Страница 69 из 132
К началу октября с учетом местности были оборудованы прочные зимние позиции, которые, естественно, располагались на перевалах и на путях к ним. Вся оборона основывалась на главных опорных пунктах, соединенных мелкими позициями. Сплошного горного фронта, как в Первую мировую войну, не было, да и нельзя было бы его создать из-за нехватки сил. Сначала оборудовались огневые точки и мелкие позиции в случайных развалах каменных глыб, скальных нишах или расселинах. В стороне для ночлега и отдыха ставили палатки, которые затем обкладывали валом из камней и создавали таким образом больше защищенного пространства. Артиллерийские наблюдатели тоже оборудовали свои наблюдательные пункты. Но чаще всего тяжелое вооружение применялось прямо с передовой, чтобы иметь возможность прикрывать огнем с господствующих позиций все подступы. Часто позиции выбирались таким образом, чтобы выстрелом можно было вызвать сход лавины. Так размещались тяжелые пулеметы и минометы. Палатки вскоре были заменены каменными убежищами, стены которых складывали из камней, а крышу перекрывали бревнами и плоскими камнями. На такой высоте дерево было редкостью, так как граница леса проходила значительно ниже. С наступлением холодов строили отапливаемые убежища. Ставили большие сборные хижины на 20—30 человек. Их в полосе леса изготавливали саперы, доставляли на горные позиции и там собирали. Одна такая хижина состояла приблизительно из 400 единиц груза.
Из этого рассказа каждый себе может представить, что все необходимое для боев и для жизни горных егерей нужно было доставлять в горы: боеприпасы и продовольствие, печи и топливо. Часто вьючных животных для этого использовать было нельзя. Тогда оставался только человек, который все должен был затаскивать вверх на себе.
Горные саперы были у горных егерей мастерами на все руки: они прокладывали дороги, строили мосты, сборные домики, печи и сани. К этому стоит прибавить в начальный период строительство оборонительных рубежей. Иногда приходилось взрывами пробивать в скалах узкие соединительные тропы.
Не менее важные задачи были у радистов и телефонистов. Надежная связь в горной войне — важное условие успешной обороны. Часто приходилось поддерживать связь с помощью флажков, световых сигналов и мегафонов.
В военно-исторических книгах редко, а может быть, и совсем не пишут о врачах и санитарах, хотя они заслужили особого упоминания. Если впереди в бою солдаты шли на смерть, то врачи и санитары боролись за жизнь раненых. Даже самый огромный памятник в честь этих людей покажется ничтожным. Вот что говорил по этому поводу один из раненых — ефрейтор Цех из 4-й горнострелковой дивизии:
«В конце сентября разгорелись бои в ущелье Уруштен и Малая Лаба (на правом фланге 4-й горнострелковой дивизии). Русские потеснили наше слабое охранение на север и взятием Умпырского перевала попытались отрезать коммуникации 4-й горнострелковой дивизии. Подразделения 91-го горнострелкового полка, 94-го горно-вьючного артиллерийского дивизиона и 94-го полевого запасного батальона были направлены в контратаку, чтобы снова отбросить русских за перевал Псешхо и Айшхо. Нам удалось отбросить противника, но перевалы остались у него в руках. Мы заняли оборонительные позиции севернее перевала. Бои продолжались с 1 по 10 октября 1942 года.
Восьмого октября на перевале Уруштен меня ранили. Около шести часов вечера отрикошетившая пуля разорвала мне правое бедро. Я сам наложил себе повязку. Потом товарищи на плащ-палатке спустили со скалы вниз. Затем меня три часа несли вниз по узкой горной тропе, при этом приходилось снова и снова перебираться через еще не разобранные лесные завалы. В сборном домике я получил укол противостолбнячной сыворотки. На следующий день в 7.00 была собрана партия из 14 тяжелораненых. На носилках из подручных средств — шестов и брезента русские военнопленные и двое немецких сопровождающих 15 часов несли нас через опорный пункт «Шалаш Вебера» (между долинами Уруштен и Малая Лаба) в «М 1» (главный перевязочный пункт в долине Малой Лабы). Там на носилках при свете карбидной лампы мне ампутировали правую ногу. Через день прилетел «физелер-шторх», но приземлиться на смог. В полдень 11 октября меня и еще шестерых товарищей понесли семичасовым маршем на опорный пункт U (в 7 километрах севернее долины Малая Лаба). На следующий день после 10-часового марша (10 километров) нас почти донесли до опорного пункта «М» (Кировский, у впадения Уруштена в Малую Лабу), где у начала дороги в вечерних сумерках нас ожидали санитарные машины, доставившие нас в полевой госпиталь».
