Властители рун

— Он мертв, мой… милорд, — ответил капитан и сел прямо на снег, свесив голову. — Все они мертвы.

Габорн ожидал именно такого ответа и все же эта новость поразила его в самое сердце. Он прижал руку к животу, почувствовав, что не может свободно дышать. Я ничем не помог им, подумал он. Все, что я делал, оказалось впустую.

Чем внимательнее он вглядывался в то, что его окружало, тем сильнее его охватывал ужас. Никогда в жизни не приходилось ему видеть таких ужасных разрушений; и это всего за несколько часов!

— Как вам удалось уцелеть? — ослабевшим голосом спросил он.

Капитан покачал головой, как бы затрудняясь с ответом.

— Радж Ахтен захватил нескольких из нас в плен. Он… убил всех остальных. А меня оставил в живых как свидетеля.

— Для чего? — спросил Габорн. Темпест кивнул в сторону башен.

— Первыми нанесли удар его Пламяплеты. Вызвали каких-то тварей из преисподней, обрушили на замок свои заклинания, которые плавили железо, и закидали его огненными шарами. Они взрывались над воротами, расшвыривая людей, точно ветки.

— Но это было еще не самое страшное. Потом Радж Ахтена криком своего Голоса разрушил даже основание замка. Он убил сотни людей!

— Я… У меня в шлеме толстая кожаная прокладка, но я до сих пор не слышу правым ухом, а в левом не прекращается звон.

Габорн онемел, глядя на замок.

Ему представлялось, что Радж Ахтен привез с собой какие-то ужасные сооружения, чтобы обстреливать эти стены; он допускал также, что его Пламяплеты могли пустить в ход свои невыразимые словами заклинания. Он видел огромный огненный «гриб», вознесшийся в воздух.

Но чтобы стены могли осыпаться просто от крика… Солдаты медленно бродили по полю сражения, надеясь обнаружить хоть какие-то проблески жизни.

— Где… Где мой отец? Темпест кивнул на тропу.

— Он побежал вот этой дорогой на Тор Ломан, догоняя Радж Ахтена. Прямо перед тем, как началось сражение. Габорн развернул коня, но капитан Темпест опередил его и рухнул на колени.

— Простите меня! — воскликнул он.

— За что? За то, что вы уцелели? — Габорн и сам испытывал чувство вины перед теми, кто погиб. Очень тяжелое чувство. — Я не только прощаю, — я хвалю вас за это.

Конь рысью понесся по заснеженному полю под рыдания Темпеста, несмолкающий вой волков и позвякивание кольчуги Габорна. Вначале он сомневался, что скачет в правильном направлении, поскольку снег скрыл от него тропу. Однако спустя примерно полмили, оказавшись под осинами, он заметил грязь и опавшие листья. Следы, оставленные неестественно большими шагами людей, владеющих огромным метаболизмом; шагами, вдесятеро превышающими шаг обычного человека.

Теперь потерять тропу было уже невозможно. Тем более, что она поддерживалась в хорошем состоянии; все кусты были срублены. Скакать по ней было легко, почти приятно.

И все время Габорн видел оставленные отцом следы. Добравшись, в конце концов, до голой вершины Тор Ломана, он обнаружил на мысу древнюю обсерваторию герцога. В снегу — здесь его слой достигал уже трех дюймов — валялся шлем Радж Ахтена.

На нем образовалась глубокая вмятина, но сам шлем был великолепен. Над глазными щелями и выступом, защищающим нос, его украшал сложный рисунок из переплетенных огненных лент, которые Пламяплеты притягивают с небес. На лбу между глазами сиял огромный бриллиант. Габорн взял шлем как военный трофей, связал разорванный ремень и прикрепил шлем к седлу, стараясь не помять белые перья.

Привязывая его, он принюхивался к холодному воздуху. Снег в большой степени очистил его, впитал в себя все запахи, и все же Габорн уловил слабый запах масла, которым отец смазывал доспехи. Да, отец где-то здесь, неподалеку. Может быть, живой, хотя и раненый.

Поднявшись на обсерваторию, Габорн посмотрел вдаль. Минут десять назад снегопад прекратился, видно было хорошо, хотя он обладал всего двумя дарами зрения, и никто не назвал бы его дальновидцем. В десяти милях к востоку через пустошь скакали Иом и се люди. Они приближались со стороны Даркинского тракта.

