Страница 45 из 57
Конан поморщился:
— Как-то все это сложно и глупо.
— Что тебе кажется сложным? — не понял жрец.
— Кром! Да разве ты сам не видишь, что цепь превращений растянулась до бесконечности?
Жрец запустил пальцы во всклокоченные волосы и поморщился.
— Давай вернемся к началу.— Он дождался кивка Конана и продолжил: — Жрецы собирались оживить своего бога-паука, но для этого им нужна была сила Памелы.
Однако отступница отказалась, и тогда, не желая искушать судьбу, ее сожгли на костре. Пламя уже лизало тело колдуньи, когда она изрекла пророчество, пригрозив воплотиться в одном из своих потомков через десять веков.
— Постой-ка! — остановил его киммериец.— Я сам слышал это пророчество из уст Зиты. Она говорила о рождении девочки, которая силой своей затмит знаменитую бабку!
— Да,— Мэгил кивнул,— это были последние слова Памелы, но я читал ее дневники, сохранившиеся в семейном архиве. Оказывается, колдунья предвидела для себя возможность трагического исхода, и со смертью тела душа ее не отлетела на Серые Равнины, а стала незримым хранителем семьи.
— Что-то я не заметил, чтобы в ту ночь нас кто-то охранял! — Конан невесело усмехнулся.— Скорее уж наоборот.
Жрец кивнул:
— Все верно. Она и не могла помочь вам ничем. Она уже была внутри Зиты.
Конан недоверчиво посмотрел на Мэгила, но жрец видел, что сомнения уже борются в нем с недоверием. Тушка и Зул молча слушали их разговор, предпочитая не вмешиваться, наблюдая, чтобы ничто из сказанного не достигло нескромных ушей, время от времени, то наливаясь вином, то принимаясь за еду.
Конан вспоминал. Обе девушки понравились ему тогда, но Мелия безоговорочно, а в отношении Зиты что-то постоянно настораживало. Тогда он решил, что это его всегдашнее предубеждение против людей, владеющих колдовством, но теперь он думал, что если сказанное Мэгилом, правда,— а судя по всему, так оно и было — то причина иная.
Он припомнил мысли, которые в ту ночь, очарованный красотой сестер, гнал от себя прочь. Он вспомнил, в частности, как не понравилось ему то, что Зита скрыла от Фабиана грозящую ему опасность. Трудно было предположить, что она не знала того, что знал безымянный жрец, направивший его самого в дом. По сути, она хладнокровно приговорила своего воздыхателя к смерти.
Киммериец мрачно уставился на Мэгила:
— Ты уверен в том, что говоришь?
Тот кивнул:
— Я разговаривал с Мелией. Она не очень-то хотела говорить об этом, но потом сказала, что и ее неприятно удивили странные перепады в настроении сестры, которые начали случаться с ней после первого посещения дома, примерно луну назад. Прежде ласковая, эта по-детски наивная почти еще девочка вдруг начала временами проявлять жесткость в высказываниях и поступках, а временами и просто жестокость. Это тревожило Мелию, но вслед за этим Зита становилась прежней, и девушка все приписывала раннему взрослению сестры.
Конан поднял руку:
— Хватит. Я уже верю.— Он на миг задумался.— Значит, ты думаешь, что воплощение уже произошло?
— Нет. Это не так быстро, но вот в том, что душа
Памелы слилась с душой Зиты и стала с ней неразделима, у меня сомнений нет. Все началось медленно и потихоньку, но время шло, и процесс стремительно ускорялся. Я думаю, к полнолунию все должно завершиться. Не зря жрецы Затха назначили именно этот срок. К перевоплощенной Памеле вернутся все ее силы, но она еще не успеет полностью овладеть ни ими, ни новым телом, для того чтобы отстоять и защитить себя.— Он обвел внимательным взглядом присутствующих и остановился на Конане.— Теперь ты понимаешь, что они собрались сейчас проделать без ее согласия то, что им не удалось сделать прежде?!
Киммериец кивнул и налил вина себе и жрецу.
— Ополосни горло.
Тот благодарно припал губами к ледяной влаге, не сводя при этом глаз с киммерийца, который жадными глотками осушил свой кубок.
— Талисман ведь у них,— сказал киммериец,— что мешает им освободить находящуюся внутри душу? — Он вопросительно посмотрел на жреца, и тот утвердительно кивнул. — Ну и принесли бы ее в жертву.
