Слушающие

«Несчастный глупец. Почему именно я? — думал Макдональд. — Неужели кто-нибудь другой не мог бы вести их лучше, и не за нос, а за светом своей собственной мудрости? Может, эти субботние приемы — единственное, на что я способен? Может, пора в отставку?»

Он вздрогнул. Его измучило бесконечное и бесплодное ожидание, а ведь вновь приближались прения в Конгрессе. Что он мог сказать такого, чего не говорил прежде? Как оправдать Программу, которая тянется почти скоро пятьдесят лет и может тянуться еще столетия?

— Господа, — энергично объявил он, — нас ждет работа. Едва он сел за свой захламленный стол, как появилась Лили.

— Здесь компьютерный анализ наблюдений за последнюю ночь, — сказала она, кладя перед ним тонкий скоросшиватель. — Рейнольдс утверждает, что там ничего нет, но вы ведь всегда просматриваете его. Здесь стенограмма прошлогоднего слушания в Конгрессе, — на скоросшиватель легла толстая папка. — Почта и последние финансовые отчеты, если вдруг понадобятся, в другой папке.

Макдональд кивнул.

— Здесь официальное письмо из НАСА, определяющее принципы бюджета текущего года, и личное письмо от Тэда Вартаняна. Он извещает, что ситуация крайне сложная и определенные ограничения неизбежны. А еще он пишет, что Программу могут закрыть.

Лили мельком взглянула на него.

— Не может быть и речи, — уверенно заявил Макдональд.

— Есть несколько просьб о работе, но не так много, как мы привыкли получать. На письма детей я ответила сама. И, как обычно, безумные письма от людей, которые принимают сообщения из космоса, а также от одного типа, который летал на НЛО. Именно так он и пишет, не тарелка или как-то там еще. Некий журналист хочет взять интервью о Программе у вас и еще у нескольких ученых. Думаю, он на нашей стороне. И есть еще один, тот, похоже, собирается нас разоблачить.

Макдональд терпеливо слушал. Лили была великолепной секретаршей. Она могла бы справиться со всей кабинетной работой не хуже него самого. Откровенно говоря, все шло бы куда лучше, если бы он не путался под ногами и не отнимал у нее время.

— Оба прислали вопросники. И еще: Джо просил принять его.

— Джо?

— Один из дворников.

— Чего он хочет?

Дело было серьезное. Найти хорошего дворника гораздо труднее, чем астронома, труднее даже, чем электронщика.

— Он уверяет, что должен с вами поговорить, но от работников столовой я слышала, будто он принимает сообщения своей… своей…

— Своей искусственной челюстью.

Макдональд застонал.

— Уговори его как-нибудь, ладно, Лили? Если с ним буду говорить я, мы можем потерять дворника.

— Сделаю все, что в моих силах. Еще звонила миссис Макдональд. Сказала, что ничего важного нет и вам не обязательно перезванивать ей.

— Соедини меня с ней, — сказал Макдональд. — И еще, Лили… ты ведь будешь завтра вечером на вечеринке?

— А что мне делать среди умных?

— Нам очень нужно, чтобы ты пришла. Мария особенно просила об этом. Ты же знаешь, мы там говорим не только о работе. И вечно не хватает женщин. Может, ты вскружишь голову кому-нибудь из молодых холостяков…

— В моем-то возрасте, мистер Макдональд? Вы просто решили от меня избавиться.

— Никогда и ни за что.

— Я позвоню миссис Макдональд. — Лили задержалась у двери. — И подумаю о вечеринке.

Макдональд просмотрел бумаги. В самом низу лежал единственный листок, который его интересовал, — компьютерный анализ прослушивания прошлой ночи. Однако он так и оставил его внизу, на загладку. Та-ак… Тэд всерьез обеспокоен. Свободен, Тэд. Теперь эти писаки. Видимо, придется их принять. В конце концов это был побочный результат размещения Программы в Пуэрто-Рико. Никто не ездил сюда просто так. Кроме того, два вопроса привлекли его внимание. «Как вы стали директором Программы?» Это спрашивал дружелюбный. «Какая у вас квалификация для должности директора?» Это второй. Как же им ответить? Возможно ли это вообще? Наконец Макдональд добрался до компьютерного анализа, такого же, как и все остальные за эту неделю, за все недели, месяцы и годы, что прошли с начала Программы. Отсутствие значимой корреляции. Шум. Несколько пиков на волне двадцать один сантиметр, но это тоже шумы. Излучение водородных облаков, поскольку Малое Ухо действует как обычный радиотелескоп. По крайней мере у Программы имелись кое-какие достижения: она поставляла ленты с записями в международный банк данных. Это были отходы процесса, не дающего никаких результатов, за исключением негативных. Может, инструменты недостаточно чувствительны? Возможно… Неплохо бы еще немного подкрутить их. Вполне можно использовать это как дымовую завесу для комиссии, продемонстрировать хоть какой-то прогресс, пусть даже в оборудовании. Нельзя стоять на месте, нужно расходовать деньги, или финансирование сократят, а то и совсем закроют.

NB: Сандерс — предложение о повышении чувствительности.

А может, аппаратура недостаточно избирательна? Но ведь целое поколение изобретений вложено в подавление фоновых шумов, а периодическое эталонирование с использованием Большого Уха показывает, что они хорошо справляются, с земным шумом по крайней мере.

NB: Адамс — новый конденсатор селективности.

А может, это компьютер не распознает сигнал, который в него попадает? Или он недостаточно сложен, чтобы уловить неуловимое?.. А ведь шифры, даже самые сложные, он разгадывал в несколько секунд. Программа требовала от него определить, принимают они случайный шум или в нем есть какой-то нестохастический элемент. На данном этапе о констатации сознательного действия речи не было.

NB: спросить компьютер, не пропускает ли он чего-нибудь? Смешно? Спросить Ольсена.

Может, изучать радиоспектр вообще не стоит? Может, радио присуще только земной цивилизации! Может, другие никогда не имели радио или уже прошли этот этап и сейчас располагают более сложными средствами связи? Например, лазерами. Или, скажем, телепатией, или тем, что может быть телепатией в глазах человека. А может, это гамма-лучи, как предполагал Моррисон задолго до проекта ОЗМА.

Что ж, такое тоже может быть. Но если так, прослушиванием всего этого придется заняться кому-то другому. У него нет ни оборудования, ни квалификации, да и активной жизни ему осталось слишком мало, чтобы браться за что-то новое. Возможно, Адамс прав.

Он позвонил Лили.

— Ты связалась с миссис Макдональд?

— Телефон не отвечает… О, есть, мистер Макдональд. Пожалуйста.

— Алло, дорогая, я испугался — ты не отвечала.

«Глупо, — подумал он, — а еще глупее говорить об этом».

Голос у жены был сонный.

— Я легла вздремнуть.

Но даже сонный, этот голос возбуждал, мягкий, с легкой хрипотцой, он заставлял сердце Макдональда биться быстрее.

— Ты хотел что-то сказать?

— Ты звонила мне, — сказал Макдональд.

— Звонила? Я забыла.

— Я рад, что ты отдыхаешь. Ты плохо спала ночью.

— Я приняла снотворное.

— Сколько?

— Только те две таблетки, которые ты оставил.

— Молодец, девочка. Увидимся через несколько часов. Поспи еще. Прости, что разбудил тебя.

Однако голос ее уже не был заспанным.

— Тебе не нужно будет возвращаться сегодня вечером, правда? Мы будем сегодня вместе?

— Посмотрим, — неопределенно пообещал он, хотя и знал, что должен будет вернуться.

4

Гете. «Фауст». (пер Б. Пастернака).