Страница 48 из 62
— Я этого не знала.
— Угу, — буркнул Уоррен, и их снова обволокла ночная тишина.
Когда вы завязываете — пытаетесь завязать, — с кокаином, у вас не дрожат мышцы. У вас даже не появляется "гусиная кожа", как у ощипанной индюшки — отсюда, кстати, происходит выражение "холодная индюшка". Так называют ломку. До чего же странный и богатый словарный запас у этого преддверия ада. Интересно, а происхождение этого выражения ей известно?
Но Уоррен не стал спрашивать.
Вся штука в том, что человек, продающий яд в флаконе, забывает упомянуть, что кокаин вырабатывает физиологическую и психологическую зависимость. Для многих это слишком расплывчатые понятия. Да и вообще, чего об этом думать, когда мы предлагаем тебе порошок, который поможет тебе почувствовать себя богом.
О да!
И потому, когда вы завязываете — пытаетесь завязать, — с кокаином, вы пытаетесь забыть, как во время последней затяжки вы были богом.
Никаких физических симптомов ломки, что вы. Просто обычное безумие.
Уоррен видел, как Тутс прошла через начальный этап этого безумия.
Он будет держать ее здесь, пока ее депрессия не ослабеет, и пока не пройдет пик стремления к самоубийству. Еще никто и никогда не отвыкал от кокаина на яхте. Впрочем, и на улице тоже никто не отвыкал.
Позже она сможет выбирать, что ей делать дальше. Но пока…
— Мне очень жаль, — еще раз повторила Тутс.
И Уоррен поверил, что она говорит искренне.
Глава 10
Детектива, с которым Гутри беседовал утром двадцать первого сентября, в четверг, — ну, того самого, со шрамом на лице, — звали Бенджамин Хэгстром. Он тут же рассказал Гутри, что этот шрам — воспоминание о небольшой дуэли на ножах, и что он получил его от грабителя еще в те времена, когда работал офицером в полиции. Дуэль, правда, была несколько односторонней, поскольку у грабителя был нож, а у Хэгстрома — ничего, кроме нижнего белья. Так получилось потому, что грабитель забрался в квартиру к самому Хэгстрому, которую он делил с одной стриптизеркой по имени Шерри Ламонт — потом она стала его женой, а теперь уже являлась бывшей женой. Все это детектив успел поведать за три минуты после того, как они представились и пожали друг другу руки.
За следующие три минуты Хэгстром рассказал, что в ночь несостоявшегося ограбления Шерри находилась в нижнем городе, на работе, а Хэгстром сам тем временем устроил небольшой стриптиз. Он только-только вернулся домой с дежурства — а тогда в Калузе стояла изрядная жара, — и начал раздеваться, едва переступив порог квартиры.
Он просто скинул всю одежду прямо на пол и направился в душ. Хэгстром остался в одних трусах, вошел в собственную спальню, и столкнулся нос к носу с мальчишкой лет двадцати (позже выяснилось, что ему было всего восемнадцать), который рылся в его, Хэгстрома, шкафу. Кобура с пистолетом Хэгстрома в тот момент валялась на кресле в гостиной, рядом с форменными брюками. У грабителя-недоростка сделался такой же удивленный вид, как и у самого Хэгстрома. Только вот у грабителя еще был нож, и этот нож, как по волшебству, появился у парня в руке.
Прежде, чем Хэгстром успел сказать что-нибудь вроде "Стоять, полиция!"
или "Бросай нож, сынок, пока у тебя не начались неприятности", или еще какие-нибудь слова, которые могли бы помешать грабителю в панике броситься на хозяина квартиры, нож уже устремился в его сторону.
Хэгстром вскинул руки, защищаясь, и получил глубокие порезы на обоих ладонях. Он в страхе попятился и получил еще одну рану, на этот раз на правой щеке…
— Вот этот самый шрам, — пояснил Хэгстром. — Хорош, а?
Уклоняясь от ножа, детектив стукнулся об комод, и краем глаза заметил стоящую на нем тяжелую стеклянную пепельницу…
— Я тогда курил…
Хэгстром схватил пепельницу и врезал ею парню по переносице, потом по скуле, потом по правому виску. К этому времени незадачливый грабитель уже выронил нож. Комната была залита кровью, которая струилась и из порезов Хэгстрома, и из разбитого носа и рассеченной скулы грабителя.
