Страница 74 из 132
«Дорога целыми километрами шла по труднодоступной местности, через русские оборонительные рубежи. Уже один подъем ночью по долине Тук к командному пункту 229-го полка с тяжело навьюченными животными был путем страданий. Три раза животные срывались с обрыва. Мы думали, что все кончено, но через пять минут животные вставали снова. Что вынесла русская лошадь, едва ли можно себе представить. Восемь дней питаться только листвой и ветками, а потом тащить такой груз в гору и сорваться со всем этим грузом...
Мы расседлали животных и завершили подъем в две очереди. Когда наконец добрались до полка, то оставили часть грузов.
В 1.00 командир полка майор Шури дал мне последние напутствия. А потом началось! Местность была чрезвычайно сложная. Внизу, в долине, стояли русские обозы и кухни. Над нами, по верхнему гребню крутого подъема — русские посты. В сильно изрезанном крутом склоне — с дюжину глубоких ущелий. Через 20 минут мы наткнулись на русский пост, который был уничтожен. После этого нам пришлось пробиваться через местность. Непроходимый подлесок, многочисленные поваленные деревья, крутые обрывы ущелий — все это требовало от людей и животных крайнего напряжения сил, к тому же приходилось нести на себе оружие, боеприпасы и грузы. Русские погонщики из нанятых пленных вели себя образцово. Особенно большую помощь оказал нам наш русский лейтенант. Два раза мы пересекали русские пути снабжения. После восьмичасового марша от горы Седло мы вышли в район к югу от высоты 565,4. Разделив взвод на три группы и передав вьючных животных охранению, мы начали подъем на высоту. Обе группы охвата наткнулись на противника. С одним отделением я поднялся на гребень высоты, с которой открылся вид на позиции противника севернее высоты 565,4, и сделал их эскиз. Нас все же заметили. На основе расположения русских позиций я хотел определить место положения окруженного батальона. По моему замыслу, мы стали прорываться в западном направлении, но были встречены огнем русских минометов, которые пристрелялись по высотам. Среди нас были убитые и раненые. Мы попали в нехорошее положение. Тем временем русские наседали со всех сторон. Мы предприняли атаку в западном направлении, наша разведка наткнулась на рубеж долговременных огневых точек, преодолеть который было невозможно. Мы уничтожили один дот, но нам не оставалось ничего, кроме отступления. Оставив отделение Хейда в прикрытии, нам удалось оторваться от противника. На этот раз мы проскользнули немного выше вдоль по склону, чтобы миновать опасные ущелья. Но затем мы были вынуждены спуститься ниже, так как русские занимали верхнюю кромку леса. Поэтому нам пришлось на последнем отрезке пути снова преодолевать ущелья. Это было трудное занятие. Когда нас уже преследовал русский отряд, два вьючных животных сорвались. А остальные — встали. Провести дальше обоз вьючных животных по такой местности до наступления ночи было невозможно. Мы оставили его позади на попечении унтер-фельдфебеля Дласка и под охраной отделения Хейда. Остальной взвод, с большим трудом, неся с собой тяжелораненого обер-ефрейтора Риццоля, добрался до наших позиций. К нам с высоты спустились восемь человек. Они приняли Риццоля, но после того как его подняли наверх, он навсегда закрыл свои глаза. Вьючный обоз вышел к нашим позициям на следующее утро».
Кризис на стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизий сохранился. В последующее время здесь шли ожесточенные бои. Опасность атаки русскими длинного западного фланга 44-го егерского корпуса продолжала сохраняться, как и прежде.
Продолжалось сражение за высоты Кочканова. 57-й танковый корпус подтянул все имевшиеся в распоряжении артиллерийские батареи для оказания огневой поддержки, так как грядой высот необходимо было непременно овладеть. С большим трудом по одной доставлялись пушки и гаубицы, а вместе с ними главные силы 235-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 77-го артиллерийского полка, подразделения 704-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 804-го артиллерийского полка и батарея артиллерийского учебного полка. Через Садовое было установлено сообщение между 57-м танковым и 44-м егерским корпусами. Итак, наступление на юг! Но и советское командование видело в Садовом свой козырь.