Когда был ранен ефрейтор Цех, как раз в ущелье Уруштен начиналась зима. Уход за ранеными и их эвакуация с приходом зимы становились еще труднее. В ход пошли волокуши, лыжи, а на дорогах — сани.
В конце декабря на фронте в высокогорье (в группе Ле-Сюра) еще действовали (с востока на запад): 99-й горнострелковый полк (без 1-го батальона, выделенного в состав 1-й танковой армии), 94-й полевой запасный батальон, 2-й высокогорный батальон, 94-й горно-вьючный артиллерийский дивизион, 1-й артиллерийский дивизион 79-го горно-вьючного артиллерийского полка и 2-й артиллерийский дивизион 94-го горновьючного артиллерийского полка.
Горные егеря этих частей смогли не только воевать с противником, но и противостоять природным условиям. Это они доказали зимой на Главном Кавказском хребте.
ВТОРОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ТУАПСЕ
Надвигается зима — Туннельная высота пала — Пикирующие бомбардировщики вместо горной артиллерии — Шаумян — Бои за Оплепен — Кровь и пот заливают Семашко — Великая гибель лошадей
В начале сентября передовые части 49-го горнострелкового корпуса отошли на перевалы Главного Кавказского хребта, чтобы перейти там к обороне. Бои оцепенели на морозе и в снегу. На основе этих ежегодно повторяющихся изменений погоды немецкое командование разработало новый план:
1. Главный хребет можно оборонять малыми силами.
2. Поэтому половину войск 49-го горнострелкового корпуса можно освободить для прорыва на Туапсе.
3. Прорыв осуществить через Понтийский (Лесной) Кавказ, где зима наступает восемью неделями позже.
До конца сентября поставленных целей достичь не удалось. На высокогорье 49-й горнострелковый корпус вынужден был перейти к обороне. На Понтийском Кавказе 44-й егерский корпус был остановлен на пути к Туапсе. Не лучше обстояли дела на правом фланге 17-й армии. А время не ждало! На высокогорных перевалах уже наступала зима.
Бросив во многие места понемногу сил, прыжок через горный хребет совершить не удалось. Гитлер искал виновных. Вынужден был уйти в отставку командующий группой армий «А» фельдмаршал Лист, так как отказался продолжать наступательные операции такими малыми силами. А тем временем итальянский альпийский корпус, который предусматривалось применить на Кавказе, маршировал на Сталинград.
Теперь предстояло снова наступать на Туапсе, но большими силами. Для этого из 1-й и 4-й горнострелковых дивизий была создана дивизия «Ланца», которая после включения ее в 44-й егерский корпус должна была действовать на его левом фланге.
Четырнадцатого сентября командир 49-го горнострелкового корпуса был вызван в Винницу для разъяснения нового плана. Гитлер спросил генерала Конрада: «Когда вы сможете наступать южнее Майкопа на левом фланге 44-го егерского корпуса?»
Генерал Конрад знал, что его части уже отводятся с горного фронта, и ответил: «Приблизительно 1 октября».
Гитлер, теперь уже попавший в цейтнот, возразил: «Для меня это слишком поздно, я думаю, что 25 сентября!»
В последующие дни маршевые группы дивизии «Ланц» двигались по направлению к городу Майкоп. Из Крыма прибыла маршем франконская 46-я пехотная дивизия и сменила части дивизии «Викинг» и 97-й егерской дивизии в районе к югу от Апшеронской и в долине Пшеха. 97-я егерская дивизия приблизилась к дороге через перевал на Туапсе. Западнее дороги на Туапсе совершал перегруппировку 57-й танковый корпус и сосредоточивал силы 198-й пехотной дивизии в районе южнее Горячий Ключ. Сюда же подтягивались части 125-й пехотной дивизии, находившиеся западнее. Словацкая моторизованная дивизия, обеспечивавшая фланги и охранение дороги Асфальтовая — Горячий Ключ, должна была тоже принять участие в наступлении.