Страница 30 из 42
На пристанях их нанимают либо во время приготовления судов к нагрузке, либо после нагрузки, и тогда бурлаки подороже. В первом случае хозяева знают, что пришли самые крайние бедняки, а потому и прижимают их. Почин обыкновенно невеселый; рабочие помещаются в балаганах, которые сами же и строят из лубков и жердей. Днем на нагрузке, ночью, чтобы согреться, раскладывают они в балаганах большие костры дров или щепы. Но когда после морозов пойдут проливные дожди, бурлаки, без хорошей одежды и на самом скудном продовольствии от хозяев, начинают болеть горячками, цингой, лихорадками и выбывают из списков. На бурлачьи артели с особенной охотой нападают всякого рода болезни. Если ходит по Волге холера, она прежде всех хватается за судорабочих. Свалит одного в балагане, призовут товарищи священника приготовить несчастного к вечности, и если он не умрет и раздышится, то опять встанет на работу.
Работа на берегу кончена: барки совсем готовы в путь. Рано утром позвали священника. Пришел он с крестом и молитвой перед образом, который отпустил с товаром сам хозяин. Служат молебен Спасителю, Божьей Матери и Николе Угоднику, которого считают покровителем плавающих. После молебна бурлакам водочное угощение. На другой день опять на судне хозяин:
— Готово ли?
— Готово.
— Ну, в добрый час!
— Спасибо, хозяин! — отвечает за всех лоцман.
Становится он на свое место и кричит громким и певучим голосом:
— По местам садись! Бурлаки идут на свое место, каждый к своему гребку.
— Молись Богу! — кричит опять лоцман.
Все молятся на восход солнца.
Судно снимается с места: обряд исполнен. Видел я его на Северной Двине и на Белом море, видел на реке Мете перед страшными Боровицкими порогами, видел на Дону и на Волге: везде одно и то же, словно спелись и сговорились.
Но гребля сначала только, а затем уже лямка. Работа простая: лямку три, налегай да при, но очень тяжелая: надсадно лямке, а еще пуще надсадно бурлаку.
В работе, впрочем, они бодры и неутомимы, но лишь только сбросят с плеч лямку — это самый ленивый и беспечный народ. Так и пословица говорит: Дома бурлаки бараны, а на плесу буяны. — На привалах, после расчетов, они запивают и пьют напропалую. Во время путины на работе у бурлака, что у сироты, когда чистая рубаха, тогда и праздник. Самое высокое наслаждение — спопутная баня: и кости распарить, и белье вымыть и сменить.
Вот они на работе, в пути, что называется у них, ломают путину. Перекинув через плечо свою лямку — широкий кожаный ремень с веревкой — концом и шашкой на конце для захвата бечевы при тяге, впряглись эти люди с разбитой грудью, ненадежные, недолговечные, покрякивая и покашливая. Тяжело ступая и пошатываясь с боку на бок, идут бурлаки по протоптанной десятками лет побережной дорожке, называемой бечевником. Впереди бурлак, именуемый шишкой — человек общих насмешек, в наихудшем лямочном положении: ему труднее и опаснее прочих на случаи, если оборвется бечева. Однако идти передовым охотятся все, потому что у шишки право выбирать дорогу и, следовательно, попадать на торную тропу; он не наминает ног и меньше рвет лапти. Следующим за ним лучше задних, задние уже стянуты с тропы тягой судна на щебень, и бурлацкий гусек всегда сбит на сторону, тянется накось. Задние ближе в воде, в крупном песку и на камнях, шишка с некоторыми передними на тореном и охоже-ном бечевнике (тропе). Поэтому из-за места у бурлаков всегда ссоры и иногда драки.
— Я выстрелил прежде тебя, — говорит тот бурлак, который вышел вперед и прежде.
На судне остались водолив, он же и плотник, отвечающий за подмочку товара, и лоцман, которого все зовут дядей — главный начальник артели и хозяин всего сплавного дела, шуточно прозываемый букатником. Букаткой называется кусок мяса, говядины лишняя доля, перепадающая ему перед другими в то время, когда все другие идут по берегу в лямке. Ему хозяин дороже платит и больше его уважает: он, так сказать, лицо привилегированное и повелевающее.
— Проступи, други, проступи!
В подспорье работы и в усладу себе разводят бурлаки разноголосные песни, сложенные и завещанные им такими же горемыками, которые первыми прокладывали этот длинный путь огромной баркой чужого хлеба из-за черствого куска своего насущного хлеба. Отголоском сказывают эти тоскливые песни безучастным и пустынным, но охотливым на пересказ берегам кормилицы Волги, что нет тяжелее этого дела
Глава X На Нижней Волге
— Проступи, други, проступи! — просит передний бурлак, называемый шишкой, и сам охотнее и сильнее всех наваливается надломанной грудью на лямку и быстрее семенит по прибрежному песку измочаленными лаптишками. Товарищи послушались, прибодрились: так их и покачнуло в лямках, словно на качелях! Вытянулась в струну веревка, прикрепленная к вершине мачты; от дружного напора издала стон мачта и заскрипела. Судно своей грудью, как сильный купальщик руками, заметно крепче стало резать воду, и веселее побежали волны, замырила и зажурчала вода, скатываясь навстречу судну по бортам его.
Чтобы не ослабевать товарищам, шишка разбитым голосом затянул песню. Песнь его подхватили: вода под судном еще больше забурлила и еще больше погнулась в сторону бурлаков судовая мачта. В этом и вся задача бурлацкой песни, на большее она и не рассчитывает, а потому песни самые нехитрые и только складные. Солдаты под барабан налаживают шаги, бурлаки — под песню.
Или:
Или:
И все тянут разом.
Или так:
И слегка налягут — сначала немного натягивают.
Навалятся на лямку всей грудью. Затем запоют немного повеселей.
Или еще так и немного получше:
А то выдумают песню про братьев:
И второй братец дал вола да козла — стали волы да козлы, но и эти были, да ушли. А так как братьев было десять, а пожалуй, и все двадцать, то, когда на двадцатых станут петь, пожалуй, засмеются бурлаки, развеселятся: работе еще выгодней. А слушать нечего да и неприятно: бурлацкая песня стонет, не веселит, а печалит, потому что и самая работа из самых тяжелых и скучных. Кто поломал путины по Волге, тому на ней не зазеваться. Привычные ноги найдут кабак для веселья и для подкрепления сил. А так как русская душа меры не знает, то и бурлак пьет, пока не свалится и, как выговорила про него пословица, про час денежку копит. Придет этот час — первую пьет на здоровье, другую — на веселье, третью — на вздор; выпивает на радости и запивает горе.