— Он получил двадцать лет и отсидел семь. Я заработал двадцать швов и памятку на всю жизнь. Так чем могу быть вам полезен, мистер Лэмб?
— Зовите меня Гутри.
— Отлично. Тогда и вы зовите меня Бенни. Что я могу для вас сделать?
— Тринадцатое сентября, — сказал Гутри.
Он постарался, чтобы его реплика прозвучала вопросительно. Это было его маленькой хитростью. Иногда она срабатывала. Иногда собеседнику хватает лишь легкого толчка в нужном направлении. Но на этот раз не вышло.
— А что насчет тринадцатого? — не понял Хэгстром.
— День после убийства Толанда?
— Ну и?
— Яхт-клуб на Силвер-Крик.
— Ну?
— Понимаете, вы разговаривали с ночным сторожем по имени Генри Карп, и он вам сказал…
— В день после убийства я разговаривал с целой кучей народа.
— Этот Карп вам сказал, что незадолго до времени убийства видел какого-то человека, поднявшегося на яхту Толандов.
— Он такое сказал?
— Так сказал или нет?
— А если и сказал, то что с того?
— Какого-то человека, одетого в черное. Как Тень.
— И вы хотите знать, что по этому поводу предприняла прокуратура — так?
— Это будет вполне резонный вопрос, — сказал Гутри.
— А резонным ответом на него будет, что прокуратура проработала все следы, которые могли привести к раскрытию убийства.
— Да, но прорабатывали ли вы этот след?
— Мне показалось, что я сказал "все".
— Значит, вы попытались выяснить, кто такой этот человек, которого назвали Тенью?
— Во-первых, мистер Лэмб…
— Зовите меня Гутри.
— Во-первых, мистер Лэмб, мы попытались проверить, не входит ли в привычки мистера Карпа встречать по ночам всяких персонажей комиксов. А то сегодня Тень, завтра Джокер, а послезавтра нас Бэтмена искать заставят — а?
— Ну, возможно, — согласился Гутри.
— Мы это проверили. И узнали, что мистер Карп воевал во Вьетнаме.
Скверная была война. После нее куче народу до сих пор что-то мерещится по ночам. Но мы не нашли никаких свидетельств того, что у мистера Карпа проблемы с психикой. Так что, возможно, он действительно видел в ночь убийства Тень. Или какого-то человека, похожего на Тень.
— Вполне возможно, — снова согласился Гутри.
— Мы попытались найти подтверждения этому свидетельству. Мы опросили всех, кто находился в клубе в то время, когда мистер Карп якобы видел человека…
— Это было около четверти двенадцатого.
— Примерно. Так вот, человек, одетый в черное, никому не попадался.
— А как тогда насчет Баннерманов? Кто может подтвердить, что они и вправду двадцать пять минут спустя слышали выстрелы на яхте?
— Можете съездить в Вест-Пальм и поговорить с ними, — сказал Хэгстром и кивнул. — У меня все.
— Так что, с этим больше не будут разбираться?
— Не будут.
— А если этот человек действительно существует?
— То вы его и найдете, — сказал Хэгстром.
Вместо того, чтобы браться за поиски Тени, Гутри предпочел отправиться к Нику Олстону.
— Как там насчет того следа, который я просил проверить? — спросил Гутри.
— Я вчера позвонил Грейси, — сказал Олстон.
— Правда? Ну и как?
— Ты мне не сказал, что она сидела на игле.
— Я сам об этом не знал.
— Я спросил, не хочет ли она сходить в кино, или еще куда-нибудь, а она рассмеялась мне в лицо.
— Мне очень жаль.
— Я просто хотел встретиться с ней на трезвую голову, — убито сказал Олстон.
— Сочувствую.
— Угу. Ладно.
Некоторое время оба молчали.
Наконец Гутри спросил:
— Получается, ты не стал проверять этот след, о котором я спрашивал?
— У меня просто руки не дошли, — вяло ответил Олстон.
Уоррен стоял под запертой дверью и слушал, как Тутс совершает свой утренний туалет. И тут он услышал приближение другого судна. Уоррен с любопытством взглянул вверх. Звук мотора все приближался. Уоррен понял, что какая-то яхта становится борт о борт с его судном. С палубы донесся голос, произнесший с явным испанским акцентом: