Короли и Звездочеты

Лана Борисовна Туулли

Короли и Звездочеты

I. СТЕПЬ

До определенного момента жизнь Сашки Глюнова была простой и понятной. Золотая медаль в школе, призы и медали за участие в заочных олимпиадах по физике и химии, четыре курса биологического факультета на одни пятерки, неразделенная, доходящая до мании страсть к гипотезам и шахматам, и вечный стресс профессоров, желающих, чтобы гениальный юноша хоть раз послушал лекцию молча, без вопросов, не мешая им тихо и невнятно бурчать о чем-то своем, профессорском.

Кстати говоря, особо гениальным Сашка Глюнов не был. Настырным, креативным и отказывающемся верить в невозможное - это да, но вот в своей избранности и уникальной неповторимости мышления Сашка сомневался, сомневался и еще раз сомневался.

А чтоб сомнений не возникало у других - закапывался в учебники, уходил глубоко в Сеть, и учился, учился, учился…

Оказался на Объекте 65/113 Сашка Глюнов случайно. Можно сказать, пострадал из любви к науке. Однажды осенью пятого курса ночью ему приснилась Концепция. Нет, правда, никаких шуток. Перед сном он до шороха в глазах резался по сети в «Эвалодром» - модную игрушку на тему эволюции и возникновения суперчеловека.

В соответствии с сюжетом игры Сашка принял на себя роль Гениального Злодея, построил на своем стратегическом заводе систему СуперКлон, и запустил управляемую эволюцию, плодя монстров. По Сашкиному сну пробежались чудики с верхнечерепными выростами наноцераптосов, лапами номодуалиредусов и мускулами бронтопитеков.

Потом Сашка оказался в пещере, где на стене грустный профессор Василий Иваныч Гугоня рисовал скелет ископаемого человека и третировал разоблачителей Гейдельбергской челюсти за неверие в науку… Сашка, разумеется, возразил - он полгода собирался возразить Василию Ивановичу, но тот, как обнаружилось, перед лекциями и семинарами затыкал уши плотными ватными комками, а потому принципиально со студентами не спорил. Рассердившись, что даже на заре эволюции, в палеотическом бунгало, где даже тараканы еще не нашли себе место под солнцем, Гениального Злодея не слушают, Сашка подскочил, схватил карандаш и бумагу, и принялся чертить возможные скелеты древних прародителей и возможных вымерших братьев Человека Разумного. Намечать на схемах точки фиксации мышечных и сухожильных связок, потом рисовать формулы, объяснявшими максимально допустимую для сего организма нагрузку, потом, захихикав, начал предлагать химические вещества, из которых должны были бы состоять такие кости… Потом Сашке окончательно снесло крышу, и он набросал еще пять-шесть вариантов развития скелета разумного существа - всё, как и должно быть, централизация, цефализация и манипуляция, да всё с формулами, с расчетами…

Утром, вдохновленный и отчаянно зевающий, Сашка обнаружил пачку перечерканной бумаги на столе у компа, удивился своей ночной работоспособности, и, еще не окончательно проснувшийся, добрел до универа, где представил свой труд на семинаре у Гугони. Тот, что удивительно, не стал делать вид, что ничего не слышит, а сразу схватил ночные откровения Глюнова, пролистал и удивился. «Растёте, юноша», - сказал Василий Иванович. - «Мы с вами из этого материальца статеечку склеим».

