Страница 12 из 30
Конечно, нельзя не признать, очернители советской цивилизации многим успели вбить в мозги, будто вся она – сплошной ГУЛАГ и только. Но, слава Богу, нынче и президент, и премьер борются с фальсификацией истории вперемежку с борьбой за нравственность!
Правда, своеобразно. Еще будучи «на троне», В.В. Путин настолько полюбил «толерантность», что и не заметил, как, находясь в ее объятиях, приноровился «убивать» героизм наших бойцов и командиров, павших в Великую Отечественную. Вдруг объявил, что воины Красной-Советской Армии воевали из-под палки, под дулами заградотрядов, что великая Сталинградская битва не более чем «эпизод Второй мировой войны».
Пумпянские-выжутовичи, само собой, аплодируют.
А уж какой восторг испытали все эти «узники совести», «прорабы перестройки» заодно с аристократией с прихватизаторской помойки, когда В.П. швырнул в народ, словно начиненную цэрэушниками гранату, - рассуждалку о Советской Армии, мол, она освободила Европу от фашизма, но не могла дать народу свободу, потому что сама не была свободна.
А чего стоит его оправдательная патетика словно бы от лица наголову разбитого отряда «гитлерюгенда»: «Без всяких сомнений можно с полным основанием осудить пакт Молотова-Риббентропа… Сегодня мы понимаем, что любая форма сговора с нацистским режимом неприемлема с моральной точки зрения…»
Хотя рассекреченные архивные данные позволяют любому подростку сообразить – так не защищают ни достоинство, ни интересы Отечества, а решение Сталина не нуждается в столь жалком, скомканном афронте.
И что это за «мы», что «понимаем»? Ах да, вот разъяснение от В.П.: «Четырнадцать лет тому назад мы выбрали демократию и никуда с этого пути не свернем».
Абрамовичи-пумпянские опять повизгивают от удовольствия. А фронтовик Владимир Бушин, как в свое время генерал Лев Рохлин, в атаку: «Вранье!» И объясняет на пальцах: «Сударь, вы не демократию выбрали, а пучину г…. В своем г… вы пытаетесь утопить великий советский народ, и прежде всего – русских».
В этой «пучине», где так уютно чувствует себя невнятное, склизкое «мы», был выкован из вышеозначенной субстанции «кинжал возмездия», иначе – клятвенное заверение в Освенциме ВВП:«Мы обязаны в один голос заявить нынешним и будущим поколениям: никто не может и не имеет права быть равнодушным к антисемитизму, национализму, ксенофобии, расовой и религиозной нетерпимости» («Л.Г.», №4, 2005). В. Бушин, издавна брезгующий всякой склизкостью и увертливостью, восхищен высокой степенью откровенности этого самого «мы» в образе тогдашнего президента:«Антисемитизм у него на первом месте как главная опасность в родной стране, где евреи за спинами русских олухов сыграли важнейшую роль в невиданном ограблении народа. Антисемитизм – главная забота Путина, он ему спать не дает, а для русофобии и места в речи не нашлось».
А посему… не блестящему полководцу, дважды Герою Советского Союза Константину Константиновичу Рокоссовскому, а Зельдовичу и Ко в самое ближайшее время будет установлен памятник. Посреди Красной площади. И так, чтоб бронзовая фига Зельдовича упиралась в Мавзолей. И разом – в могилу И.В. Сталина.
За что ему такая честь? Киношедевр создал! Образное воплощение победительного «мы»! Там у него на голую героиню герой в черной шляпе набрасывает карту СССР. «Затем, - рассказывает самарский журналист В. Плотников в газете «Советская Россия» от 10 ноября 2001 года,- на нагую и податливую Машу режиссер А. Зельдович стелет огромную карту СССР. Затем вырезает клок вокруг отмеченной красной звездой Москвы и через эту дырку «трахает» (пардон, но это слово не сходит с уст героев) бабу с русским именем Маша…»
Есть строптивцы, поражающиеся, почему гения и Ко не судили и «за», и «за»! Ведь ритуальное убийство совершил! Унизил, обгадил, наизгалялся… а ему – памятник. Так ведь у нас – «свободный рынок»! Что требуется, то и продается! Вон как растет и растет в цене зельдовичей и Ко пионер Павлик Морозов! Хоть был убит в 1932 году! Хотя вот он, протокол участкового милиционера уральской деревни Герасимовка:«Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии десяти метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесен смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесен в грудь около сердца, под каковым находились рассыпанные ягоды клюквы… Рубашка его в двух местах порвана, на спине кровяное багровое пятно. Цвет волос русый, лицо белое, глаза голубые, открыты, рот закрыт. В ногах две березы… Ножом нанесен смертельный удар в брюхо выше пупка, куда вышли кишки, а также разрезана рука ножом до кости».
