Страница 32 из 43
Раздавшийся за спиной бешеный рев подсказал северянину, что он не зря старался. Однако киммериец даже не посмотрел назад. Словно вихрь промчался он по кривому ходу, успев похвалить себя за то, что догадался осветить путь, взлетел на уступ, развернулся и только здесь позволил себе перевести дыхание.
Из глубины прохода доносились сдавленное рычание и тяжелые шаги. По стенам заметались уродливые тени, и новая волна страха накатилась на варвара, но он только усмехнулся: страх, внушаемый тварью, очень помогал ему, не позволяя расслабиться и вовремя предупреждая о приближении врага. Глухое рычание становилось все громче, корявая тень поползла по стенам. Тяжелая поступь Посланца сотрясала пещеру, но что-то в ней появилось новое. У киммерийца замерло сердце в предвкушении маленькой победы, но он боялся поверить в нее, а его неповоротливый противник еще не показался из-за поворота. Глухой рык все усиливался, и, когда монстр догнал наконец свою тень, варвар торжествующе завопил, перекрыв злобное рычание твари: — А-а! Кром! Что, выродок, получил?! Посланец остановился на мгновение, вперил в противника злобный взгляд и тут же зашагал быстрее, но теперь его движения стали еще более неловкими, чем прежде. Он явно хромал на правую ногу, на которую пришелся удар секиры, и Конан увидел, что из трех по-птичьи растопыренных пальцев ступни остался только правый. Теперь, делая очередной шаг искалеченной ногой, урод старался быстрее переступить на здоровую.
— Ножка болит? — ехидно поинтересовался киммериец и в этот миг, увидев, как налился кровью глаз Посланца, впервые осознал, что тот понял сказанное, а значит, действительно разумен.
Монстр бросился на Конана. «Ярость дарует огромную силу, но ею нужно уметь управлять, иначе она превратится в слабость». Киммериец не переставал повторять это правило, радуясь про себя тому, что Посланец, похоже, не в силах совладать со своей злостью, за что тварь тут же и поплатилась.
Неверные, колеблющиеся тени сглаживали каменные кочки и заполняли выбоины. Рванувшийся вперед монстр не увидел вовремя яму перед порогом и, провалившись в нее ногой, упал грудью на каменную ступень. В тот же миг тяжелая секира киммерийца со всего размаха ударила поперек головы на уровне единственного глаза. Мелкие каменные осколки брызнули во все стороны. Посланец взревел и вскочил, очумело тряся уродливой башкой. Конан рванулся вперед, но противник его неожиданно взмахнул рукой, и хотя киммериец успел поднырнуть под удар, но недостаточно быстро — клешня сомкнулась и, пропоров глубокую борозду на спине северянина, отбросила его к стене. В первый миг Конан не почувствовал боли. Он просто не думал о ней: Посланец неожиданно ловко прокатился по полу, разом преодолев уступ, на который киммериец возлагал большие надежды. Конан ударил по метнувшейся в его сторону клешне, но удар получился слабым. Варвар опрокинулся навзничь и едва не выронил секиру. Ему удалось вскочить, но в тот же миг удар второй клешни чуть не сломал ему ногу, опять бросив на пол. Киммериец не стал искушать судьбу и просто откатился в сторону, едва не закричав от боли, когда израненная спина коснулась острых камней. Тем не менее он быстро поднялся, но тут же присел: правая лодыжка распухла и при попытке встать напомнила о себе пронзительной болью. Конан бросился прочь странным полубегом-полупрыжками, кроя себя на чем свет стоит за неосторожность. Спина горела нестерпимым огнем, каждый шаг давался с трудом, а ведь дело-то еще далеко не сделано! Киммериец глухо выругался, помянув недобрым словом Ксотли, Нергала, а заодно — по старой привычке — и Сета, который был тут совершенно ни при чем. Теперь он мог двигаться не быстрее своего противника, а рана на спине, ближе к боку, обильно кровоточила. Скоро он начнет слабеть, и чем дальше, тем быстрее! Сейчас Конан все бы отдал, чтобы вернуть тот миг, когда так необдуманно бросился вперед! Кром! Ему захотелось закричать от охватившей его ярости, но изменить ничего было уже нельзя.
Уродливые тени метались по стенам пещеры. Кровь стучала в висках, в такт ей пульсировала боль в окровавленной спине и в разбитой ноге. И тут ему впервые стало страшно. Каменный ужас преследовал его с глухим рычанием, и варвару показалось, что нет от него спасения, что игра уже проиграна и, хотя сам он пока жив, это теперь продлится недолго.
