Управление

Неужели она произнесла это вслух? Иначе бы откуда у него на лице взялась такая улыбка?

Архив вдруг заполнила толпа народа — очень возбужденного и очень серьезного народа. Ей разрешили умыться, обработать и заклеить пластырем ссадины. Потом Карен несколько часов отвечала на вопросы и писала рапорт. Потом взглянула на часы и поняла, что ехать домой слишком поздно.

Так что сотрудники — даже приходящий раньше всех Неру — застали Карен уже на рабочем месте.

— Так-так-так! — сказал Неру, привычно присаживаясь на краешек ее стола. Он с живым любопытством рассматривал следы ночного бдения на лице подчиненной. — И что же происходило сегодня ночью в этих благословенных стенах?

— А что тут могло происходить? — буркнула Карен. Она не выпила болеутоляющего, еле ворочала шеей, и с осторожностью — челюстью, ни секунды не соснула, была угнетена предательством человека, который ей не безразличен, взвинчена предстоящей встречей с Холтом — ведь придется же им когда-нибудь встретиться! — и на политес с непосредственным начальством ее уже не хватало.

Неру неопределенно покрутил в воздухе пальцем:

— Да вот чую, носится в воздухе что-то эдакое…

Подоспевший Хаммер врос в пол, уставившись на Карен. Спросил с состраданием:

— Карен, лапочка, ты ночью, случаем, не садомазохизмом занималась? Причем на стороне «мазо»?

Карен вымученно улыбнулась.

— Практически в точку!

Причем в болевую.

В женской комнате офицер-секретарь из соседнего сектора поинтересовалась осторожно:

— А знаете, офицер, что вы забыли одеть чулки?

— Я не забыла. Я их порвала.

— Ох! — сочувственно сморщилась женщина. — У меня есть запасные. У вас ведь, кажется, второй размер? Сейчас принесу.

Исчезла, прежде чем Карен успела возразить. Вернувшись, протянула нераспечатанный пакет.

— Пуговица тоже оторвалась?

Карен заменила отсутствующую пуговицу булавкой, но ворот рубашки разошелся, открывая краешек бюстгальтера. И свеженькие кровоподтеки. Карен перезастегнула булавку. Вскинув голову, увидела, как женщина сжала губы в ниточку. Секретарь сказала сухо:

— Конечно, не мое это дело, но бросай ты его, раз он так с тобой обращается!

И вышла, не дожидаясь ответа, — или когда ее куда-нибудь пошлют. Вот уже второй человек в Управлении считает, что она провела сегодня бурную ночь.

В принципе, не так уж они и не правы.

Плакаты и постеры по-прежнему вызывающе ярко смотрели на нее со стен архива. Недолго им осталось — новый ИО архивариуса Управления, насколько она знала, предпочитает деловую обстановку. Никаких задушевных разговоров и — ее взгляд остановился на запертом «баре» Гарти — спиртных напитков.

И кофе.

Программисты возились с компьютером — «монстром», как называл его Гарти. Молоденькие «эсбэшные» техники с блокнотиками громкими голосами проводили опись содержимого стеллажей. Один строго глянул на Карен.

— Вам что-то нужно, младший офицер?

— Нет.

Да.

Верните все, как было. Сотрите из файлов моей памяти эту ночь. Кинув последний взгляд на архив, Карен повернулась к двери.

На нее смотрел командор. Может, и он пришел попрощаться с прошлым? Выглядит как обычно — не скажешь, что вторые сутки без сна.

— Командор… — пробормотала она, проскальзывая мимо.

— Эшли.

Она вернулась.

— Не уходите. Как дела, Маркус?

Офицерики стояли навытяжку, озабоченный ИО выскочил из-за стеллажей. Он был полным, круглоголовым, и то и дело вытирал потеющую лысину то платком, то ладонью.

— Работы очень много, командор… еще бы людей…

— Обходитесь этим количеством. И проследите, чтобы здесь не болтались посторонние.

ИО кинул рассеянный взгляд на постороннюю Карен, сказал:

— Так точно, командор. Разрешите приступать?

— Продолжайте, Маркус.

Командор пошел вместе с ней по коридору.

— Что они ищут?

— Хоть что-нибудь.

Карен помолчала.

— Как он?

— Жив и практически здоров. Получил небольшое сотрясение мозга, когда, — командор помедлил, — упал.

Когда его уронили.

— Отвечает?

Холт слегка улыбнулся.

— Пока в основном ругается. Но будет.

— А зачем вы все-таки пошли к нему… в архив?

Он пожал плечами:

— У нас недоставало фактов.

Карен глядела на него во все глаза:

— То есть, вы специально подставились, чтобы контрразведчики могли собрать недостающие факты?

Командор молча развел руками. И контрразведка согласилась с таким идиотским планом? Дурдом, а не Управление, подумала Карен, и во главе его — то ли главврач, то ли самый главный помешанный…

Они дошли до конца коридора. Карен оглянулась на приоткрытую дверь архива.

— Значит, все?..

Если бы командор переспросил, она и сформулировать не смогла бы, что имеет в виду. Не переспросил — значит, понял. В сумраке коридора она не видела его лица, когда он сказал:

— Понимаю, что вы не выспались…

Мягко сказано. Очень мягко.

— …вы не могли бы составить мне сегодня компанию, Эшли?

— Конечно, — просто сказала она.

Она не думала, что когда-нибудь вновь окажется в его квартире.

— Я обещаю молчать.

— Что?

Она обернулась к помогающему ей снять плащ командору. В серых глазах плясала уже знакомая смешинка.

— Молчать, — повторил он. — Буду нем, как рыба. А то, не дай бог, опять что-нибудь ляпну и получу от вас по физиономии…

Карен протянула перед собой руки, скептически оглядела расцветшие на коже многочисленные синяки. Ответила в тон:

— Вот уж сегодня вряд ли!

— Мне показалось, или врач велел вам носить правую руку на перевязи?

— Велел, — она осторожно пошевелила распухшими пальцами. — Очень мешает. Разве что на ночь одеть…

Они встретились глазами.

— Вот уж сегодня — вряд ли, — сказал Холт серьезно.

Они лежали в полумраке — горел лишь низкий прикроватной светильник. Карен спала, уткнувшись носом ему в плечо: похоже, она устала все-таки больше него, и то, что они сменили интеллектуальные игры на сексуальные, дела не меняло. Дышала тихо, горячо. Он осторожно скользил пальцами по ее гладкой коже.

Он потерял брата.

И друга.

Но взамен он получил любимую женщину. Насколько равноценна замена…

Он нашел взглядом невидимый объектив камеры и широко улыбнулся. Карен будет в ярости — когда узнает.

Что ж, у каждого есть свои маленькие слабости…