Страница 55 из 58
— Не забывайте, что нас разделяет наша политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной Армии к рейхсверу. И всегда думайте вот о чем: вы и мы, Германия и СССР, можем диктовать свои условия миру, если будем вместе. Если бы сказанное шло вразрез с мнением Сталина, то оно бы просто не было сказано вслух, публично. Ан нет… Тухачевский выступал сейчас в официальном качестве и «работал» тут «на Сталина», потому что говорил вещи, нужные и выгодные СССР. Пикантность же заключалась в том, что такая линия Тухачевского была выгодна неофициально и ему самому. В Германии умирал фон Сект. Как и французы Эррио, Эрбетт, он был патриотом. Но патриотом Германии. И поэтому не мог, задумываясь о Германии, не задумываться также о Франции и России. В своей книге «Германия между Западом и Востоком» Сект писал: «Франция, носительница судеб Германии!». Залогом же уверенной германской судьбы Сект считал Россию, но понимал: «Россия опасается, что Германия в один прекрасный день предаст свои дружеские отношения с Востоком в обмен на подарок на Западе». В день похорон Секта фельдмаршал Бломберг отдал Гитлеру текст завещания покойного, где тот заклинал Гитлера не относиться с предубеждением к русским вопросам и прийти к соглашению с Советским Союзом. Вскоре VII отдел Главного управления госбезопасности НКВД положил изложение этого завещания на стол Ворошилову… «Очень интересный и почти правдивый документ. Умные немцы, даже фашисты, иначе и не могут рассуждать. KB», — написал в углу документа Клим Ворошилов. Да, многое зависело от многого, но пока общая внешняя политика Союза зависела все же от того, как вел дело Литвинов. А ТУТ, как назло (впрочем, для многих в Москве наоборот — как раз кстати), в июне подоспел и скандал с меморандумом Гутенберга на Международной экономической конференции в Лондоне, начавшейся 12 июня. Свое логическое завершение история с этим меморандумом получила в августовской беседе (помнишь, читатель?) Дирксена и Молотова. Но шума она наделала много именно в июне. И еще больше принесла вреда. Альфред Гугенберг — тогда ему было уже под семьдесят — имел яркий темперамент. Он дожил почти до девяноста лет, но как политик кончился тем же летом 1933-го. Гугенберг относился не просто к убежденным пангерманистам. Он-то Пангерманский союз в свое время и основал. До пятидесяти он успешно возглавлял совет директоров Круппа, а потом, в 1916 году, завел свое дело и вскоре стал одним из самых могущественных промышленников Германии. Кроме того, в его руках были многие газеты, телеграфные агентства и издательства. Крупнейшая киностудия УФА тоже была его собственностью. Гугенберг блокировался с Гитлером, ссорился с Гитлером, но помогал ему в начале тридцатых годов немало. В первом кабинете нового рейхсканцлера Гугенберг получил пост министра хозяйства, и 17 июня 1933 года он представил Лондонской конференции свой путаный и эмоциональный меморандум. Речь там шла об утраченных рейхом колониях, о необходимости новых земель «для энергичной немецкой расы», и много еще о чем. Поминалась не лучшим словом и Россия. Враждебная и Германии, и Советскому Союзу лондонская «Дейли геральд» тут же начала выдергивать из меморандума фразы и толковать их вкось и вкривь, но с одним генеральным смыслом: вот, мол, здорово, вот здорово — немцы уже завтра пойдут войной на «Советы» за «жизненным пространством». С пространством в Германии и впрямь было туговато: на квадратный километр приходилось 145 человек. У нас — 8, и даже в Европейской части — 23. А глава четырнадцатая знаменитого раннего труда Гитлера «Майн Кампф» толковала как раз о «лебенсраум», то есть об этом самом «жизненном пространстве» на Востоке. Но что касается речей Гугенберга, то налицо была отсебятина кино-и газетного магната. Тем более, что идеи относительно «лебенсраума» Гутенбергу ни у кого занимать не приходилось. Наоборот — занимали у него. Восточные земли были для бодрого пангерманиста таким «пунктиком», что он в тридцать лет, в 1894 году, пытался выкупать польские земли для расселения там немецких переселенцев. Ни отсутствием решительности, ни наличием тонкости бравый старый Фред никогда не страдал. Для Литвинова выходка Гутенберга стала подарком судьбы: он мог теперь тыкать этим меморандумом в нос на всех углах, начиная с его любимых «Известий», где спешно опубликовали его интервью, и заканчивая заседаниями Политбюро. Потом-то сам Молотов сравнил газетную фальшивку с подлинным текстом и понял, что дело не стоило выеденного яйца. Но это было потом. А сейчас Хинчука срочно командировали к фон Бюлову Выслушав очередные протесты, Бюлов устало и безразлично сказал:
— Я уезжаю в отпуск, так что официально вам все равно будет отвечать Нейрат. А неофициально скажу, что ответ будет острым. Очень уж вы чувствительны и придирчивы, господа… Газетчики переврали, а вы тут же рады строчить ноты. Я сам связывался с Лондоном и проверял аутентичность текста «Дейли геральд» и той части выступления Гугенберга, где идет речь об СССР. Говоря о новых поселениях, Гугенберг имел в виду Канаду, Чили и вообще Южную Америку. Говоря о колониях — Африку. А вас он попрекал низкой покупательной способностью. Да и тут больше досталось Китаю, чем вам.