А рядом – труп его шестилетнего, тоже ножом искромсанного брата Феди.
Нет же, неукротимое, духовитое «мы» с самого начала катастройки обзывает четырнадцатилетнего деревенского парнишку «сексотом», «доносчиком», «предателем своего отца» и т.д. и т.п. И К. Боровой, выпускник «хедера», как он именует МИИТ, туда же: «За деньги делать Павликов Морозовых!» И некая Елена Ямпольская из «Известий» не побрезговала «перехватить нож» и эдак брезгливо, ибо дама с претензиями, но пырнула вослед Боровому и шоу-бизнесмену Петросяну и без того бездыханного деревенского мальчика, умствуя про этику-эстетику: мол, как это нехорошо, не по-человечески: «внук, отрекающийся от деда»… Ну чего неймется? Почему этому победительному «мы» надо еще и еще раз убивать словесно четырнадцатилетнего парнишку?
Учительница Лариса Ивановна Исакова писала:«Павлик у меня до сих пор перед глазами стоит, слышу его голос, вижу походку… Чистой душой своей, мужеством, честностью этот мальчик огромен – понимаете? Таких в жизни встречаешь единицы. Они очень часто попадают под нападки людей нечестных. А иногда таких кристальных и непримиримых, как Павлик, просто уничтожают… Такие невыгодны нечестным людям, вызывают у них беспокойство и ненависть. Павлика убрали с дороги, а он и мертвый им мешает. Потому что остался жить в сердцах людей».
Она же вспоминает:«Дед Серый терпеть не мог большевиков. Поэтому и грозился бить Павлика до тех пор, пока он не выпишется из пионеров. А Павлик отвечал: «Хоть убейте – не выпишусь!»
Коса на камень…
«По некоторым сведениям (?! – Л.Б.), - выводит некий знатец,- именно Татьяна Морозова, жена, решила отомстить бывшему мужу, научила написать на него донос. 25 ноября 1932 года мальчик подал заявление в милицию».
«В какую милицию?! – гневно спрашивает «некоторого» залгавшегося ведуна писатель, крестьянский сын Н.П. Кузьмин в известной книге «Возмездие».– Отделение милиции было в районном центре! А почтовых ящиков в деревне не водилось!»
Но пумпянскими выпестованное «мы» словно ведать не ведает, какими «добродетелями» отличались убийцы Павлика и Феди. Н. Кузьмин:«Дед Трофим, по прозвищу Серый, в молодые годы работал в городе, сначала посыльным в полиции, позднее надзирателем в тюрьме для политических… Дед Серый был из той человеческой грязи, которую город регулярно сплескивал в деревню. Привыкнув к полицейскому произволу, такие «отставники» смотрят на окружающих с невыразимым презрением и злобой».
«Мы» ловко обходит стороной ненужную ему правду, что «погорел» отец Павлика по своей воле: как председатель сельсовета он имел право выдавать справки для раскулаченных. Справки эти позволяли им вернуться на свою Кубань. Морозов брал взятки за эту услугу. Потекли шальные деньги. Завел любовницу, бросив жену с четырьмя детьми. Его, взяточника, и судили вместе с другими такими же государственными преступниками.
Дед Серый и его сын Данила отомстили «большевикам», убив детей. А следом за ними, воодушевленные той же ненавистью, пошли «на мокрое дело» вызверившиеся «ритуальщики», они же – плачь, русская земля! – «известные русские писатели и публицисты». Как-то: Юрий Альперович-Дружников, Владимир Амлинский, Соломон Соловейчик, Натан Эдельман, Федор Бурлацкий, Бенедикт Сарнов… И, как уточняет Владимир Бушин, ушедший на фронт с однолетками Павлика Морозова:«Какой получается ароматный, хотя и одноцветный букет! В таких случаях помянутый критик Сарнов, большой знаток русской классики, любит повторять вслед за Гоголем: «И подивился Тарас бойкости жидовской натуры…»».