Страница 4 из 27
— Мы будем в зеленом? — спросила Анна. Королева улыбнулась:
— Вероятнее всего. Мария, не напишешь ли ты письмо кардиналу? Сообщи, что мы с удовольствием принимаем приглашение и просим прислать распорядителя праздника, чтобы выбрать костюмы и обсудить порядок танцев.
— Я сделаю! — Анна поднялась со стула и подошла к столу, где были приготовлены бумага, перо и чернила. — У Марии такой неразборчивый почерк, что кардинал может принять ее письмо за отказ.
Королева рассмеялась.
— Французская выучка! — сказала она мягко. — Напишите кардиналу, мисс Болейн, на своем превосходном французском, или, может быть, вы собираетесь писать на латыни?
Взгляд Анны не дрогнул.
— Как предпочитает ваше величество, я достаточно бегло владею обоими языками.
— Напишите, мы жаждем принять участие в празднике, — спокойно ответила королева. — Вот досада, вы не владеете испанским.
Распорядитель праздника прибыл, чтобы разучивать с нами нужные па танцев, но это только послужило сигналом для беспощадной битвы, правда ведущейся при помощи улыбок и нежных слов. Мы никак не могли договориться, кто кого будет изображать на маскараде. В конце концов вмешалась королева и, не допуская никаких обсуждений, распределила роли сама. Я получила роль Доброты, сестра короля королева Мария — роль Красоты, Джейн Паркер — Постоянства. «Уж она как вцепится…» — прошептала мне Анна. Сама Анна стала Стойкостью. «Интересно, что она подумала о тебе», — шепнула я в ответ. У Анны вырвался нервный смешок.
Нас атакуют индейские женщины — на самом деле придворная певческая капелла, а спасти нас должен король с кругом избранных друзей. Нас предупредили, что король переоденется, и придется очень постараться, чтобы не разгадать прозрачную уловку — кто скрывается под золотой маской на золотоволосой голове и к тому же выше всех в зале.
Это скорее походило на шуточное сражение, чем на танец, а шума и веселья было даже больше, чем я могла предположить. Георг осыпал меня лепестками роз, а я вылила на него потоки розовой воды. Певчие оказались просто маленькими мальчиками. От волнения они все перепутали, напали на рыцарей, были сбиты с ног и, кружась и хохоча, попадали на землю. Когда дамы вышли из замка, чтобы танцевать с таинственными рыцарями, моим кавалером оказался самый высокий — сам король, и я, все еще задыхаясь после сражения с Георгом, с розовыми лепестками на шляпе и в волосах, с засахаренными фруктами, застрявшими в складках платья, смеясь, подала ему руку и закружилась в танце, будто он самый обыкновенный человек, а я — простая кухонная девчонка на деревенском празднике. Подали сигнал снять маски, но король закричал:
— Играйте! Потанцуем еще!
Вместо того, чтобы пригласить другую партнершу, он снова повел меня в контрдансе — мы двигаемся рука в руке, его глаза сияют в прорези золотой маски. Я беспечно улыбаюсь в ответ и ощущаю, как его радостное восхищение проникает мне в душу.
— Завидую вашему мужу, ведь когда вы сегодня ночью снимете платье, то осыплете его сладостями, — сказал он вполголоса, когда танец снова свел нас и мы стояли бок о бок, наблюдая за другой парой в центре круга.
Я не нашла остроумного ответа, это не просто положенный куртуазный комплимент. Образ мужа, осыпаемого сладостями — такой домашний и вместе с тем очень эротичный.
— Вам нечему завидовать. Все это — ваше.
— Почему?
— Потому что вы король, — начала я, забыв, что он хочет остаться неузнанным, и поправилась: — Король Зеленой виллы, Король Дня. Пусть вам завидует сам король Генрих — ведь вы выиграли сегодня великое сражение.
— А что вы думаете о короле Генрихе? Я взглянула на него с невинным видом:
— Он величайший король, которого знала эта страна. Большая честь быть при его дворе, высочайшая привилегия находиться рядом с ним.
— Полюбили бы вы его как мужчину?
Я опустила глаза и покраснела:
— Не осмеливаюсь и думать об этом. Король даже не взглянул в мою сторону.
— Взглянул, и не раз, можете быть уверены, — решительно заявил он. — А если взглянет еще разок, мисс Доброта, оправдаете ли вы свое имя, будете ли добры к нему?
— Ваше… — Я прикусила язык, чуть не сказав «ваше величество», и оглянулась в поисках Анны. Как никогда, пригодилось бы мне сейчас ее остроумие.
— Ваше имя Доброта, — напомнил король.
Я улыбнулась ему, украдкой взглянула сквозь маску:
— Значит, придется быть доброй.
Музыканты кончили играть и ждали, готовые выполнять приказания короля.
— Снять маски, — провозгласил он и сорвал маску с лица. Увидев короля Англии, я открыла рот от удивления и пошатнулась.
— Она падает в обморок! — закричал Георг.
Разыграно было хорошо. Я упала на руки королю, Анна скользнула ко мне, отколола маску и — блестящая игра — сбросила мою шляпу так, что поток золотистых волос рассыпался по руке короля.
Я открыла глаза. Его лицо было совсем близко. Почувствовала запах его волос, дыхание на своей щеке. Губы так близко, словно собирается меня поцеловать.
— Вы должны быть добры ко мне, — напомнил он.
— Вы король… — произнесла я недоверчиво.
— Вы обещали мне доброту.
— Но я не знала, что это вы, ваше величество.
Он нежно поднял меня и перенес к окну. Сам открыл окно, холодный воздух ворвался в помещение. Я тряхнула головой, пусть волосы развеваются на сквозняке.
— Упали в обморок от страха? — прошептал он.
Я опустила глаза.
— От счастья, — прошептала я нежно, словно девственница на исповеди.
Король наклонил голову и поцеловал мне руку. Потом встал на ноги и громко провозгласил:
— А теперь обедать!
Я обернулась, ища глазами Анну. Она сняла маску, окинула меня долгим оценивающим взглядом, взглядом Болейнов и Говардов, ее взгляд говорил: «Что тут произошло и как мне это использовать?»
Будто под золотой маской была другая, красивая маска из собственной кожи, и только под ней — настоящая женщина, улыбающаяся мне тайно от всех.
Король подал руку королеве, та с такой радостной готовностью поднялась со стула, словно ей доставляло удовольствие наблюдать, как ее муж флиртует со мной. Но на меня она взглянула пристально и сурово, как бы кладя конец нашей дружбе.
— Надеюсь, вы оправились от обморока, миссис Кэри? Может быть, вам лучше пойти в свою комнату?
— У нее просто кружится голова от голода, — быстро вмешался Георг. — Могу я проводить сестру к столу?
Анна выступила вперед:
— Король напугал ее, когда снял маску. Никто и предположить не мог, что это вы, ваше величество!
Король рассмеялся от удовольствия, и весь двор рассмеялся вслед за ним. Только королева поняла, что мы трое так вывернули ее приказ, что вопреки высказанному ею желанию я все-таки приму участие в обеде. Она оценила силу трех. Я — не Бесси Блаунт, за которую некому заступиться. Я — Болейн, а Болейны действуют сообща.
— Пообедайте с нами, Мария, — пригласила она, но в словах ее не было теплоты.
Мы свободно уселись за круглый стол, рыцари Зеленой виллы и дамы вперемежку. Кардинал Уолси, как хозяин, сел напротив короля и королевы, а остальные разместились кто где хотел. Георг усадил меня рядом с собой, а Анна завладела вниманием моего мужа. Король, сидя напротив, пристально смотрел на меня, я старательно отводила глаза. Справа от Анны устроился Генрих Перси Нортумберленд, а по другую сторону от Георга — Джейн Паркер, которая внимательно наблюдала за мной, будто пытаясь разгадать секрет моего успеха.
Я ела немного, хотя на столе были и пироги, и паштеты, и разные виды мяса, и дичь. Я взяла только немного салата, любимого блюда королевы, выпила вина с водой. Мой отец присоединился к нам во время трапезы, подсел к моей матери. Она сразу же зашептала ему что-то на ухо, он окинул меня взглядом — чисто торговец лошадьми, оценивающий молодую кобылку. Но поднимала ли я глаза или смотрела в сторону, пристальный взгляд короля преследовал меня постоянно.
По окончании трапезы кардинал пригласил нас в зал послушать музыку. Анна свела меня по ступенькам, и когда появился король, мы обе сидели на скамье напротив стены. Так естественно для него осведомиться о моем самочувствии. Конечно, мы с Анной встали, когда подошел король, он сел на освободившуюся скамью и предложил мне место рядом. Анна сделала шаг в сторону, будто поболтать с Генрихом Перси, и тем самым заслонила нас с королем от всего двора, особенно от пристального взгляда улыбающейся королевы Екатерины. Мой отец подошел к ней, и пока музыканты играли, завел разговор. Все проделано легко и непринужденно, получается, в комнате, полной людей, король и я невидимы для посторонних глаз, музыка заглушает наш шепот, а все члены семьи Болейн дружно стараются скрыть происходящее.