Страница 42 из 64
Сейм взволновался; Польские владельцы возобновили жестокости со своими крепостными Малороссиянами; народ негодовал на Хмельницкого за то, что он предал тяжкому рабству: в особенности пили горькую чашу подданные Конецпольского и Вишневецкого. Хмельницкий предвидел это, и даже во время Зборовского договора громко сказал всем присутствовавшим: «Король — государь добрый, но Паны, як собаки, будут на його брехаты до тых пор, покуда мир не кончится. «Чтоб прекратить это, Гетман предоставил Малороссиян свободу- селиться на прежних местах, или поступать в охотное войско, под именем добровольных козаков, и тогда же разделил Малороссию на пятнадцать полков, которые по иным составляли тридцать семь тысячь пять сот сорок девять, по иным тридцать пять тысячь девять сот тридцать пять, а по иным пятьдесят семь тысячь восемь сот восемьдесят девять человек войска регистрового, а охочекомонного без числа.
Ян Казимир приказал возвращенному из плена Николаю Потоцкому, выставить войско в Каменце Подольском, для наблюдения Малороссиян. Магнаты, как предвидел Хмельницкий, первые подвигнули Короля на столь неприятное действие. Оссолинский умер; его место заступил Радзиевский, который не имел миролюбных мнений своего предшественника: гроза готова была разразиться.
Хмельницкий принимал Польских депутатов и жалобы от Поляков помещиков на Малороссийских крестьян. В это время донесли ему о наступлении Королевского войска, под начальством Потоцкого. Будучи навеселе, он вскипел, и в первом порыве гнева велел утопить Депутатов; к счастию, Виговский не исполнил приказания, которое на другой день было отменено. Отправлен был Кравченко к Потоцкому с вопросом: для чего он в мирное время расположил лагерь свой у Каменца Подольского? — Этот отвечал, что «по древнему обычаю Поляки всегда содержат готовое войско на границах. «- Королевство не нуждается в страже: оно ограждено козаками, говорил Кравченко. — «Какие это защитники, когда допускают они крестьян оскорблять помещиков? К томуж, по какому праву Хмельницкий, не уведомив Короля, отправил войско в Молдавию.»- Отклоняя последний вопрос, Кравченко решительно требовал, чтоб ему сказали- для чего собрано войско у Каменца Подольского? — «Я расположился здесь», отвечал Потоцкий, «по повелению Короля, и без его повеления не сниму лагеря.» — Кравченко уехал; а Польский полководец занялся четвертованием Малороссиян, начал их сажать на кол, изливал ярость за удачи козаков в Молдавии: это было во время походов молодого Хмельницкого. Жители окрестностей Каменца, которые могли избегнуть смертной казни, являлись к Гетману без ушей и без носов. Он начал заботиться об увеличении войска: устроено было восемнадцать полков из 37600 регистровых; корпус, под предводительством Вице-Обозного Генерального, иностранца Фридегайла, в 4550 человек: при нем иностранцев мастеров 47 волонтеров; 15 полков охочекомонных, состоявших из 14500, и Запорожцев 12000, а всего войска составилось 68,697 человек: в том числе 20000 пехоты, обученной всем движениям и построениям; она умножалась, в случае надобности, спешенными козаками.
Предвидя новую грозу и боясь разорений, всегда сопряженных с войною, пограничные с Польшею козаки, в особенности те, которые жили околицами и куренями над Стырем, Случью, Сожем и Припетью, выбрались из жилищ под предлогом удаления внутрь Малороссии; но прошли далее к Донцу, и недалеко от Рыбинска основали новый полк- Изюмский. Выход этот случился во время укомплектования регистровых козаков. Тогда Гетяман произвел во всей Малороссии нобилитацию- под этим словом разумел он производство в козаки: нобилированы были свободные жители, войсковые и городовые, которые в прежние времена служили волонтерами, Запорожцами и в полках охочекомонных; для этого было необходимо достаточное свидетельство; других жителей не нобилировали; это производство разбиралось строго: только природное происхождение или доказательства на заслуги допускали к титлу Козака, потому что козацтво всегда почиталось шляхетством. И так, новых козаков, ныне произведенных в это звание, или же получивших, по тогдашнему выражению, нобилитацию, повелено было вписать в Козацкие конпуты, привесть к присяге и считать на ряду с другими козаками, и в одном с ними достоинстве шляхетском. Конисский, имея в рукак списки козацкие и компуты, говорит, что были видны при некоторых Фамилиях отметки о недавней их нобилитации, и потому, прибавляет он в своей летописи, весьма несправедливо иные заключают, что в Малороссии можно было свободно переходить из козаков в крестьяне и из крестьян в козаки.
