Транедия Зет

Это была одна из тех нередких ситуаций в драме, когда сталкиваются дружба и долг. При менее злосчастных обстоятельствах такое могло быть забавным.

Мыс отцом с радостью ухватились за предлог для действий и настояли на том, чтобы сопровождать старого джентльмена в Олбани, а он казался немного успокоенным нашим присутствием. Дромио вел машину как неутомимый спартанец, но когда мы добрались до маленькой, расположенной на холмах столицы штата, то отец и я были истощены полностью. Однако мистер Лейн не пожелал и слышать о задержке — он телеграфировал из Лидса губернатору Бруно, поэтому нас ждали. Дромио повез нас на Капитолийский холм без всякого перерыва на обед или на отдых.

Мы застали губернатора в его офисе. Старый Бруно, с его редкими каштановыми волосами и стальными глазами, тепло приветствовал нас, поручил одному из секретарей заказать сандвичи и весело болтал с отцом и мистером Лейном, но его взгляд оставался твердым и настороженным.

— А теперь, — сказал он, когда мы перекусили, — что привело вас в Олбани, мистер Лейн?

— Дело Аарона Доу, — спокойно ответил старый джентльмен.

— Так я и думал. — Бруно пробарабанил по столу краткий мотив. — Расскажите мне о нем.

Мистер Лейн обрисовал ситуацию краткими, точными фразами. Он привел все доводы, свидетельствующие, что Аарон Доу не мог убить первую жертву — сенатора Фосетта. Мистер Бруно слушал с закрытыми глазами, словно стараясь не обнаруживать своих эмоций.

— Итак, — закончил мистер Лейн, — учитывая вполне разумные сомнения в виновности Доу, мы приехали сюда, губернатор, просить вас отложить казнь.

Губернатор Бруно открыл глаза.

— Ваш анализ, как всегда, великолепен, мистер Лейн, и при обычных обстоятельствах я, вероятно, назвал бы его верным. Но у вас нет доказательств.

— Слушайте, Бруно, — проворчал отец. — Я понимаю, что вы в трудном положении, но будьте самим собой. Мы знакомы бог знает сколько лет. Для вас долг всегда был прежде всего! Отложите эту казнь!

Губернатор вздохнул:

— Это одна из самых трудных задач, которые выпадали на мою долю с тех пор, как я занял этот пост. Тамм, старина, я всего лишь орудие закона. Конечно, я поклялся служить правосудию, но, согласно нашей юридической системе, правосудие основывается на фактах, а у вас их нет. Одни теории — логичные, складно звучащие, но не более того. Я не могу препятствовать исполнению смертного приговора, вынесенного судьей после вердикта жюри, не будучи уверен в невиновности осужденного не только морально, но и вследствие фактов. Представьте мне доказательства!

Последовало неловкое молчание. Я съежилась на стуле, чувствуя унизительную беспомощность. Потом мистер Лейн поднялся — его усталое старческое лицо казалось высеченным из мрамора.

— Бруно, я пришел сюда, располагая не только теориями относительно невиновности Аарона Доу. Факты, касающиеся обоих преступлений, приводят к четким и неизбежным выводам. Но, как вы сказали, дедукции неубедительны, если они не подкреплены доказательствами, а у меня их нет.

Отец выпучил глаза.

— Вы имеете в виду, что знаете… — воскликнул он.

Мистер Лейн сделал нетерпеливый жест:

— Я знаю почти все. — Он склонился над столом губернатора, глядя ему прямо в глаза. — В прошлом, Бруно, я неоднократно просил вас поверить мне на слово. Почему вы не верите мне теперь?

Бруно отвел взгляд:

— Мой дорогой Лейн… я не могу.

— Хорошо. — Старый джентльмен выпрямился. — Позвольте мне продолжить. Мои умозаключения еще не указывают на какое-либо одно конкретное лицо как на убийцу сенатора и доктора Фосетта. Но я достиг той стадии в своем анализе, когда могу утверждать с математической точностью: убийцей может быть только один из трех человек!

Отец и я изумленно уставились на него. Один из трех! Это заявление казалось невероятным. Я сама сузила круг до определенного количества вариантов, но трое… Мне было непонятно, каким методом исключения можно было прийти к такому выводу на основании имеющихся фактов.

— И Аарон Доу не один из этих трех? — осведомился губернатор.

— Нет.

Слово прозвучало со спокойной уверенностью. Я видела, как в усталых глазах мистера Бруно блеснул свет.

— Поверьте настолько, Бруно, чтобы дать мне время. Это все, в чем я нуждаюсь. Недостает одного важного элемента. Мне нужно время, чтобы найти его.

— Возможно, этого элемента не существует, — пробормотал губернатор. — Что тогда?

— Тогда я признаю свое поражение. Но пока я не уверен, что он не существует, вы не имеете морального права допустить казнь Доу за преступление, которого он не совершал.

Губернатор резко поднялся:

— Ладно, будь по-вашему. Если ко дню казни вы не найдете вашего последнего звена, я отложу исполнение приговора на неделю.

— Благодарю вас. Бруно, — сказал мистер Лейн. — Это первый луч солнца за несколько ужасных недель. Тамм. Пейшнс, давайте возвращаться!

— Одну минуту. — Губернатор указал на лист бумаги, лежащий на столе. — Я сомневался, должен ли рассказывать вам об этом. Но раз мы союзники, то полагаю, не имею права утаивать это от вас. Это может оказаться важным.

Старый джентльмен вскинул голову:

— Да?

— Кое-кто еще из Лидса…

— Вы имеете в виду, Бруно, — прогремел мистер Лейн ужасным голосом, сверкая глазами, — что кто-то, кого мы знаем, кто-то, связанный с делом, опередил нас, прося вас о задержке казни?

— Не о задержке, — вздохнул губернатор, — а о полном помиловании. Она приходила два дня назад, и хотя не сообщила мне, на чем основывает свою уверенность…

— Она?! — воскликнули мы одновременно.

— Это была Фанни Кайзер.

Мистер Лейн устремил невидящий взгляд на картину над головой губернатора.

— Фанни Кайзер… — Он ударил кулаком по столу. — Ну конечно! Как мог я быть так слеп и глуп! Значит, она не объяснила причину своей просьбы? — Старый джентльмен схватил нас за руки. — Пейшнс, инспектор, едем в Лидс! Еще есть надежда!

Глава 19

ШАХ И МАТ

Наша поездка назад в Лидс была фантастической. Мистер Лейн сидел, закутавшись в пальто — дни становились все холоднее; его глаза горели, и он пробуждался от размышлений, только чтобы приказать Дромио ехать быстрее.

Но природа требовала свое — нам пришлось остановиться на ночь для еды и сна. Утром мы поехали дальше и незадолго до полудня вернулись в Лидс.

На улицах царило беспрецедентное оживление — мальчишки, торгующие газетами, громко рекламировали свой товар с броскими заголовками на первых полосах. Я услышала, как один из них выкрикнул имя Фанни Кайзер.

— Стойте! — велела я Дромио. — Что-то случилось!

Я выскочила из машины, прежде чем отец и мистер Лейн успели шевельнуться, бросила монету мальчишке и схватила газету.

— Эврика! — воскликнула я, садясь в автомобиль. — Прочтите это!

История выглядела предельно ясно. Фанни Кайзер, как писала «Лидс икзэминер», «уже годами пользовавшаяся дурной славой, была арестована по распоряжению окружного прокурора Джона Хьюма и обвинена в…». Далее следовал длинный перечень: принуждение к проституции, торговля наркотиками и прочие скверные дела. Судя по газетному отчету, Хьюм отлично воспользовался документами, найденными в доме Фосетта во время расследования первого убийства. Были организованы рейды в несколько «заведений», принадлежащих Фанни Кайзер. С кастрюли, наполненной коррупцией, сорвали крышку; по городу циркулировали слухи, что многие политики и бизнесмены Лидса были непосредственно вовлечены в темные дела.

Женщину отпустили под залог в двадцать пять тысяч долларов, и теперь она, оставаясь на свободе, ожидала официального обвинения.

— Хорошие новости, — задумчиво промолвил мистер Лейн. — Теперь, когда Фанни Кайзер угодила в передрягу, она, возможно…

Арест и обвинения интересовали его только с точки зрения их деморализующего эффекта.

— Такие, как она, всегда выходят сухими из воды… Дромио, поезжай в окружную прокуратуру!