Страница 13 из 34
Наконец Юлдуз, который, похоже, не был подвержен хмельному действию вина и единственный из всех сохранял еще ясность мысли, поднялся со своего места.
— Друзья мои! Как ни жаль мне покидать ваше общество, но уже темнеет, и будет нехорошо, если ночная стража застанет нас здесь в поздний час. Мне бы не хотелось завершать нашу пирушку в тюрьме за нарушение порядка и возмущение спокойствия. К тому же мне еще нужно найти, где переночевать…
— Что за речи!— закричала Рута.— Ночуй у меня, господин мой, ты оплатил все расходы с лихвой!
— Н-нет!— встрял вдруг Харра.— Он пойдет с нами! Конан будет несчастен всю жизнь, если не увидит его меча… Пойдешь с нами, Юлдуз? Мы возьмем у Руты взаймы лошадь…
— Ну… В общем-то, мне все равно куда идти…— пожал плечами юноша.— Можно и с вами.
— А где вы, кстати, стоите?— спохватилась вдруг Рута.— Чтобы мне знать, у какой коновязи искать потом свою лошадь!
— В доме почтенного астролога Бахрама,— ответил за Харру Фархуд.— Наш отряд охраняет его усадьбу, пока идет Весеннее Гадание.
— В доме почтенного Бахрама?— переспросил Юлдуз, изменившись в лице.— Друг мой Харра, а не поторопиться ли нам в таком случае? Дом Бахрама, насколько я знаю, находится вне городских стен, а ворота скоро закроют! Скажи, добрая моя Рута, могу я оставить пока у тебя небольшой узел? Там нет ничего особенно ценного, но будет жаль, если он пропадет.
— Оставляй хоть верблюда с полным грузом!— весело отозвалась хозяйка и затормошила дремлющего Харру,— эй, дружок, ворота и впрямь скоро закроют! Так что решайте живее — ночуете у меня или едете домой!
— Вер-рно, разрази меня Кром!— энергично кивнул Харра, просыпаясь и отвешивая старой подружке шлепка.— Рута, беги тормоши моих ребят, пусть вылезают из постелей, если еще живы! Мы едем!
Рута нехотя слезла с его колен и направилась наверх, ворча:
— Могли бы и остаться…
— Кром?— удивленно переспросил Юлдуз. — Я полагал, бесстрашный Харра, что ты туранец…
— Я — туранец,— подтвердил Харра,— конечно, туранец! Мы встаем! Иначе мне достанется — не от Крома, так от его сына…
— Я не понимаю…— начал было Юлдуз, но Фархуд и Хасим со смехом пояснили:
— Мы все туранцы и чтим Эрлика и Тарима, Его пророка, и Харра также чтит его, но наш ун-баши — киммериец, сын Крома, Владыки Могильных Курганов.
— Да, и сын грозного бога нарежет нам ремней из спины и присыплет солью, если мы не вернемся вовремя!
— Теперь я понял,— улыбнулся Юлдуз.— А вот и ваши герои любовных битв!
«Герои» имели вид весьма потрепанный — видно, девушки постарались на совесть. Вся компания вывалилась на улицу и с горем пополам расселась по лошадям, что было нелегкой задачей, ибо Рута и ее красотки висли у воинов на шеях, перецеловывая всех по три раза и, требуя непременно приехать еще. Рута вывела Юлдузу тонконогую, вздрагивающую со сна кобылу, и Харра, хоть и был пьян, но сумел отметить, что с седлом парень управляется довольно ловко.
— Ну, прощай, Рута! Теперь мои орлы к тебе дорогу знают, не заблудятся! Хей, Хей, поехали!
Прохлада ночи и мысль о вот-вот закрывающихся воротах отрезвили их достаточно, чтобы выдержать галоп.
Они успели в последний миг — стражи уже задвинули одну створку. Во весь опор маленький отец промчался мимо зевающих стражей и скрылся в наползающем с моря тумане. В усадьбе они были еще до полуночи.
— До чего хороши!— оценил их Конан, со смехом глядя, как они вылезают из седел — словно тюки с кхитайскими шелками, когда их сбрасывают с верблюдов караванщики. Ничего другого ун-баши от поездки в город и не ожидал.— Ну-ка, Омра, Рамас, волоките их к озеру, да по три кувшина ледяной воды на голову каждому, а то их завтра и набат не разбудит!— Тут он заметил седьмого всадника и нахмурился.— А это еще кто?
Харра, совершенно протрезвевший за время скачки, подвел к нему Юлдуза.
— Это наш гость!— объявил он.— Его имя Юлдуз, и четверть луны назад у него умер отец, и это все, что я о нем знаю, кроме того, что он — славный парень, и истратил на наши утробы и глотки последние деньги. Мы решили, что должны отблагодарить его.
Юлдуз нагнул голову в вежливом поклоне.
— Что ж ты, мальчик, взялся кормить этих ненасытных, разве по их лицам не видно, на что они способны!— сказал Конан, без улыбки глядя на юношу.
— С твоего позволения, ун-баши, я уже давно не мальчик, во всяком случае, не больше, чем ты сам,— наконец, негромко ответил Юлдуз.— А что до моих безрассудств, то от них нет вреда никому, кроме меня самого.
— Да ты дерзок, молодой петушок!— рассмеялся Конан.— Немногие отважились бы на такой ответ Конану Киммерийцу! Оставайся, если хочешь, утром мы посмотрим, чего ты стоишь.
— Благодарю тебя за гостеприимство, сын Крома.— Юлдуз с достоинством поклонился и направился расседлывать и чистить свою лошадь.
Конан, высоко вздернув черные брови, посмотрел ему вслед и обернулся к Харре. Тот улыбался, донельзя довольный собой.
— Ну, не молодец ли я, что привез его? Зверей такой породы ты еще не видел?
Киммериец покривил рот и проворчал:
— Завтра мы дадим ему в руки меч и посмотрим, не напустит ли он в штаны. От тебя разит вином, Харра. Иди, вылей на себя воды хотя бы вполовину того, что выпил!
Глава 4. Ночные шорохи. Свиток
Конан вертел в руках катану, ловя полированным металлом первые лучи восходящего солнца. Рядом разглагольствовал Харра, в лицах изображая их вчерашний поход.
— И тогда я сказал себе: Харра, твой ун-баши будет всю жизнь несчастен, если не увидит этого меча! Ну, одолжи у Мейры серебряное зеркало и посмотри на свои горящие глаза, а после этого посмей сказать, что я плохо сделал!
— Вот это меч,— не слушая болтовни Харры, благоговейно вымолвил Конан. Глаза у него и, в самом деле, горели. — Где же куют такие мечи? В Кхитае?
— Даже в Кхитае эти мечи — редкость,— с улыбкой заметил Юлдуз.— Во всем подлунном мире их не более трех дюжин. А куют их на островах, что лежат за Кхитаем еще дальше на восход солнца. Раз в сто лет приходит оттуда корабль, и среди прочих удивительных вещей бывают там и катаны. Говорят, их куют не один десяток лет, давая металлу вылежаться в торфяном болоте, в земле, на дне морском и еще Эрлик знает где. Но доподлинно о том ничего не известно. Народ тех островов похож на кхитайцев, но лишь внешне. Говорят, там правит Жрец-Император, который живет уже две тысячи лет и ездит на драконе с чешуей из пластин бирюзы. И что этот Император равно любим всеми жителями островов, от вельможи до простого землепашца, которые почитают его как собственного отца. Еще ни одно судно не достигло берегов той страны, и не достигнет, потому что острова якобы окружены волшебным облаком, и кормчий не увидит их, даже если проплывет в десяти локтях от берега… Но это все сказки, правды же не знает никто.
— Как в таком случае он достался тебе, сыну простого ткача?— спросил Конан, возвращая катану владельцу.— Сколько же нужно золота, чтобы купить такой меч?
— Мой отец не всегда был ткачом,— уклончиво ответил юноша.— Этот меч он всю жизнь хранил как самую большую драгоценность. И тому, кто захочет отнять его у меня, придется сначала выпустить мне всю кровь до последней капли.
— Клянусь Кромом, хорошо сказано!— одобрительно отозвался киммериец.— Ну, а владеть ты им умеешь?
— Не так, как пристало настоящему воину, но умею,— пожал плечами Юлдуз.
Конан вышел на засыпанную с утра свежим песком арену.
— А ну-ка, встань против меня!
— Этим мечом можно снести голову сквозь кольчужный воротник,— напряженно сказал Юлдуз.— И вынимать его из ножен для забавы мне бы не хотелось.
— Ты мужчина или девушка на первом свидании? Вставай, не ломайся!— Конан вынул саблю и принял стойку.— Ну?
— До первой крови,— предупредил Юлдуз.
— Давай, давай, не болтай попусту!
Юноша, нехотя, взял катану обеими руками и встал напротив Конана, чуть расставив ноги.