И так войско наше было увеличено, собрано и готово. Но Хмельницкий был слишком благороден, чтоб начать войну, хотя безчеловечие Потоцкого и приближение Польской армии к Каменцу давали ему полное на то право. Поляки сами нарушили мир, и — подлым, безстыдным образом. Они не объявили формальной войны, не объявили причин к начатию неприязненных действий: вдруг, нечаянно, ночью, напали на отряд Черкаского Полковника Нечая, который лагерем стоял близ местечка Краснополья, и разбили его на-голову. Пасторий говорит, будто бы к этой битве подал повод сам Нечай, опустошив Польскую Подолию и умертвив Депутатов Конецпольского, в присутствии Турецкого посланника; но этого известия нигде, кроме Пастория, мы не читали. Наши летописи говорят напротив, что Нечай спокойно праздновал дни мясо-пустные и пил вино, когда Калиновский напал на него. Генералный Асаул Богун, услышав о поражении Малороссиян, переправился чрез Буг, и там узнал о смерти Нечая, который был убит, во время битвы, шляхтичем Байдузою; тогда Богун взрубил лед на реке, и дав ему в две ночи подмерзнуть, забросал соломою. Поляки торжествовали победу над Нечаем, заковали своих пленников: то было под Винницею. В это время набежал на них Богун, и убийство началось страшное; напрасно Поляки просили «згоды», т. е. пощады; козаки, отвечая, что «згода воинам, а зрадцамъ кара!», резали их без милосердия. Поляки бросились в бегство, и поскакали в Винницу, через Буг; некрепкий лед обломился, и множество их перетонуло. Оба лагеря, и Польский и Нечаев, со всеми обозами, досталися Богуну; 3716 Поляков, и в том числе Полковник Казимир Каневский, были похоронены, кроме погибших в волнах Буга.
Калиновский отступил к Бару в безпорядке, успел снабдить Каменец сильным гарнизоном; отбиваясь от Малороссиян, где пошел из Каменца к Соколу. Асаул Демко и писар Тетеря остались осаждать Каменец; Богун преследовал Калиновского, и дал знать Хмельницкому о начале действительной войны. К Хану Крымскому поехал вестник с известием о вероломном нарушении мира Поляками, и с просьбою о присылке вспомогательного войска. Хан отвечал, что Крымцы готовы к его услугам, что он уже дал знать о том Султану и не замедлит прислать войско, а может быть и сам приведет его, если не помешают ему Москвитяне, которые строют укрепления на границах Орды.
Тогда приехал к Гетману Ага Турецкий Нурадин, с предложением от Султана, чтоб Малороссия присоединилась к Порте; самые выгодные условия предложены были со стороны Турции. Дружелюбно приняв Агу и угощая его пышно, Гетман отклонил до времени покровительство Султана; он сказал, что народ, избравший его предводителем и главою своим, не расположен еще к протекциям; что таким предложением, столь неудачным уже на Сейме Чигиринском, он может нажить себе ненавистников; но будет мало помалу преклонят к тому народ и войско. Тогда предложено было Гетману идти с Султаном войною на царство Московское, для исторжения царства Астраханского, с тем, что часть земель, отвоеванных Султаном от Москвы, будет уделена для Малороссии. Гетман при последнем предложении показал удовольствие. Этим чувством, изъявленным не от души, но из видов политических, он завлек Хана в войну с Польшею, и между тем извинялся невозможностию в это время приступить к делу, указывая на войну с Польшею, которая, началась уже. Если Султан разрешит Хану, говорил он, придти на помощь Малороссиянам, то война скоро окончится, и тогда козаки готовы будут на все предприятия Султана: тогда уже не будет им противуречить ни совесть, ни единоверие Москвитян, ни народные предразсудки; тогда, по долгу чести, они будут обязаны вступиться за союзника и наблюдать его пользы и выгоды.