Страница 71 из 92
Теперь представь себе следующий диалог на пустынной дороге: «У вас что-нибудь испортилось, товарищ?» — «Да!» — «Что с мотором?» — «А черт его знает! Не могу понять, что случилось». — «Давай посмотрю. Я неплохо разбираюсь в моторах, работал механиком».
Мотоциклист за несколько минут приводит мотор в движение и одновременно пускает подрывной механизм. И ровно через сто метров машина взлетает на воздух, а мотоциклист собирает плоды искусно выполненного плана. Хорошо придумано, не так ли?
— М-да… Хорошо придумано, но плохо выполнено! — возразил Некулай Тупица.
— Фатум, рок! Всё было подготовлено до малейших подробностей. Я ждал только подходящего дня. И вот румыны наступают, мы отступаем. Вначале всё шло по плану. Регулировщик ликвидирован и заменен нашим человеком. Машина стала из-за порчи мотора. Остается только начать действовать нашему мотоциклисту. Но секунды проходят, а он не появляется. Наш человек начинает беспокоиться. Всякое промедление может стать для него роковым. Он понимает, что обман может раскрыться с минуты на минуту.
Что же происходит? Мотоциклист ждет своего часа. В условленное время он собирается ехать. И, невероятно, но факт, — мотор не заводится. Пока он запустил его, прошло четверть часа… И когда, наконец, он подъезжает к развилке дорог, оказывается поздно. Там никого нет, и он, человек осторожный, перестает действовать. И хорошо делает, потому что к этой минуте офицер, введенный в заблуждение нашим регулировщиком, возвращается и арестует его. Наш человек, зная, что его ждет, кончает жизнь самоубийством.
А теперь ответь мне: чем же я виноват, что злой рок помешал выполнению моего плана? Случайно отказал мотор мотоцикла, случайно проезжал по шоссе офицер, тогда, когда там должны былп двигаться только тыловые обозы. Как видишь, я проиграл из-за глупой случайности!..
Герман вздохнул, потом сплюнул сквозь зубы, прямо под ноги Некулаю Тупице.
— Из-за тебя, — заговорил Некулай, — всё могло пойти насмарку. Чтобы спасти положение, я должен был прикончить шофёра. Представляешь себе, что произошло бы, если бы он обнаружил причину порчи мотора?
— Значит, ты его убил?
— Да! И я же сделал так, чтобы машина остановилась на дороге.
— Мне говорили, что подробности тебе неизвестны.
— Я их не знал. У меня была ограниченная задача, и я ее выполнил. Я не спрашивал, для чего это нужно сделать. Я не спрашиваю, я просто выполняю. Я должен или выполнить то, чего от меня ждут, или умереть!
— Выполнить или умереть! — повторил его слова Герман, покачав головой. — Этот недостаток присущ многим из нас. Мы слепо выполняем то, что от нас требуют, не спрашивая, во имя чего надо это делать. Нам нравится, когда кто-то думает за нас.
— Когда думают все, начинается анархия!
— Идиот!.. Но оставим это. Мне ничего не удалось сделать. Ну, а вы? Что сделали вы до сих пор? Ничего!..
— За нас не беспокойся!
— И вам ничего не удастся сделать. У вас не хватит сообразительности. У вас нет такой головы, как моя.
— Что ты говоришь? — насмешливо возразил Некулай Тупица. — Твоя голова — это голова труса! Удрал, спрятался, боишься отвечать.
— Да, да, да! Я удрал… Удрал, потому что знаю, что ждет меня, когда вернется Карл. Эге, если бы ты его знал так, как знаю я!.. Если бы он был так же умен, как свиреп, Карл мог бы считать себя гением. И потом я знал, что он меня ненавидит… Он может обмануть других, выдавая себя за умного человека, но он не может обмануть самого себя. Он-то ведь знает, что его поступками руковожу я. Он знает, что и гроша не стоит без меня. И чем больше он это понимал, тем больше ненавидел меня. Прежде чем решиться бежать, я хорошо всё обдумал, Я спросил себя, что перевесит: нужда во мне или ненависть, которая его снедает? И я понял, что ненависть будет сильнее, — она перевесит. Я понял, что так же, как он нашел меня, он сумеет найти другой мозг. Я удрал, я спрятался… И не понимаю, как он меня разыскал?
— Не знаю!
— И именно сейчас, когда я почувствовал себя вне всякой опасности.
— Ты хотел предать нас, не так ли?
