Обвинение в убийстве

Карлос повернул за угол и исчез из виду.

– Вставай! Вставай, черт тебя подери! – Лидия нависла над лежащим Тимом, ее большая грудь колыхалась под вытянутой мужской футболкой. Хайдел маячил за ней, прикрывая тыл.

Тим встал на четвереньки, потом поднялся. Его пустая кобура болталась на поясе.

– Подними, наконец, эту сволочь и заставь шевелиться! – крикнул Хайдел.

Тим сложил руки на груди; левую руку он держал на бицепсе. Когда Хайдел приставил «Ругер» к его лбу, – а Тим прекрасно знал, что тот так и сделает, – он перехватил его руку, крепко сжав барабан, так что он не мог повернуться, и изо всех сил пнул подружку Хайдела в живот. Она громко охнула и рухнула на пол, продолжая сжимать в руке пистолет.

Хайдел жал на курок, не понимая, что барабан не поворачивается, и все крепче прижимал его ствол ко лбу Тима. Тот правой рукой дотянулся до Хайдела, вытащил свой «Смит-энд-Вессон» из его кобуры, и спокойно выстрелил Хайделу в грудь. Кровь брызнула Тиму в лицо, и Хайдел упал навзничь, вытянув руки вперед и вверх, как ребенок, первый раз завалившийся в сугроб. Тим продолжал сжимать «Ругер», нацеленный ему в голову. Увидев, что Лидия поднялась, он быстро повернулся и выстрелил ей в грудь и лицо еще прежде, чем она успела поднять руку с пистолетом. Она упала, издав булькающий звук; ее тело всколыхнулось.

Тим сунул «Ругер» в кобуру, держа наготове «Смит-энд-Вессон». Бросился по коридору, прижимаясь к стене, и влетел в соседний номер как раз в тот момент, когда Карлос выскочил через раздвижные двери к гостиничному бассейну. За исключением Фрида и Томаса, все снайперы прикрытия находились дальше впереди. Тим вылетел из раздвижных дверей, но Карлос уже скрылся из вида. Томас бежал к Тиму с винтовкой на боку, Фрид прикрывал их сзади.

Не замедляя бега, Томас показал на покачивающуюся створку ворот слева от Тима:

– Давай! Вперед!

Тим бросился за ним в узкую улочку. Клубы дыма поднимались из окна ресторанной кухни, сгущаясь у стены здания. Карлос был уже на середине переулка; он несся на бешеной скорости к маячившей впереди улице с оживленным движением. Тим на полном ходу обогнал Томаса. Карлос выскочил на дорогу и увидел у дальней обочины машину Полицейского департамента Лос-Анджелеса, кучку бомжей и несколько зевак, которых привлекло полицейское оцепление: они орали и размахивали руками. Тим выскочил из переулка как раз в тот момент, когда Карлос остановился. Двое молодых полицейских из оцепления выглядели еще более удивленными, чем Карлос. Тот потянулся за револьвером, заткнутым за пояс джинсов. Тим поднял «Смит-энд-Вессон», прицелился и, выбрав точку между лопатками Карлоса, дважды выстрелил. Последнюю пулю отправил в затылок на случай, если тот носил бронежилет.

Карлос рухнул на тротуар, и из его головы брызнул фонтан, как из упавшего арбуза.

6

Когда Тим вернулся в гостиницу, два судебных исполнителя, подняв Хоакина за запястья и лодыжки, лицом вниз выносили его из номера. Он отчаянно сопротивлялся, дергался и пытался укусить их за ноги.

Пять полицейских машин с включенными фарами блокировали территорию. Собралась внушительная толпа; поодаль Тим заметил фургончики тележурналистов – они выспрашивали подробности происшедшего.

Медведь сидел, опершись на стену и держась за ребра. Над ним стояли Миллер и врач. Тим почувствовал, как у него лихорадочно забилось сердце:

– Все в порядке?

Миллер с трагическим видом разжал кулак и показал сплющенную пулю, которую он только что вынул из жилета Медведя. Тим тяжело вздохнул, прислонился к стене и скользнул по ней вниз, плюхнувшись возле Медведя.

– У тебя девять жизней, Медведь.

– Уже осталось семь. Первой я обязан тебе, этой – Кевлару.

Фрид и Томас толкались вокруг джипа, жадно заглядывая внутрь через тонированные стекла. Сквозь пятна пота на футболке Фрида проступали контуры бронежилета.