Статейку склеили - правда, под двойной фамилией, и однокурсники долго дразнились, называя Сашку «гугин внук». Потом… потом была сессия, их ссора с Машей, негласный чемпионат города по «Эвалодрому», где Глюнову досталось почетное второе место, а еще чуть позже Сашку вдруг пригласили в деканат, где очень важный дядя предложил место в аспирантуре. Не смели мечтать? Ах, молодой человек, вы себя мало цените. Мы будем рады предоставить вам место для научной работы под руководством доктора ***, или в лаборатории профессора ***, и вообще, вы подаете надежды, как раз укладывающиеся в русло нашей проблематики… Родители идею аспирантуры поддержали, Машка, коза этакая, сказала, что ей все равно - но пиши, вдруг отвечу… Чтобы ускорить радость встречи с будущим полигоном своих великих открытий, Сашка порывался экстерном сдать последнюю сессию и даже выдал диплом к защите за месяц до официального срока. Когда же Глюнов попробовал побеседовать с профессором Гугоней, что, дескать, зачем время тянуть, ведь диплом уже готов, тот по сформированной еще пятнадцать лет назад, во время демографического всплеска привычке меланхолично уточнил: «Рожаете?»… Другими словами, получение заветных красных корочек не стало для Саши Глюнова каким-то экстремальным, знаковым событием жизни. Всего лишь еще одним шажком к будущим Великим Открытиям.

И вот в середине прошлого лета свежеиспеченный специалист-палеонтолог Александр Глюнов увидел то, что отныне будет определять его судьбу - полынную степь, камни, горы и Объект 65/113.

Создатели Объекта 65/113 были маньяками своего, особенного рода: они искренне верили, что человечество идет к своей гибели, и потому неплохо бы ему в этом деле помочь. В том числе, и создать Объект 65/113.

Создали.

Хм… а человечество почему-то еще живо…

Если оставить неуместные шутки, то Объект 65/113 был весьма и весьма известным в очень узких кругах испытательным полигоном. За пятьдесят лет существования Объекта на нем было сделана как минимум дюжина государственных премий, присвоено шикарное число научных степеней, и вообще, когда лет сто спустя рассекретят соответствующие документы, человечество вздрогнет, узнав, скольким обязано маленькому научно-исследовательскому комплексу, затерянному в полынных горьких степях.

Правда, за последние пятнадцать лет Объект 65/113 потерял покровительство в верхах, а заодно и хозяина; по последним сведениям, он даже был продан, как какая-нибудь древняя ваза, с молотка, и сейчас официально принадлежал какому-то ООО. или ОАО. Или еще кому-то. Учредителем трех таинственных букв была Академия Наук, так что и профиль исследований, и даже легкость протаскивания «своих» аспирантов оставалась прежней, но все же, по уверениям старожилов Объекта, с которыми Саша познакомился по прибытии, жизнь уже не была прежней.

Раньше-то посмей не явиться на утреннюю проверку, сетовала тетя Люда, распоряжавшаяся местной столовой, - тебя сразу в кутузку и давай допрашивать на предмет подрывных настроений. А если уж за ручку с кем-то из местных парней прогулялась - всё, - плакалась тетя Люда, считают вражьей силой и давай допрашивать, кто, куда, чего… В переводе с женского на нормальный слезы поварихи означали: тетя Люда была недовольна тем, что Объект больше не охраняли три сотни солдат, прапорщиков, сержантов и лейтенантов срочной службы, а значит, свое пылкое женское сердце тетя Люда была вынуждена расходовать всего лишь на отряд «штабс-капитана» Волкова.

Не на ученую худосочную братию, в самом-то деле, тете Люде себя тратить? Повариха сердобольно подкармливала многочисленных очкариков в белых халатах или синих комбинезонах, собиравшихся по утрам и вечерам в столовой, а после, расставив в ряд пустые кастрюли и вымытые тарелки, красила полные губы красной помадой, глаза - изумрудными тенями, укладывала пышную блондинистую шевелюру и томно дозволяла себя проводить кому-нибудь из подчиненных Волкова - Серову, Бульфатову, Прытковецкому и Ноздрянину везло чаще других.

Может, что-то и изменилось, думал Саша, может, и стало хуже, но в глубине души новоиспеченный аспирант признавал, что Объект произвел на него сильное впечатление. Кажется, что эти серые прямоугольные бункеры возвели где-то на Луне, на другой планете - прямо у входа в каменистое ущелье, покрытое чахлой полынью; с одной стороны за Объектом возвышаются горы, с другой - открывается чахлая степь, лишь слегка расчерченная едва живыми лесопосадками, бетон, колючая проволока, далекий волчий вой по ночам - и никаких следов цивилизации.