Страница 12 из 92
— Вот чертов соня! Ты что, не слышишь? Встать! Но автоматчик продолжал спать. Тогда рассерженный старшина стал его трясти:
— Вставай, слышишь!.. Будь ты проклят… Лентяй этакий!
Он сильно толкнул уснувшего солдата, и тот упал поперек сиденья. Охваченный подозрением, старшина крикнул шоферу:
— Иоан, Иоан, а ну давай сюда быстро фонарь господина капитана.
Когда старшина зажег фонарь и свет упал на лицо опрокинувшегося на сиденье автоматчика, сомнений не осталось: он был мертв. Мертвец смотрел стеклянными, глазами, и злой, насмешливой была его улыбка, застывшая на губах.
Старшина Попеску тотчас погасил фонарь, процедив сквозь зубы:
— Мерзавец подложил нам свинью! А я-то сидел рядом и не подозревал… Ну и дурак же я!
Несколько секунд он стоял в растерянности, не зная, что предпринять.
— А ну-ка, Иоан, — обратился он немного погодя к шоферу, — отъезжай куда-нибудь в сторону, где народу поменьше.
Шофер нашел поблизости узкий переулочек между домами п загнал туда машину.
— Выключи фары, Иоан! Возьми автомат и не подпускай никого к машине. Этот бандит уже отправился на тот свет… Только смотри, держи язык за зубами, не то плохо будет! А я побегу к капитану.
Офицер связи из штаба армии, капитан Раковицы уже заканчивал свой рассказ капитану Георгиу о чрезвычайном происшествии в дороге, когда в дверях появился старшина Попеску.
— Ты его привел, Попеску?
— Господин капитан, я не мог его привести
— Почему?
— Он… мертв. — И старшина стал рассказывать о том, как всё это обнаружилось.
— Значит, он покончил с собой? Вот неудача! И вы сидели возле него и ничего не заметили?
— Ничего, господин капитан! Откровенно говоря, я даже не убежден, что это самоубийство. Подумайте сами: чтобы покончить с собой, у него было только одно средство — принять яд. Но я все время следил за ним. И хотя была тьма-тьмущая, я бы увидел, если бы он попытался что-нибудь проглотить. Я в этом уверен. А он забился в угол и закрыл глаза, словно решил поспать немного. Пока мы ехали, он не сделал ни одного движения.
— Так, может, вы думаете, что это, сердечный припадок? — не скрывая насмешки, спросил капитан Георгиу.
Старшину Попеску смутила откровенная ирония незнакомого капитана, и он неопределенно ответил:
— Я уж не знаю, что и думать!
— Полагаю, что вы, Георгиу, уверены в том, что речь идет именно о самоубийстве? — обратился к начальнику Второго отдела приехавший капитан.
— Да! Мне это кажется наиболее вероятным. — Ну и что же вы думаете обо всем этом? Начальник Второго отдела пожал плечами:
— Я бы хотел, прежде всего, взглянуть на этого человека. Куда вы его девали, старшина?
— Он еще в машине. Мы отвели ее в укромное место, подальше от любопытных солдат, которые шныряют по улице.
— Вы правильно поступили. Подождите нас внизу, мы скоро придем.
Когда оба офицера остались наедине, начальник Второго отдела стал быстро ходить по кабинету. Он казался очень обеспокоенным:
— Весьма, весьма загадочный случай… Если предположение о самоубийстве подтвердится, значит, этот человек был гитлеровскрм агентом.
— Я почти убежден, что он покончил с собой.
— Нужно всё проверить Пока это только предположение. Возьмем с собой врача — подполковника Стытеску.
Он сразу определит, имеем ли мы дело с самоубийством.
Капитан снял телефонную трубку и вызвал санитарную службу дивизии.
— Алло! Господин подполковник Стытеску? Честь имею приветствовать вас. Капитан Георгиу у телефона. Господин подполковник, необходимо ваше присутствие для выяснения очень важного вопроса… Да, по приказу господина генерала. Вы можете срочно прийти?… Через пять минут?… Отлично, я вас буду ждать внизу около штаба.
Пять минут спустя оба капитана, в сопровождении сотрудника Второго отдела младшего лейтенанта Параскивеску Октавьяна, вышли на улицу. Там их уже поджидали подполковник медицинской службы Стытеску и старшина Попеску.