– Что они делают? – спросил Тим.

– Ждут, когда им перезвонят из прокуратуры, – сказал Миллер. – Прокурорша пытается достать судью, тогда они по телефону получат санкцию на обыск машины.

– Мы берем одного из пятнадцати самых опасных беглых преступников, и это не является причиной, достаточной для обыска этой гребаной машины? – Медведь зашелся в приступе кашля.

– Думаю, что больше не является, – сказал Миллер.

– То есть ты хочешь сказать, что я зря учился в Юридической академии, где нас всему этому обучали?

Тим пожал плечами:

– У нас есть задержанные. У нас есть машина. Никуда это все не денется. Можем спокойно подождать двадцать минут.

Они сидели, глядя на волнующуюся толпу на стоянке и улице за стоянкой. Полицейские помоложе собрались в кружок у дверей девятого номера.

– Через дырку в груди этого подонка можно было кошку пропихнуть.

– Классный выстрел, отпад.

– Рэк подстрелил этого урода, и он сдох на месте.

Несколько человек размашисто били друг другу по рукам. Тим заметил, что Гуеррера крепко сжимает запястья, чтобы унять дрожь в ладонях.

– Так держать, Рэк, – крикнул кто-то. – Пять баллов!

Тим приподнял руку, но взглядом следил за «фордом» начальника службы судебных исполнителей, двигавшимся через полицейское оцепление. Начальник – коренастый и мускулистый мужчина, поднявшийся по служебной лестнице с самой низшей ее ступени, – выскочил из машины и подбежал к ним. Марко Таннино пришел работать в правоохранительные органы в двадцать один год. Прошлой весной благодаря рекомендации сенатора Файнстайна его назначили начальником службы судебных исполнителей. Из девяноста четырех начальников федеральных служб судебных исполнителей большинство получили свою должность, активно участвуя в кампаниях по выборам в сенат, были или детишками богачей, или оказались карьеристами из других федеральных агентств, а один из начальников службы судебных исполнителей Флориды и вовсе был профессиональным клоуном. Таннино же за время своей головокружительной карьеры много раз участвовал в реальных операциях и заслужил свой пост.

Пока Фрид вел его к машине, возле которой толпились полицейские, лицо его хранило сосредоточенное выражение, и он то и дело проводил рукой по шапке полуседых волос.

Миллер сжал плечо Тима:

– Тебе нужен врач?

Тим покачал головой. В воздухе пахло потом и порохом.

Один из офицеров полиции навис над Тимом, открыв свой черный блокнот. Он начал говорить, но Тим оборвал его:

– Мне нечего сказать. Я не буду давать никаких показаний.

Таннино сделал резкий шаг вперед и коленом уперся в полицейского, и тому пришлось подняться, чтобы восстановить равновесие.

– Проваливай, – сказал он. – Займись чем-нибудь полезным.

– Я просто выполняю свою работу.

– Делай это в другом месте.

Полицейский отступил и пошел в отель.

– Как ты? – спросил Таннино. В спортивной куртке, полиэстровых брюках и ботинках с круглыми носами, он был похож на хиппи.

– Порядок. – Тим достал из кобуры «Смит-энд-Вессон», дважды перепроверил, что в барабане нет патронов, и протянул Таннино – не хотел вынуждать его просить об этом. Оружие ему уже не принадлежало, оно было уликой.

– Мы скоро дадим тебе новый.

– Буду рад.

– Давай я вытащу тебя из этого дурдома. Обезьяны из прессы уже стучат по прутьям, так что здесь скоро станет жарко.

– Спасибо, сэр. Я выстрелил…

Таннино поднял руку:

– Не сейчас. Ты знаешь правила. Дашь показания один раз, в письменном виде. Ты сделал свою работу, и сделал ее хорошо. А теперь позаботимся о твоей защите. – Он подал Тиму руку: – Пошли.

Комната была маленькой, а свет – до боли ярким. Тим поерзал на столе, и плотная бумага под ним сморщилась. Медведя и остальных полицейских тоже отвезли в служебную больницу и поместили в отдельные палаты.

Раздался вежливый стук в дверь, и показался Таннино.

– Рэкли, – он внимательно посмотрел на Тима темно-карими глазами. – Доктор сказал, что ты отказался от успокоительного. Почему?