— Что ты хочешь сказать?
— Ты остался за линией фронта, чтобы предложить свои услуги противнику? Ты решил, что им будет интересно узнать правду о деятельности агентурной группы, которой руководит майор Карл Рихтер, и особенно о тех сведениях, которые исходят от его заместителя Германа Гартмана…
— Проклятье! Как ты можешь так думать обо мне? Я остался здесь для того, чтобы избавиться от мести Карла. Я знал, что если останусь здесь, то мне легко будет скрыться, избежать всяких сюрпризов. Я составил себе план… Великолепный план! Я уже давно понял, что всё проиграно. Корабль тонет. Войну мы проиграли! Нас ничто уже не может спасти!
— Неправда! Фюрер требует от нас доверия. Скоро новое оружие поможет уничтожить всех наших врагов.
— Пустяки!.. Никакое оружие нас уже не спасет. Только глупец может поверить этим басням. Я знаю больше тебя: корабль тонет. Кто может спастись, пусть сделает это, пока не слишком поздно!.. И ты бы послушался меня, если бы в твоей башке сохранилась хоть капля здравого смысла.
— Нет! Я верю в фюрера! Фюрер обещал нам победу, и он сдержит свое слово.
— К несчастью, он не может этого сделать. Русские на границе Германии… На всех фронтах нас бьют… Наши города рушатся… Население голодает… Генералы начали ворчать… Я тебе говорю, что нет никакого спасения. Мы скоро будем раздавлены… Слушай, я сказал тебе о своем плане. Это отличный план. Если ты хочешь спасти свою шкуру, я помогу тебе. Этот план поможет спастись нам обоим.
— Ты собираешься уговорить меня стать предателем? Зря теряешь время! Я и так достаточно долго слушал тебя. Мне некогда.
— Значит, ты хочешь убить меня?…
— Нет, наказать. Это приказ оберштурмбанфюрера.
— Ты хочешь стать убийцей?
— Я не люблю пышных слов. Ты прекрасно знаешь, что не может идти речь об убийстве там, где выполняется приказ.
Герман снова потерял самообладание. Глаза его с ужасом смотрели по сторонам, словно он еще искал способа спастись.
— И как ты собираешься это сделать? — спросил он дрожащим голосом.
— Я сосчитаю до трех и потом выстрелю. Куда ты хочешь, чтобы я целился? У меня рука, которая никогда не ошибается.
— Я предпочел бы сделать это сам. Дай мне пистолет.
— Нет, миленький! Я тебе не очень доверяю.
— Я даю тебе честное слово.
— У тебя нет чести. Ты предатель, и потом — это приказано сделать мне. Если бы ты был даже моим отцом, я бы исполнил этот приказ именно так, как он отдан.
— Ладно! Тогда стреляй. Вот я встану, сделаю шаг к тебе, и тогда стреляй!
Вытаращив глаза, дрожа с головы до ног, словно его била лихорадка, Герман поднялся. Он закрыл глаза и сделал шаг вперед. В тот же миг Некулай Тупица выпустил в него все шесть пуль обоймы:
— Вот тебе, свинья!
Герман, перегнувшись пополам, свалился вниз лицом.
Некулай Тупица нагнулся и повернул его лицом кверху. Несколько мгновений он смотрел на свою жертву с гадливостью, потом, вынув из кармана второй пистолет, принадлежавший Герману, всадил ему еще несколько пуль в голову, отбросил его и вышел, не оглядываясь и не закрывая за собой дверей.
Уля Михай, который видел и слышал всё из ванной комнаты, посмотрел на часы. Была половина десятого. «На сегодня, я думаю, хватит».
Выждав несколько минут, Уля вошел в комнату, где в луже крови валялся труп того, кто недавно был Германом Гартманом из агентурной группы майора Карла Рихтера.
Уля посмотрел на него с отвращением и прошептал:
— Эти господа неплохо рассчитываются друг с другом.
Он нагнулся, чтобы обыскать карманы убитого, но не нашел в них ничего интересного и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Теперь у него было достаточно доказательств того, что Некулай Тупица, которого все считали несчастненьким дурнем, на самом деле является опасным шпионом. Уля знал теперь правду о том, что касалось самоубийства фальшивого регулировщика и убийства шофёра Пантелеймона. Эти два факта всегда казались ему загадкой. Каждый раз, когда он пытался связать их с остальными событиями, ему это не удавалось сделать. Теперь оя убедился, что не ошибался в некоторых своих предположениях.