Страница 81 из 92
— И пускай, — отмахнулся друг, — это нам и надо, если подумать.
— Нет никакой ловушки, — тут же отозвался подчиненный мной Горыныч.
Я и не предполагал, что обвинение способно до такой степени разговорить сказочное существо параллельного мира. Змей, встав на курс, принялся медленно рассказывать обо всем, что ему было известно.
— Нифига себе допрос в воздухе! — Иван даже поверить не мог в несказанную удачу под конец путешествия.
Правда, его радужное настроение и бодрость духа вскоре приказали долго жить, потому что вести от змея оказались отнюдь не утешительными. Приказ об уничтожении спустили сверху в обход избушки Яги, и исходил он, как ни странно это звучало, от ОСЯ. Змей срочно был приглашен в Москву, и его встреча с руководством отдела состоялась в одном из провинциальных аэропортов.
Нас подставили и предали самым худшим образом.
— Одно могу сказать с уверенностью, — Иван был хмурее тучи, — это не Шаулин. Его приказы по параллельным пространствам должны регистрироваться на пропускной, то есть, у Яги.
Теоретически, да, но опыт шести лет, что я провел на престоле древнего государства, говорил об обратном. Несмотря на законы и каноны, власть имущие их могут запросто обходить. Если мне доводилось несколько раз ловить якобы верных слуг, когда они в 'Веселой Коши' за чашей вина обсуждали планы по воздействию на 'сопливого юнца на троне', что говорить о мире будущего, где подобные грязные технологии, должно быть, используются всюду, за исключением конечного числа случаев.
— Намекаешь на двойную игру, Неб? — нахмурился товарищ.
— Вроде того. Шаулин что-то раскопал и вздумал незаметно нас убрать, — высказал предположение я.
— Зачем? Нашел следы Юли и решил расквитаться в худших традициях бандитских саг? Причем, когда в Москве и Саранске родственники ждут вестей о пропавших девушках, а Лиз Янсен места себе не находит…
— Приказ отдавала женщина, — изрек змей, не дослушав адвокатскую речь Ивана в адрес начальства.
Впрочем, не удивительно, я даже знаю ее имя и могу безошибочно перечислить все ее мотивы и планы на ближайшие лет тридцать. Она грамотно расставила ловушку, в которую попались все мы, причем, ни разу не сопротивляясь. Ловушка захлопнулась, а изнутри открыть ее практически невозможно. Но я не я, если у меня это не получится. Я еще с достоинством победителя посмотрю в глаза поверженного врага.
Жадность и тщеславие никогда не красили человека, зато столько людей оказались падки на блестящее будущее, роскошь и неограниченную силу. Нет, я не о несчастной лангсуяр, которой только и надо, чтобы жить как человек. Мне ее даже несколько жалко. Кощей любит юную чужестранку и готов пойти на все, даже на убийство родственницы. Но существует одна проблема: самая младшая наследница Бессмертного живет в другом мире. Да еще и не простая это девочка, а дочь вполне сильной колдуньи. Так, с кровью Милли вампирша получила бы не только жизнь бессмертную, но и какие-то способности к магии. Янсен не развивала в себе свой дар, она о нем и не знала: приемная мать не сильна в магии, отец — заурядный человек. Зато родная мать, кукушка, не пожелавшая отдавать магию дочери, прекрасный специалист в области колдовства и занимает видную должность в одной организации. Кто является отцом Милли, еще предстоит узнать. Но, думаю, и без этого достаточно информации, чтобы сделать правильные выводы.
Милагрес Янсен в середине мая исполнилось двенадцать. Это означает, что она скоро станет девушкой, и как поведет неразвитый магический дар, думаю, только матери известно. И ей очень не хочется, чтобы дочь превзошла ее в силе. Или в чем-то еще.
Неспроста именно на это лето Милли приглашают в Россию без родителей. Мать ищет способ избавиться от девочки, и ей подворачивается удобный случай — молоденькая женушка Бессмертного, жаждущая крови. Или сначала подворачивается случай, и мать срочно вызывает дочь к себе. Не удивлюсь, если колдунья раскрыла лангсуяр секреты рецептов вечной жизни и указала ей на жертву. Да, женщина, которая видит, что может потерять все, и не на такое способна.
Что касается нас с Иваном, мы лишние свидетели. Вот и весь план расчетливой заместительницы начальника ОСЯ.
