История малой России

Тогда-то в первый раз был послан Гетманский Судья Гуляницкий в Москву, к Царю Алексею Михайловичу, с представлением, что теперь удобнее, чем когда либо, отнять у Поляков Смоленск с его уездами и со всею Белоруссиею, что мы готовы помочь в этом Царю, что Поляки везде уже разбиты и разсеяны, что Польша в крайнем изнеможении, и что собственные наши войска, будучи в цветущем состоянии, остаются почти без дела.

Царь по осторожности не отвечал письменно, а прислал с Гуляницким Бутурлина, и блатодарил за усердие к нему и его Державе. Московское Царство, говорил Царь устами Боярина, единоверно и единоплеменно с Малороссиею; оно понесло страшные убыли и разорения во время неслыханных междоусобных войн и в годы междоцарствия. Держава моя, будучи несколько раз потрясена до основания, ныне отдыхает; но за отдых свой заплатила вероломным и завистливым соседям своим великими уступками. Она не может возстать на новые войны без сильных и побудительных к тому причин. Но если бы Гетман и Малороссия соединились навсегда с царством Московским, тогда бы могли они вместе предпринять что либо для пользы общей. Советую помыслить о том, и открыться мне чистосердечно. Я же с моей стороны, так заключил Царь, честию и совестию Христианскою и Царскою обнадеживаю принять вас как своих кровных, и установить все по уговору и обычаю народов и Думных людей.

«Эти переговоры и сношения с Царем, говорит летопись, были Хмельницкому в последствии горчайшею пилюлею, приправившею его даже к смерти.»

На зло Казимиру, Князь Иеремий Вишневецкий был избран Главнокомандующим Польской армии. Ненавидя, так же как и Король, Князя Иеремию, Гетман послал послов Запорожских на избирательный Сейм. Он угрожал Полякам непримиримою войною, если Казимир будет на престоле. Из Иезуитов и Кардиналов, Ян Казимир II поступил в Короли. 7 Ноября был коронован и тотчас женился на вдове брата своего Владислава IV, а Малороссийский Гетман уехал из Киева в Переяславль, и там, но вступлении во второе супружество, о котором мы скажем в свое время, занялся делами политическими.

ГЛАВА ХIV

Гетман в Переяславле. Бракосочетание. Послы от соседних дворов. Польские Коммиссары Встреча им. Обед у Гетмана. Булава и знамя Королевские. Церемония. Речь. Воеводы Воззвание одного Полковника. Первая аудиенция. Ответ Хмельницкого. Кармелиг Лентовский. Полковник Весняк. Обед у Воеводы. Вторая аудиенция. Скорый отпуск. «Заутра справа и росправа». Третья аудиенция. Слезы Коммиссаров. Увещания Хмельницкому. «Шкода говорыты». Сильная речь Гетьмана. Дополнение к речи от Полковников. Вторая речь Гетмана. Восторг его при воспоминании о войне. Испуг Комиссаров. Просьба об уменьшении регистровых. Ответ. Разговоры о Киеве. Четвертая аудиенция. Десять Гетманских статей. Приказ коммиссарам ехать с объявлением о войне. Уступчивость Чарнота. Последняя аудиенция. Слова Гетмана к Потоцкому. Русские Послы. Ответ Хмельницкого. Слухи о войне. Посполитое рушенье на Козаков.

В Переяславле встреченный с теми же, что и в Киеве, почестями, Гетман приступил к своему бракосочетанию. Та красавица, за которую некогда он жаловался Польскому Сенату и получил в ответ насмешку, его прежняя любовница, у него похищенная Чаплинским, несколько лет уже была женою похитителя. Теперь, вооруженною рукою, Хмельницкий отнял у врага все его обширные владения и жену. Коринфский Митрополит Иосафат, сопутствовавший Гетману во всех походах, обвенчал его с Чаплинскою.

Многие Татарские владельцы, Молдавия, Валахия и Венгрия, Турецкий Султан, Австрийский Император и Царь Московский прислали к нему послов с поздравлениями. Наконец и благородные Паны разсудили отправить в Переяславль не послов, а Коммиссаров.

В день 1 Января 1649 года выехали из Варшавы к Гетману: Брацлавский Воевода Адам Кисель, Львовский Подкоморий Мясковский, Новогрудский Хоружий Николай Кисель, Брацлавский Подчаший Яков Зеленский и Секретарь Коммисии Смяровский.

Они везли Булаву и знамя, «пожалованные», по словам их, «Его Величеством Хмельницкому». В карманах у них были статьи, по которым вероисповедание объявлялось свободным, Гетман должен иметь верховное начальство над козаками, регистровому войску состоять не более как из 12 или 15 тысяч человек, остальным взяться за плуг; короче сказать: в карманах у них было желание припилить орлу нос и когти, обрезать ему крылья.

Полковник Тыша с 400 козаков встретил Коммиссаров при переправе чрез Случь. Конечно тогда необходимы были в Малороссии для Поляков телохранители. Крестьяне, принадлежащие Адаму Киселю, не уважая присутствия своего Пана, в Новоселках, в собственном его имении, делали ему и его сопутникам неприятности. В Годопущи, заступили дорогу Воеводе, и он принужден был выкупиться.

Наконец Февраля девятнадцатого они приехали в Переяславль. Панов встретили залпом из двадцати пушек, пригласили в Гетманский дворец и угостили обедом с приправой колкостей на счет Вишневецкого, Чаплинского и всех Ляхов.

На другой день у них был совет: прежде ли заключения условий, или после, должно вручить Гетману драгоценныя, Королем присланныя, булаву и знамя. Решили, что должно вручить их немедленно. Для церемонии назначили широкую улицу, где жили Московский и Венгерский Посланники. Ловчий Кржелевский и Скарбник Кульчинский понесли булаву; впереди гремели литавры и барабаны; короче сказать: в этом театральном представлении, которое конечно не могло пленять Хмельницкого, и которое мы опишем словами самого Смяровского, вполне изображалась низость тогдашнего национального Сейма.

Гетман стоял в красной собольей шубе, прикрытый бунчуком, в кругу своих Старшин и Полковников. Воевода начал речь, в которой вздумал объяснять Королевскую милость и благосклонность к нему и войску; но один из Полковников не дал ему на тот счет долго распространяться: он выступил и начал свою речь:

«Король! як Король? але вы Королевенята броите много и наброилисте! И ты, Кисилю, кисть од кистей наших, отдилывся од нас и живешь Ляхами!»

Атаман, говорят Каммиссары, умерил бурное красноречие Полковника, который, махнув булавою, отошел в сторон.

Тогда Воевода отдал Хмельницкому Королевские письма, предъявил рескрипт и подал булаву; а Николай Кисель поднес Гетманское знамя с белым орлом и надписью: Ioa

Красноречиво и выразительно Воевода говорил с Гетманом. Он показывал ему, сколь великой милости сегодня удостоил его Король, удовлетворив его желаниям, даровав его прошлым проступкам всепрощение, ознаменовав свободу Греко-Российского вероисповедания, согласясь на умножение постоянного козачьего войска, соизволив возстановить по прежнему все давние права и привиллегии Запорожцев, наконец предоставя ему полновластное управление Малороссиею. Об одном только он не напомнил, что все эти милости свои Король дал Гетману на Желтой воде, у Каменца, у Корсуня, Вара, Львова, Замостья и у Пилявцов, по доброй воле. Воевода забыл напомнить Хмельницкому, что плата за Гетманскую голову, объявленная Сеймом, еще не отменена.

Хмельницкий однакож не забыл этого и отвечал на Польском языке следующей речью:

«За столь великие милости, которыми жалует меня Его Величество, равно как за признанную мне полную власть в управлении войском, я покорнейше благодарю; но что касается до Коммиссии, то открыть оную едва ли будет возможно. Войска не собраны в одно место, Полковники и Старшины далеко; я же без них ничего решить не могу и не смею, ибо в противном случае подверг бы жизнь свою опасению. Притом, не сделано еще никакого взыскания с Чаплинского и Вишневецкого; первый должен быть непременно мне выдан, а второй прилично наказан. Ибо они первые подали повод к смятению и кровопролитию. Виноват и господин Воевода Краковский, который силою наступил на меня и преследовал меня, когда я принужден был спасать жизнь мою в Днепровских пещерах. Но он имеет уже довольно за свое: нашел то, чего искал. Господин Хоружий Конецпольский так же виноват; ибо отнял у меня мою вотчину, и Украйну раздавал Лисовчикам, которые молодцев, заслуженных республике, превращали в мужиков. Ничего из этого не будет, если одного из них не накажут, а другого не пришлют сюда ко мне. В противном случае, или мне с целым Запорожским войском погибнуть, или пропасть Ляхской земле, Сенаторам, Дукам, всем вашим Королькам и Шляхтичам. Не довольно ли того, что ваши перерезали весь Мозырь и Туров, где Радзивил велел одного нашего на кол посадить? Я послал туда несколько полков, а к Радзивилу написал письмо, что если он смел поступить таким образом с одним христианином, то я тоже самое сделаю с 400 Ляхских пленников, которых имею в моей власти, и отплачу вам за свое.»