— Что случилось, Георгиу? — спросил явно обеспокоенный врач.
— Господин подполковник, мы нуждаемся в вашей помощи. Необходимо осмотреть солдата, который умер примерно час тому назад, и определить причину смерти.
Старшина Попеску шел впереди, освещая дорогу фонарем.
Когда они подошли к машине, подполковник медицинской службы заметил:
— Дорогой Георгиу, я не скажу, что вы выбрали лучшее место для медицинского освидетельствования. Давайте перевезем его в медпункт. Это в двух шагах отсюда, в доме, который я из-под носа забрал у Молдовяну. Сейчас там нет ни одного больного. Если вы хотите, чтобы о случившемся никто не знал, можете быть совершенно спокойны
— Давайте перевезем, — согласился Георгиу, который, как и предполагал подполковник, действительно очень хотел избежать лишних толков и разговоров.
Машина направилась к медпункту. Офицеры пошли туда пешком.
Подполковнику Стытеску не понадобилось много времени, чтобы дать свое заключение:
— Этот солдат умер от отравления. Если вас, Георгиу, интересует точное название яда, можно сделать вскрытие.
— Значит, это совершенно определенно — он умер от отравления? — переспросил капитан Георгиу.
— В этом нет никакого сомнения.
— Пусть всё-таки для верности его вскроют. Подполковник Стытеску ушел, чтобы распорядиться о приготовлении к вскрытию. Вместе с ним вышел и Попеску, который понял, что он здесь лишний.
После того как они ушли, капитан Георгиу снова подошел к трупу, лежавшему на носилках. Несколько минут он осматривал его с головы до ног, потом нагнулся, внимательно исследуя воротник тужурки.
— Ага, вот здесь в воротнике, — сказал он, показывая пальцем, — у него была запрятана ампула с ядом. Ему достаточно было поднять угол воротника, чтобы раздавить зубами ампулу. Взгляните! Ясно видны осколки.
Действительно, несколько маленьких осколков поблескивали при свете лампы, как хрусталики.
— Обыщите его, Параскивеску!
Самоубийцу обыскали, но обыск не дал никаких результатов
— Ничего, господин капитан, — сообщил младший лейтенант, который выполнил это поручение без особого удовольствия.
— Этого надо было ожидать. Агент, который кончает самоубийством, чтобы его не заставили говорить, не забудет в карманах ничего компрометирующего… Будьте добры, Параскивеску, поищите лейтенанта Тымплару и приходите с ним сюда.
Через пятнадцать минут лейтенант Тымплару стоял перед капитаном Георгиу.
— Тымплару, я вас вызвал, чтобы вы опознали этого солдата.
Лейтенант Тымплару взглянул на солдата, лежавшего на носилках:
— Господин капитан, я его впервые вижу.
— Так он не из вашей роты?
— Нет.
Оба капитана переглянулись.
— Но разве не ваши люди несут службу регулировки на шоссе?
— Мои, господин капитан. В связи с этим я как раз и хотел доложить вам кое-что.
— Что такое?
— Один из моих людей, которого я поставил сегодня утром на перекрестке шоссе в пятнадцати километрах южнее населенного пункта К…, исчез.
— Исчез? Любопытно. Не дезертировал ли он? — Капитан Георгиу снова многозначительно взглянул на капитана Раковицы.
— Трудно в это поверить, господин капитан. Этот солдат был порядочным парнем и, по-моему, он достаточно умен, чтобы понимать, что не доберется домой, — его поймают по дороге. Я скорее склонен думать, что с ним что-нибудь случилось.
— Например?
— Я подумал, не напали ли на него какие-нибудь отставшие от своих гитлеровцы. Хотя в этом случае мы нашли бы его труп. Но капрал и солдат, который должен был сменить его, обшарили там всё кругом на сто метров и не нашли ничего, никаких следов. Очень таинственное исчезновение, господин капитан!
— Когда рассветет, возьмите людей и сами произведите розыски.
— Слушаю. Я так и хотел сделать.
— Вот что еще я хочу вас спросить: вы лично проверяли, как поставлены указатели дорог на этом перекрестке?
— Я их сам прибивал, господин капитан.
— И вы уверены, что не могли при этом ошибиться?