— Складно, — заметил Дураков. — Но не пойму, она ж вроде бы так радела, чтобы устроить меня, тебя, Иру в отдел… мы нашли ответы далеко не на все вопросы.
Итак, Милли — нежеланная дочь Марго, от которой колдунья стремится избавиться любым способом до того, как девочка созреет. Мы — ненужные свидетели, на которых заместительница начальника (можно считать, являющаяся на поверку главой отдела) травит чудище в надежде нас сжечь, дабы: первое — никто не узнал ее тайны о дочери, второе — не дать Шаулину разобраться в исчезновении Юли. Марго настолько рискованна, что не берет в расчет богов, которые, кстати говоря, раньше были на нашей стороне. Зачем спасали нас, наконец? Чтобы через месяц уничтожить? Нет! Значит, есть еще какое-то обстоятельство, связанное с текущим положением Маргариты Ивановой.
Горыныч соглашался со всеми нашими доводами, не добавляя ничего своего. Добавил он одно — Шаулин ни о чем не догадывается и по планам Марго не должен. Вывод из этого следует один — у ведьмы есть некий шкурный интерес.
Однако вскоре я заметил, что сивка-бурка держит путь совсем не к Кощееву дворцу, а направляется прямиком к вершине высоченного дуба. Такого гигантского дерева, высотой, пожалуй, немногим ниже московской многоэтажки, я никогда не встречал. Судя по вытянутому лицу Ивана, он тоже.
Опустился змей на ровно подстриженную поляну напротив красного металлического забора с колючей проволокой наверху. Изгородь отделяла вековой дуб от обступившего его вокруг соснового леса. Будто огнепоклонник выжег небольшой пятачок, чтобы посадить на нем волшебное дерево.
— У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем, и ночью кот учёный все ходит по цепи кругом, — глядя на макушку дерева, уходящую под облака, чуть ли не пропел Иван Дураков. — Нет, иначе… У Лукоморья дуб срубили, кота на мясо зарубили, там сивка-бурка с лангсуяр забрать решили Милли дар…
Мы медленно шли вокруг дерева, рассуждая, как бы подняться к верхушке, куда и доставил летающий конь вампиршу и ее жертву. Медлить было нельзя. Ствол дерева обвивала увесистая, сверкающая на солнце, золотая цепь. Она уходила высоко вверх, и по ней важно шествовал большой черный кот в белом костюме.
— Если Лесоморье — воплощение фантазий русского народа, — рассуждал Иван вслух, — то дуб этот позаимствован у поэта Пушкина, а разодетый кот размерами с бегемота…
— Кот-бегемот, — бубнил между тем под нос программист, — бегемот, а не кот… Где-то я такое уже видел!
Я бы его к богам отнес. Но у Дуракова было иное мнение на сей счет. Он ссылался на миф, придуманный неким Булгаковым.
Довольно мурлыкая, кот ходил по цепям, махая хвостом то в одну сторону, то в другую, и бухтел под нос что-то мудреное о солдатах и мертвецах, ведьмах, отрубленных головах, старухах и проклятьях: то ли песни, то ли сказки. От одного вида животного становилось жутко. Такая тушка затопчет и не заметит. И если нам предстояло карабкаться вверх по цепи, то вовсе не хотелось у себя на пути встречать толстого кота в модном костюме, пусть даже и увлеченного чтением жутких сказок. Кот настолько погрузился в байки, что не заметил ни прибытия вампирши с девочкой, ни нашего появления на поляне. Да-да, огромный змей, что сразу улетел за лес тоже остался незамеченным.
— Лангсуяр решила не просто покончить с Милли, но и расквитаться с Кощеем, — шептал тем временем Иван, а мохнатый сказитель, сунув в уши затычки на проводках, продолжал наслаждаться россказнями, — она думает достать Смерть. Насколько мне известно по архивным записям ОСЯ, на вершине дуба находится сундук, где сидит… не помню… то ли утка, то ли заяц на курином яйце. В яйце — игла, на ее кончике — Смерть Кощея.
Сложно и запутанно как древний миф, позаимствованный Лесоморским народом в кого-то из соседей. Но миф этот настолько укоренился на территории сказочного царства, что произвел на свет неимоверное дерево и сопутствующие артефакты.