Страница 94 из 132
В это время капитан Роде со своим 1-м батальоном 394-го полка занял оборону у Сабли и обеспечил отход потрепанного 50-го гренадерского полка полковника Фримеля, которого успел обойти противник.
12 января советские войска атаковали рубеж «Миттенвальд». В ночь на 13 января 1943 года немецкие соединения двигались по направлению к линии «Гармиш». В тот день окончательно наступила зима, и об окапывании нельзя было и думать!
Подгоняемое постоянными атаками русских танковых и кавалерийских соединений, отступление без отдыха продолжалось дальше. Первый батальон 394-го мотопехотного полка восточнее Зриевского был отрезан от путей отхода. Во время прорыва приданный ему взвод штурмовых орудий в ясную морозную ночь подбил четыре из восьми атаковавших русских танков и открыл дорогу к отходу.
13 января наседающие советские войска снова нащупали слабые стыки между 50-й и 111-й пехотными дивизиями. В брешь между ними прошел на запад кавалерийский полк. Как раз в то время, когда он повернул на юг, чтобы охватить с фланга 50-ю пехотную дивизию, генерал-майор Шмидт отдал приказ об отходе на рубеж реки Калаус. Русская кавалерия наткнулась на отходящие роты. Прошли ожесточенные встречные бои.
Снова маршрут отхода превратился в блуждающую главную линию обороны. Начавшаяся метель наконец разделила врагов, но вместе с тем сделала дальнейший марш почти невозможным. Для многих лошадей и машин эта ночь стала последней.
Метель с неослабевающей силой продолжалась до 18 января. Русское кавалерийское соединение снова повторило свой маневр с целью охватить северный фланг 50-й пехотной дивизии, но 3-й батальон 121-го гренадерского полка упредил его.
В мороз и снежную пургу немецкие дивизии 1-й танковой армии неуклонно продолжали свое движение на северо-запад. На южном фланге шли полки румынской 2-й горнострелковой дивизии, 13-й танковой дивизии, 370 и 50-й пехотных дивизий. Их целью были Армавир и Кубань. В Невинномысске к ним присоединились прибывшие с высокогорья горные егеря группы Ле-Сюра.
На северном фланге отходили на Ворошиловск 3-я танковая и 111-я пехотная дивизии. На открытом северном фланге действовала кавалерийская группа фон Юнгшульца.
Рубеж по реке Калаус удерживали до 18 января. 18 и 19 января отход продолжился. Метель прекратилась. Установились тридцатиградусные морозы. Русские соединения опять шли по пятам. Артиллерийские орудия, оставшиеся без тяги, подрывали. Сломанные автомобили сжигали. Вдоль дороги отступления оставались памятники разгрома. Гитлер, хотевший сначала собрать всю 1-ю танковую армию на кубанском плацдарме, 21 января отдал распоряжение оставить там только ее часть, а 24 января — вывести всю армию через Ростов и передать ее в подчинение обескровленной группе армий «Дон». Но и этот приказ был изменен еще раз: 52-й армейский корпус с 50-й и 370-й пехотными дивизиями направили на кубанский плацдарм.
В это время произошла катастрофа на Дону. 4-я танковая армия Гота с трудом удерживалась на Сале и Маныче и едва сдерживала удар советских 51-й и 2-й гвардейских армий на Ростов.
Исходя из этой крайне сложной обстановки, становится понятным запись командира 52-го полка реактивных минометов: «20 января 1943 года: получен приказ ускорить марш, так как общая обстановка коренным образом изменилась».
Дивизионы 52-го и 53-го полков реактивных минометов и 1-го полка тяжелых реактивных минометов хорошо зарекомендовали себя в районах сосредоточения основных усилий в обороне в полосе группы армий «А». Теперь, будучи моторизованными, они по-батарейно придавались частям прикрытия на наиболее угрожаемых направлениях. Пятая батарея 1-го полка тяжелых реактивных минометов вместе с прикрытием 50-й пехотной дивизии постоянно удерживала советские войска на значительном удалении. Когда кончилось горючее, ее артиллеристы выпустили последние снаряды, взорвали установки и возвратились вместе с гренадерами.
20 января 1-я танковая армия располагалась по обе стороны от Ворошиловска.
О дальнейшем ускоренном марше нам повествуют заголовки из истории 50-й пехотной дивизии:
«20.1.1943. Дивизия вышла в излучину Кубани северо-западнее Татарского (50 км юго-восточнее Армавира). Противник атакует прикрытия. Приказ командира корпуса гонит измотанные роты дальше: «Новая обстановка требует высоких скоростей на марше. На новый рубеж — линию «Креме» выйти уже к 21 января!» Снова пошли дальше — 50 километров с короткими привалами. На линии «Креме» оставались недолго. 22 января 50-я пехотная дивизия снова двигалась невыносимым маршем, заняла позиции восточнее и южнее Армавира. Русские атаковали стоявший южнее 3-й батальон 123-го гренадерского полка. Батальону пришлось отойти к северным окраинам Армавира. Через бреши в обороне противник просочился в Армавир. Командир корпуса приказал отойти на рубеж в 12 километрах северо-западнее города. Части 50-й пехотной дивизии пробивают себе путь по ночному Армавиру. 21 января — на промежуточной позиции. 26 января — переправа у Кропоткина и движение в северном направлении».
В это время 111-й пехотной, 3-й танковой дивизиям и казачьему полку фон Юнгшульца окончательно устанавливаются направления движения. Они под командованием штаба 40-го танкового корпуса должны были двигаться через Ростов и переходили в подчинение группы армий «Дон» фон Манштейна. До них в том же направлении должен был пройти 3-й танковый корпус. 52-му армейскому корпусу в большой излучине Кубани предстояло повернуть на юго-запад и создать кубанский плацдарм, северный фланг которого примыкал к Азовскому морю.
Под прикрытием подвижных частей 3-й танковой дивизии полки 111-й пехотной дивизии безостановочно шли дальше. Гренадеры делали невозможное. Взорванные грузовики и поломанное вооружение, сожженные склады с припасами и приконченные лошади оставались за ними. На пути до Ростова 3-я танковая дивизия потеряла половину своих машин и танков.
С какими трудностями боролись ремонтно-восстановительные подразделения за каждый автомобиль, за каждый танк, показывает следующее сообщение экипажа танка унтер-офицера Краатца из 2-й роты 6-го танкового полка, в которой оставалось всего два танка:
«Из-за отказа бензонасоса мы были вынуждены ехать последними. Заряжающий, полулежа под башней, приводил в действие аварийный ручной насос. Снег скрипел. Было 20 градусов мороза. Гусеницы отполированы до хромового блеска. Привинченные к ним шипы давно сбиты.
Идущая под уклон, гладкая, как зеркало, дорога. Танк начал скользить. Экипаж спрыгнул. Танк остановился в промерзшей яме. Дали задний ход. Лед треснул. Танк типа IV стал погружаться все глубже. Через неплотности в днище начала поступать вода. Вскоре из воды торчала только башня. Мотор встал. Все!
Потом наступила ночь. Длинные колонны, проходившие мимо, становились все реже. Вскоре движение по шоссе совсем прекратилось. От мороза мы совсем окоченели. Взрывать или дождаться замыкающего ремонтно-восстановительного отделения? — вот в чем был вопрос. Затем по радио пришел приказ: «Ждите, едем!»
Мы остались одни. Послышался шум моторов. Наши или русские? Но это был технический инспектор Бервинкель с двумя 18-тонными тягачами. На Бервинкеля и его людей всегда можно было положиться.
Он осмотрел все и сказал: «О подрыве не может быть и речи!» Каждый тягач тащил на буксире по танку третьего типа. Сцепили два тягача, танк типа III послужил упором. Под завывание бокового ветра наш танк типа IV вытащили. Вода, лед и вытекшее масло сильно изменили внутреннюю обстановку в нашем танке. Мы заняли свои места и на буксире двинулись в полк».
Утром 23 января 40-й танковый корпус находился в районе Тихорецкой. Утром 24 января боевая группа капитана Мюллер-Рёлиха вышла к Незамаевской, откуда вела разведку. Подразделения боевой группы прошли до Плоской и уничтожили русский дозор, в состав которого входило два танка.
24 января Северная группа Закавказского фронта была преобразована в Северо-Кавказский фронт. Новому фронту была поставлена задача овладеть Тихорецкой, а затем — портом Приморско-Ахтарским на Азовском море.