— Кроме Гугенберга есть еще и Альфред Розенберг, рассуждающий об экспансии за счет СССР, — не сдавался Хинчук.
— Ах, Розенберг!… Рассуждать — это его хобби. Розенберг не имеет государственного статуса. Позвольте начистоту, господин Хинчук. Что бы вы сказали, если бы мы начали цитировать вам рассуждения основателя СССР Ленина о мировой революции? Или статьи из журнала Коминтерна? Ведь если бы мы исходили в своей практической политике из буквального их анализа, то нам бы уже давно следовало сойтись с Россией в смертельной схватке. А мы покупаем у вас рожь и продаем вам краны «Демага», трубы «Маннесмана» и турбины «Симменса»… Германия в отношении СССР стоит на точке зрения традиционных дружественных отношений и никогда не примет того участия в интервенции Антанты против вас, к которой нас кое-кто подталкивает. Хинчук молчал, да и что тут можно было возразить? А Бюлов примирительно закончил:
— Я вчера весь день искал Гугенберга по телефону, но не мог доискаться. Вы же знаете, он полностью провалился со своей Национальной партией и занят делами по ее ликвидации. Гутенберг был лидером крайне правой Национальной партии, нередко выступавшей совместно с гитлеровской НСДАП, но к лету 1933 года из партии Гутенберга начался массовый выход. И оставалось лишь юридически этот крах оформить, что сейчас Гугенберг и делал. Потерпел эксцентричный политик и еще одно фиаско. Гитлер отозвал его из Лондона и немедленно отправил в отставку. Отправил демонстративно, чтобы всем было ясно: причина в меморандуме, вызвавшем раздражение (пусть и малообоснованное) в России. Гитлер явно не хотел, чтобы продление Берлинского договора повисало в воздухе, и лишний раз намекал, что готов к совместным поискам надежной почвы для отношений двух стран. Через неделю Хинчука пригласил Нейрат:
— Дорогой господин Хинчук! Я передаю ответ на ваш протест…
— Благодарю, я передам его моему правительству.
— Господин Хинчук, я был удивлен и раздосадован, увидев интервью Литвинова в «Известиях». Зачем же так — на основании искажений «Дейли геральд»?
— А Розенберг?
— Ах, Розенберг… Вам не кажется, что отставка Гугенберга должна бы убеждать вас в дружественности наших намерений больше? Повторяю, тут явное недоразумение, но ваша острая реакция стала главной причиной его ухода. Фюрер не желает омрачать наши отношения даже недоразумениями. Он огорчен, что за последнее время со стороны СССР не замечается серьезных дружественных усилий. Напротив, тон советской прессы становится все более резким. К чему нам конфликты? Хинчук, не отвечая на вопрос, упрямо продолжил:
— Меморандум понят нами верно. Там есть призыв к войне с нами…
— Ну вот, вы опять за свое…
— Союз заграничных немцев размахивает провокационными письмами о голоде немцев в СССР, а белогвардейцы из РОНДа участвовали в государственной демонстрации 1 мая.