В южном направлении, на пределе зрения Габорна, отступала армия Радж Ахтена. Расстояние приглушило яркость их цветов, красного и золотого.

Среди них он заметил некоторых людей, которые остановились и, повернувшись назад, смотрели, казалось, прямо на него. Возможно, это были дальновидны, которые заинтересовались тем, кто стоит на обсерватории. Возможно, в числе них был сам Радж Ахтен.

— Я уничтожу тебя, Радж Ахтен, — прошептал Габорн.

И поднял кулак в знак того, что бросает вызов. Но разглядеть, ответил ли ему кто-нибудь из людей на далеком холме, он не смог. Они просто развернули коней и скрылись за гребнем холма.

Будь в моем распоряжении какая угодно армия, подумал Габорн, сейчас Радж Ахтен для меня недостижим.

И все же в глубине души он почувствовал некоторое облегчение. Он, так же, как и отец, любил эту страну. Оба они добивались одного, — чтобы Радж Ахтен ушел отсюда, предоставив ей быть самой собой, прекрасной и свободной. Пусть на время, но им это удалось.

Да, но какой ценой?

Габорн перевел взгляд вниз. Снег пошел уже после того, как Радж Ахтен покинул Очи Тор Ломана, и все же в воздухе до сих пор ощущался металлический привкус крови.

Итак, рассудил Габорн, Радж Ахтен поднялся сюда, увидел вдали облака пыли под ногами множества людей, коров и… ушел; .так или иначе, военная хитрость сработала.

Это открытие порадовало Габорна; выходит, Радж Ахтена можно обмануть. Значит, его можно и победить.

Габорн обошел башню, пытаясь заглянуть вниз. Воображение подсказывало ему такую картину: противники боролись здесь, на башне, а потом Лорд Волк сбросил отца с кручи.

И в какой-то момент он увидел то, чего больше всего опасался: руку, торчащую среди камней у основания обсерватории. Мертвая ладонь была полна снега.

Габорн сбежал по ступеням, нашел труп отца и потряс его, сбрасывая снег.

То, что он увидел, разбило ему сердце. На закоченевшем лице отца застыла широкая улыбка. Может быть, в самый последний момент какое-то мимолётное воспоминание заставило его улыбнуться. Или, может быть, то была гримаса боли. И все же Габорну хотелось думать, что отец улыбался ему, — точно поздравляя с победой.

57. Вот теперь я и вправду — смерть

Габорн уже ускакал вперед, когда к Иом вернулось ее обаяние. Она понятия не имела, как именно погибла женщина, служившая вектором Радж Ахтену, но ощутила внезапное облегчение. Как и Иом, эта несчастная женщина была всего лишь орудием в руках Лорда Волка, среди множества других, которых он использовал.

Как бы то ни было, к Иом вернулась ее красота. На сердце стало легче, она почувствовала себя гораздо уверенней. Точно распустившийся цветок.

Однако это была не та противоестественная, заимствованная красота, которой она обладала с самого рождения. Кожа на руках разгладилась, морщины исчезли. На щеках заиграл румянец юности. Впервые в жизни она стала сама собой, без того преимущества, которое давало обладание дарами.

Этого было достаточно. Ей ужасно захотелось, чтобы Габорн оказался здесь и смог увидеть ее. Но, увы, он был уже далеко впереди.

Хотя гонцы, прискакавшие из Лонгмота, описали то, что ей предстояло увидеть, и рассказали, как Радж Ахтен почти полностью разрушил замок одной лишь силой своего Голоса, Иом оказалась неподготовленной к тому, что открылось се взору.

Сейчас за ней следовали всего десять тысяч человек из замка Гровермана и окрестных селений. Многие женщины уже повернули назад, торопясь к своим близким, в свои дома. Они сделали свое дело.

Но многие и остались. В особенности, те, которые прежде жили в Лонгмоте. Им хотелось увидеть, что осталось от их жилищ.

Увидев разрушенный замок и опустевшие поля, по которым рыскали волки, многие женщины и дети залились слезами, поняв, чего они лишились.

Всего три дня назад они покинули свои дома, но эти несколько дней, проведенные под обрывками одеял вокруг замка Гровермана, показали со всей определенностью, как трудно им придется без крова. В особенности, с учетом того, что уже начал падать снег.