Обитель спящих

Старик кивнул, сразу посерьезнев.

— В этом и состоит величие твоего деяния, сын мой. Ты привел его сюда. Теперь великий род драконов не угаснет, хотя, как видишь, остался один дракон воды и один — воздуха. Но даже если их потомки не смогут летать, я буду не очень огорчен. Гораздо горше было бы утратить навсегда этих дивных животных. В силах ли ты слушать дальше?

— Да, отец мой, я слушаю.

— Очнувшись, я не узнал искалеченного мира. Там, где раньше были горы, теперь плескались моря, пустыни поглотили леса, реки перерезали ранее бесплодные пустоши, где росла одна лишь певун-трава. А благословенная Атлантида и острова пиктов, лежавшие в Западном океане, и вовсе исчезли с лица мира. Великая Катастрофа свершилась, Первый Потоп сравнял с землей древние царства и отнял тысячи тысяч жизней. Уцелели единицы. Но осталось несколько островов цивилизации, которых не затронуло буйство стихий — Кхитай, полудикие страны Запада, коренным жителям которых остались в наследство недостроенные города атлантов, далекий материк My и наши острова, Нихон-но.

Когда я, вернее, мы с Аридо пришли в себя, то обнаружили, что круговерть Катастрофы так перемешала нас, что теперь мы не можем разделиться. Из двух существ мы превратились в одно. Аридо дал ему сильное тело, способность подолгу не есть и не спать, умение дышать в воде и передвигаться с немыслимой скоростью. Все драконы очень быстры, но у каждого рода была своя стихия, в которой они могли подолгу жить, не нуждаясь ни в чем: водяные драконы могли луну за луной проводить в море, драконы воздуха могли лететь и лететь без устали, догоняя солнце, драконы земли — рыть бесконечные тоннели, не вылезая из них, как кроты, драконы огня спускались в пылающие жерла вулканов и путешествовали в гигантской кузне земли. Аридоси был водным драконом, лучшим из молодых самцов, потому я и выбрал его для своих странствий…

Он был лучший дракон, а я — самый могущественный маг и бывший правитель этих островов. Смешавшись, мы создали существо, которое могло выжить почти везде. Единственной опасностью для такой твари были люди. Но были в этом слиянии и свои недостатки: я сумел дать новому существу лишь половину своего ума, а Аридоси — лишь половину своего чутья. Оставайся он настоящим драконом, он давно приплыл бы домой — его привел бы тот же инстинкт, который каждый раз приводит диких уток, родившихся в теплом краю, к северным гнездовьям родителей.

В то же время как маг получившийся у нас зверь не был искусен настолько, чтобы вновь разделить себя на дракона и человека. Сначала мы оба очень мучились, но постепенно привыкли, а за две тысячи лет такого существования и вовсе позабыли, кто мы.

Ты своим появлением нарушил привычное течение нашей жизни. Мы понимали, что рано или поздно люди найдут и убьют нас — не оружием, так просто самим своим присутствием. Драконье ухо так чувствительно, что не выносит резких криков и фальшивой музыки, а обонянье так остро, что резкий запах может если не убить, то покалечить зверя. Жизнь в золотой клетке, в неволе, среди людей непременно доконала бы нас обоих. Нет, — сокрушенно покачал старик головой с седым, легким, как семена одуванчика, пухом над смуглым теменем. — Мир людей совсем, совсем не подходит драконам!

— А вы-то разве не люди? — удивился Конан. — Ваш мир драконам вполне по душе, судя по этим двум влюбленным!

— Мы, конечно, люди, — словно с неохотой признал патриарх. — Но в то же время и не совсем люди. Наш народ приплыл на этот остров много тысячелетий назад. Здесь уже тогда жили драконы, ведь отсюда начинает свое дневное шествие Солнце, которое вы зовете Оком Митры. Здесь — край мира, и, как ни старались, мы не смогли найти иную землю еще восточнее нашей.

Когда наши предки поселились здесь, то, увидев первого дракона, безмерно испугались. А дракон испугался, увидев их, ибо до тех пор эти острова посещали лишь боги. Сюда прибыли корабли принца Иссэ, отправленного отцом в изгнание за пределы всех известных земель, в таком гневе был на него родитель — ведь он соблазнил собственную сестру. Бедный юноша, впрочем, не знал тогда, что это его сестра. Но даже в незнании кровосмесительство — великий грех, непростительный перед лицом любых богов. Вместе с принцем отправилась вся его свита и иные люди, из простых и незнатных, сердечно сочувствовавшие его злой судьбе. Всего на дальний из этих островов высадилось одиннадцать дюжин человек…

Их корабли причалили к берегу, изгнанники обошли остров и решили, что боги сжалились над ними и послали им небесные земли среди моря. Они разбили лагерь, вознесли моление светлым духам острова и заснули, не заботясь ни о чем. А ночью, привлеченные светом огней и новыми звуками и запахами, к ним пришли драконы.

— Могу себе представить, — пробормотал Конан. Ему и в самом деле представился принц, смуглый и худой, вроде Тай Юэня, который спит с своем шатре и вдруг просыпается оттого, что в светлой ткани, ширясь от центра, расползается дыра с обугленными краями. В дыру просовывается хитроглазая морда в бирюзовой чешуе и говорит: «Добрый вечер!»

— Сначала люди очень испугались, — говорил тем временем старик, не обращая внимания на непочтительный смех слушателя. — Драконы тоже испугались и ушли. Принц Иссэ хотел в тот же час погрузиться на корабли и уплыть от чудовищ, но в шатре явился ему бог грома и молнии Райдэн и повелел остаться и жить в мире с Первыми Детьми земли.

Он повелел основать на островах новое государство кхарийцев, которые бы заботились о драконьем племени и не давали другим людям овладеть этими прекрасными и беззащитными творениями. Поэтому о нашем острове не знает никто в Хайбории, не будет знать и впредь. Ты же, сын мой, не употребишь свое знание во зло, в этом я уверен.

Конан серьезно кивнул. У императора Нихон-но, оказывается, была веская причина удерживать незваного гостя в плену. Кто посмеет противиться воле богов? Теперь же, глядя на резвящуюся пару, киммериец понимал, почему боги заставили его пройти весь этот путь. Впервые он увидел в Аридо не живую легенду, чудом не отправившуюся вослед за всем тем, что унесла с собой Катастрофа, а нечто само собой разумеющееся, словно этому острову недоставало именно дракона, чтобы стать самым прекрасным местом на свете. Как будто у драгоценной вазы был отбит край, а Конан принес и приладил недостающий кусок.

— Живя бок о бок с драконами, мой народ стал походить на них, — продолжал старик. — Мы стали почти бессмертны, научились ценить тихий звук и нерезкий запах, научились говорить со всякой живой вещью, а в неживых пробуждать душу. Мы не воюем, не обираем друг друга, мы забыли, что такое злоба и ненависть. Долгий век и схожесть с кхитайцами позволяет нам путешествовать неузнанными в вашем мире, многое видеть, многое знать. Мы мало похожи на людей, населяющих Туранский материк.

— Как же вы все-таки разделились? — поинтересовался Конан. Этот вопрос занимал его более всего. Он никак не мог поверить, что в Аридоси жило на самом деле два существа. Хотя если вдуматься, то последние дни дракон вел себя все более странно — старел человеком и молодел драконом.

Патриарх, улыбаясь, посмотрел на любовников. Утомившись, они перестали метаться и улеглись рядышком на песке, время от времени покусывая друг друга за уши.

— Когда Кагия-химэ, Лунная Дева, почуяла, что Аридоси вернулся, она примчалась сюда быстрее горного ветра. Мы в это время еще спали, вернее, я спал, а он дремал, ибо я отдыхал только вместе с ним, а потому уставал больше, чем он. Увидев старую приятельницу, он кинулся ей навстречу с такой внезапной прытью, что я не поспел вслед за ним и остался спать. А проснувшись, вспомнил все, что должен был вспомнить. Потом я стал искать тебя — не так, как это делаете вы, а по-своему, — нашел и велел им принести тебя сюда. Ты, кажется, дрался?

— Да, отец, и не скажу, чтобы твои стражники показались мне неопытными юнцами! — ответил Конан с кривой усмешкой. — Я-то прошел неплохую школу, а любой другой на моем месте был бы убит прежде, чем успел вздохнуть!