Мэгил недовольно поморщился:
— Ты понимаешь, все жертвенные обряды созданы в расчете на принесение в жертву человека, а человек — это тело и душа, слитые воедино. Человек, приносимый в жертву, лишается жизни, которую забирает бог, таким образом, овладевающий душой жертвы. Умерщвляют его, как правило, медленно и мучительно, чтобы богу легче было забрать жизнь, высосав ее по капле, а ослепленному болью человеку труднее воспротивиться этому.
Зул покачал огромной бритой головой. Киммериец налил себе еще вина и залпом выпил его.
— Клянусь рогами Нергала, знай, я об этом вчера, Хараг не ушел бы от меня живым!
Мэгил тоже выпил, и вид у него был не менее мрачным, чем у молодого варвара.
— Я думаю, Зиту убивали бы очень медленно и очень болезненно.
Конан подумал, что если Мэгил прав и этим отродьям Затха удастся выкрасть девушку, то все предназначавшееся Зите они обрушат на Мелию. Ее божественное тело, которое он ласкал, тело, дарившее ему свою любовь и нежность, каких ему вовек не забыть, станут извращенно, со знанием дела убивать, обрушив на него океан боли. Непроизвольно он сжал кубок, и тонкая бронза, хрустнув, проломилась. Острые края излома впились в руку, и только тогда Конан очнулся, отогнав страшное видение корчившейся в невыносимых муках девушки.
— Дерьмо! Он отбросил обломки в сторону.
— Успокойся, Конан! Видя, что киммериец собирается броситься прочь, бежать неведомо куда, Мэгил схватил его за руку: — Прошлого не воротишь, но грядущее зависит от настоящего, которое творим мы своими поступками! Успокойся! Нельзя действовать необдуманно, ибо ошибка непоправима!
— Он прав,— Тушка потрепал друга по плечу,— согласись, пока ведь все идет нормально, а понадобится, так пойдем и передавим этот клоповник! Как его — Йезуд?
Молодой варвар начал успокаиваться.
Кирим, ни слова не говоря, принес новый кубок и собственноручно наполнил его. Конан выпил и, казалось, окончательно успокоился.
— Хорошо, ты меня убедил. Им нужно тело, в которое можно вселить душу, но зачем такие сложности? Взяли бы любую рабыню. Быстро и никаких хлопот.
Мэгил прожевал кусок и запил вином. Довольный тем, что удалось успокоить вспыльчивого киммерийца, он не спешил с ответом, давая ему дополнительное время успокоиться.
— Не все так просто.— Он сыто вздохнул.— Многие думают, что колдовством можно легко добиться чего угодно. На самом деле все гораздо сложнее.
— Кром! — воскликнул киммериец, однако на этот раз вполне миролюбиво.— Да ведь ты недавно говорил совсем иначе!
— Да,— кивнул жрец,— вселить можно любую душу в любое тело, но не удержать в нем против воли! — Он назидательно поднял указательный палец.— Не забывай о том, что душа несет в себе отпечаток, как бы образ тела, и если новое тело — это тело сестры, настолько похожее на твое, что ты, очутившись в нем, не замечаешь разницы, то ты не заподозришь подвоха, а значит, у тебя и не возникнет желания покинуть его.
— Да разве душа Зиты не помнит, что с ней произошло, и не знает, что тело ее безвозвратно умерло и предано огню? — возразил северянин.
— Боюсь, что так,— вздохнул жрец.
— Не понимаю, — пожал плечами варвар.
— Тут все несколько сложнее.— Он вновь принялся теребить себя за губу, как делал обычно, когда не мог с ходу найти подходящий ответ.— Душа Зиты, соединившаяся с душой Памелы, скована силой Талисмана, и где-то там в таком же состоянии находится Незримый. Они как бы отрезаны от внешнего мира и погружены в сон,— он поморщился, словно сказанное не вполне соответствовало его мысли,— они как бы умерли на время, их души вморожены в Талисман — не знаю, как сказать точнее. Но могу тебя уверить, что Зита не знает о том, что происходит в мире, равно как и Незримый.
— Ну, хорошо, а дальше?
— Извлеченная из Талисмана душа сразу окажется в теле Мелии. Жрецы позаботятся о том, чтобы все прошло гладко, а для этого нужно освободить тело Мелии от собственного я непосредственно перед вселением в него нового хозяина.— Он вздохнул.— Я думаю, что обряд будет длительным и болезненным, ведь если не удастся подавить волю Мелии страхом, все может сорваться.