26 октября обе стороны запланировали, каждая по-своему, уладить обстановку на высотках Кочканова. В то время как полки 198-й пехотной дивизии севернее Кочканова изготавливались для наступления в южном направлении, советские 83-я и 86-я бригады морской пехоты сосредоточивались южнее.
Немецкие истребители и пикирующие бомбардировщики утром 26 октября промчались над горными хребтами и гулом своих моторов и взрывами бомб дополнили органную музыку артиллерийского концерта. Мощными огневыми ударами оборонительные позиции советских войск были подавлены. Сначала они даже не смогли оказать сопротивления.
Немецкое наступление начало развиваться по плану. Но, захватив первый рубеж обороны, батальоны 198-й пехотной дивизии залегли перед линией долговременных огневых сооружений. Русские перешли в контратаку, которая тут же была отражена. Тяжелые бои продолжались до вечера. Потери с обеих сторон были высокими. Численность 326-го полка составляла 200 человек.
27 октября опять продолжались ожесточенные бои. К вечеру полки 198-й пехотной дивизии завладели инициативой. Подошла артиллерия. Так как словацкая моторизованная дивизия далеко отстала, на нее рассчитывать уже не приходилось. 198-й пехотной дивизии был придан 421-й гренадерский полк полковника Райнхардта из 125-й пехотной дивизии, особо отличившийся в боях за Ростов. Наступлением 198-й пехотной дивизии в южном направлении предстояло установить прямое сообщение с 44-м егерским корпусом (101-й егерской дивизией). Ближайшая задача заключалась в овладении населенным пунктом Садовое, находящимся в 5 километрах южнее Кочканова.
29 октября была отражена контратака русских. 30 октября полки заняли исходные рубежи для наступления. Шел дождь, тучи закрывали долины. Авиация не могла оказать поддержку, артиллерия «ослепла». Начало атаки перенесли на 9.30.
В 9.40 прилетели 15 пикирующих бомбардировщиков 77-й эскадры, 12 истребителей и 12 разведчиков. Они нанесли удар по занятому советскими войсками Сосновому ущелью. Но, несмотря на это, атака пехоты не продвинулась, так как в происходящем там вскоре невозможно было разобраться. Несмотря на повторные атаки авиации, продвигаться дальше не удавалось. Только к вечеру 3-му батальону 305-го полка удалось пробиться в район южнее Кочканова (в 3 километрах южнее высоты 620,8) и укрепиться там на рубеже долговременных огневых точек.
31 октября ожесточенные сражения продолжались. Каждый раз наступающие немецкие батальоны оказывались перед новой линией долговременных огневых точек. Пересеченная местность не давала возможностей для совершения обходных маневров. В разрывах наступающих боевых порядков русские продолжали удерживать оборону. Вход в Сосновое ущелье был захвачен. Постепенно наступление продолжалось дальше на юг. Атака, оборона. Через шесть дней 5 ноября 421-й гренадерский полк штурмом овладел важной высотой 415, с которой могла быть установлена связь с 101-й егерской дивизией.
20 октября была завершена перегруппировка дивизии «Ланц» для штурма верхней долины Пшехи и высот Семашхо. Двадцать первого октября под проливным дождем удалось прорваться в долину Пшиш. Перевальный и Гойтх оказались в руках боевых групп Бухнера (2-й и 3-й батальоны 13-го горнострелкового полка, 54-й полевой запасный батальон) на правом фланге и Лаваля (1, 2 и 3-й батальоны 98-го горнострелкового полка, 1-й батальон 42-го гренадерского полка) на левом фланге. В плен попали штаб русского батальона и 1800 солдат противника.
22 октября капитан Зибек и его люди взяли 1038-метровую гору Семашхо, последнюю естественную преграду на пути к Туапсе, в 22 километрах по прямой от берега моря. Тяжелораненого Зибека унесли с высоты. Большинство его солдат пали жертвой бешеных контратак русских.
В последующие недели, до 13 декабря, гора, склоны которой покрывали неубранные тела погибших, много раз переходила из рук в руки.