У входа в зал Конан бездумно подхватил с пола факел и заковылял дальше. Он издалека забросил факел на уступ, изо всех сил оттолкнулся здоровой левой ногой и, опершись руками о край, закинул покалеченную наверх. Здесь он оставил на время секиру и лихорадочно заметался по площадке, поджигая разбросанные факелы, затем вернулся к корзине, выхватил бутыль и жадными глотками прикончил остатки вина, которого, хвала Крому, оставалось еще немало. Быстро смочив полотняную салфетку водой из другой бутыли, варвар отер кровь и тщательно ощупал рану. Ее рваные края начинались у поясницы, чуть правее позвоночника, и заканчивались под мышкой. Конан с горечью покачал головой, подумав, правда, что ему еще повезло. Могло быть и хуже.
Что случилось с лодыжкой, он даже выяснять не стал: сапог пришлось бы резать, чтобы вытащить из него опухшую ногу. К счастью, вино уже начало действовать, и боль понемногу затихала. Зато быстро нарастала злость. Злость на тварь, причинившую боль, которой он не боялся, но которая была предвестником большой беды. Конан понял, что противник его приближается, и тут же поймал себя на том, что уже не испытывает страха. Его полностью вытеснила злость.
Он остановился в паре шагов от края уступа. Ждать ему пришлось совсем недолго. Посланец остановился у входа в зал и принялся не торопясь осматривать огромное пространство, разделенное на две почти равные части высоким каменным уступом, который, скорее, можно было назвать стеной. Глухое рычание то и дело вырывалось из клыкастой пасти.
Увидев человека, он медленно двинулся вперед, лавируя среди нагромождений огромных валунов, которые киммериец надеялся использовать. Теперь эта возможность отпала.
Злость Конана достигла предела. Он шагнул вперед, но тут же одернул себя, припомнив, в какую скверную историю только что попал, совершив всего лишь один необдуманный шаг. Клешня твари метнулась вперед, целясь противнику в грудь, однако киммериец успел-таки отскочить, и хотя клешня задела его, но схватить не смогла. Северянин упал на спину, едва не завопив от боли, но тут же откатился назад и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как Посланец пытается взобраться на стену.
Конан взревел и, собрав все силы, ударил монстра. Огромная секира влетела в разверстую пасть твари, сокрушив с полдюжины кинжальных клыков. Посланец отпрянул, налетев спиной на огромный валун, и в который уже раз с ненавистью уставился на противника.
Конан усмехнулся и, прихрамывая, подошел чуть ближе.
— Ну что? Тебе нужно пройти? — Тут он не выдержал и расхохотался.— Ну так иди!
Посланец заметался вдоль уступа, выжидая удобного момента, чтобы взобраться наверх. Конан понимал, что бессмысленно тягаться в выносливости с каменным монстром, но не показывал, как тяжело ему дается бег туда-обратно. И странное дело, скоро ему и в самом деле стало легче. То ли нога оказалась не так сильно повреждена, как он считал, то ли он просто свыкся с постоянной болью, но он перестал ее ощущать.
Посланец начал терять остатки терпения. Взгляд его все чаще останавливался на киммерийце, а рычание звучало все громче. Конан понял, что теперь все решит выдержка: у кого раньше сдадут нервы, тот и проиграет. Первым не выдержал Посланец. Он хоть и был разумен, но, как видно, совсем недостаточно для того, чтобы верно оценить обстановку и держать себя в руках.
Единственное, что он твердо понял: ему не удастся влезть наверх до тех пор, пока враг его там. Отсюда следовал простой вывод: врага необходимо убить или, по крайней мере, отогнать. Монстр начал бешено размахивать клешнями. Иногда он подпрыгивал, пытаясь дотянуться до варвара, и на одном из таких прыжков Конан подловил его. Он намеренно подошел чуть ближе, сознательно рискуя, и грозная клешня тут же рванулась к его лицу, но встретила не податливую плоть, а металл секиры. Удар пришелся точно между чудовищными пальцами, но киммерийцу показалось, что он попытался вогнать лезвие в монолитную стену. Болезненный толчок отдался в кистях и сотряс все тело, едва не выбив оружие из рук, и Конан даже удивился, когда мгновение спустя наружная часть клешни с хрустом отломилась и упала на пол. Монстр раскрыл пасть с обломанными клыками, и человек приготовился услышать его чудовищный рев, но ни звука не вырвалось из алой глотки, а когда киммериец шагнул к Посланцу, вторая клешня метнулась к его выставленной вперед ноге. Конан, словно предчувствуя, что так оно и случится, мгновенно обрушил секиру на руку твари. С громким треском клешня отлетела в сторону, и тотчас правая, однопалая, рука монстра выбила оружие из рук противника, пропоров предплечье от локтя до запястья.