постигла та же участь.
— Эй, кто там есть? Кто-нибудь, отзовись! — В полной тишине, укрытый шелковыми простынями и обложенный атласными подушками, прохрипел пришедший в себя Хашид и прислушался. Ничего. Лишь какое-то отвратительное чавканье и бульканье. Перепились все, что ли? — Ко мне, дохлые свиньи! Уж я вам задам… Где тут выход, чтоб всех вас…
Наконец он выбрался из-под простыней и туманным взором огляделся. Нет, на его покои не похоже. Подвал какой-то. Стены сырые, свету мало.
Куда это его занесло? Где слуги, охрана, наложницы, в объятиях которых он засыпал еженощно? Никого.
К горлу подкатила тошнота, и Хашид свесился с края ложа, чтобы опорожнить на пол содержимое желудка. Но этого он сделать не успел. Успел он лишь подумать, что все еще пребывает в Стране Грез, внезапно и необъяснимо обернувшейся Страной Кошмаров.
Ибо пола, куда он собирался выплеснуть полупереваренный ужин, не было. Вместо него клубилась, перекатывалась, переливалась черная студенистая масса, доставая до самого края кушетки.
Едва голова сатрапа свесилась над ней, как вверх, его голове навстречу, метнулся склизский блестящий отросток, и Хашид, повелитель города Вагаран, перестал существовать.
Расставшись с Веллахом, Минолия произнесла нужное заклинание, закрыла глаза и, сосредоточившись, попыталась выяснить, где находится пропавший Шлем. Полная, беспросветная темнота была ей ответом; однако в этом черном коконе астрального видения на миг мелькнула бронзовая искорка. Мелькнула — и исчезла, оставив лишь знак о направлении, в котором следует искать Шлем: юго-восток, почти центр города, квартал купцов… И Минолия поспешила туда.
К тому времени солнце уже скрылось за горизонтом; по улицам Вагарана струился серый сумрак, превращая здания в подобие темных валунов в пустынных предгорьях, а редких запоздалых прохожих — в призрачные тени.
Тревожное чувство охватило Минолию. Она не могла понять, чем оно вызвано, но сгущающийся ночной мрак, безлюдность, отсутствие обычного уличного гама навевало на нее беспричинную тоску. Город, казалось, замер, сжался от страха, подобно подростку, ожидающему удара под дых со стороны великовозрастного пройдохи. Неясное, невыразимое словами ощущение опасности было разлито в вечернем холодеющем воздухе.
За ближайшим поворотом вдруг процокали копыта — проезжала городская стража. Слышно было, как громко переговариваются охранники. Улица шла на спуск, и ноги невольно понесли Минолию быстрее.
У общественного колодца на земле лицом вниз лежал человек. Девушка наклонилась над ним, тронула за плечо; с ее губ готов был сорваться вопрос: «Не нужна ли помощь?»
Но вопрос застыл на губах — Минолия увидела, как из-под распростертого тела вытекает, образовывая лужу, темная, густая жидкость.
Перебарывая страх, девушка рывком перевернула человека на спину.
От груди до низа живота одежда незнакомого мужчины насквозь промокла от крови. Кровь до сих пор толчками выходила из тела.
Закусив кулак, чтобы не закричать, Минолия попятилась, озираясь, потом стремглав бросилась вверх по улице. Она безотчетно побежала туда, где недавно проезжала стража, судя по услышанным голосам. Ей сразу стало невыносимо оставаться одной.
Запыхавшись, девушка добралась до перекрестка. Остановилась отдышаться. Оглянулась, посмотрела в уличную тьму, и Минолии показалось, что снизу ей вослед поднимается нечто, сотканное из мрака и крови.
Она не могла оставаться одна. Ей нужен хоть кто-нибудь. Защита, помощь, источник сил. Если б поблизости обнаружилась стража, девушка бросилась бы к вооруженным мужчинам, чей долг — оберегать и спасать. И неважно, что она почти незаконно проникла в Вагаран, неважно, что она не нашла Шлем… главное, чтобы рядом кто-то был. А пока вокруг — ни души.
Воспоминание о Шлеме натолкнуло ее на другую мысль: Веллах! Ведь она знает где он, знает, куда тот направился. Она найдет его и, если надо, если еще не поздно, продолжит поиски злосчастного Шлема. Но только не в одиночку.
Минолия побежала по улице, ведущей в квартал, который выбрал брат. Скорее, скорее увидеть Веллаха…
На бегу она слышала, как город наполняется звуками: отрывочными, необъяснимыми, пугающими. Звуки подхлестывали ее страх, ее бег.
За время, что минуло, пока она, измученная, не чующая под собой ног, добралась до первых домов квартала, куда направился Веллах, в город вместе с ночной мглой вошла беда, чей первый знак недавно видела девушка, и растеклась по нему со стремительностью горных рек.
Яссин, начальник стражи Юго-Восточных ворот, думал, что так и придется ему просидеть до смены караула за столом из немедийского бука, дремать и отвечать на глупые вопросы капитана, без конца врывающегося в помещение и тут же вновь куда-то убегающего. Но капитан неожиданно утомился от собственной чрезмерно бурной и бестолковой деятельности и залег спать на топчане в одной из комнаток караулки. Тогда и Яссин счел возможным растянуться на широкой длинной лавке, на которой до того сидел, и едва прикрыл глаза, как тут же и уснул крепким солдатским сном.
Солдат, чуть не сорвавший с петель дверь караулки, его истошный вопль: «Тревога!» застали Яссина уже бегущим к выходу с саблей наготове. Слух начальника стражи, чуткий на непривычные для ночных дозоров звуки, встряхнул спящий мозг, и мгновение спустя офицер был на ногах. Тут и ворвался взбудораженный солдат.