Пирамиды Наполеона

Вскоре передо мной уже маячил берег Нила.

На отмели среди стеблей папируса и цветов лотоса лежала на спине Астиза, ее волосы раскинулись вокруг головы, точно веер, сквозь мокрые одежды просвечивало бледное тело. Неужели она погибла, утонула?

Перевернувшись, она приподнялась из воды и с улыбкой взглянула на меня.

— Ну что, боги дали тебе вздохнуть, когда ты одолел свою жадность? — поддразнила она.

Воздух стоит всех богатств Креза. Мудрый Тот несомненно обладает чувством юмора.

Мы плескались, отдыхая, на мелководье возле камышей, выставив наружу только головы, и обсуждали, что делать дальше. Ночная мгла растаяла без следа, и теплое утреннее солнце ласкало наши лица, а Каир окутался туманной дымкой. До нас еще доносились звуки стрельбы. Восставшие горожане продолжали упорно сопротивляться, а Бонапарт не менее решительно стремился подавить бунт.

— По-моему, Астиза, мне не стоит больше злоупотреблять гостеприимством Египта, — произнес я хрипловатым голосом.

— Подземный мир пирамиды закрыт навеки, и книга Тота исчезла. Больше нам здесь делать нечего. Но куда ведет затерянный след могущественного оружия? Наверное, нам еще нужно узнать его судьбу.

— Вероятно, последним книгу видел три тысячи лет назад беглый израильтянин по имени Моисей. Ведь с тех пор о ней не было никаких упоминаний.

— Никаких? Однако Моисею удалось мановением руки разделить море, исцелить больных, повесив медного змия на древо, найти пищу в небесах и не раз побеседовать с Богом. Всем известно, что он стал магом. Как же обрел он такие способности? И только ли скрижали с десятью заповедями принесли евреи в том Ковчеге Завета, что помог им одержать все победы, или имелся у них и другой помощник? Почему прожили они сорок лет в пустыне и лишь потом направились в обещанную им землю? Возможно, они овладевали каким-то мастерством.

— Или никакая магия тут ни при чем, а они просто действовали как встарь: рожали да взращивали новых воинов.

— Нет. Та книга является источником знаний, которые ты и остальные ученые так стремитесь отыскать здесь. Книга Тота могла бы помочь ученым любой страны овладеть всем миром. Неужели ты думаешь, что Силано и Бонапарт не догадались об этом? Или сомневаешься в том, что они мечтают овладеть искусством магии и обрести ангельское бессмертие?

— Значит, тебе хочется провести сорок лет в пустыне, чтобы отыскать ее следы?

— В пустыню отправляться вовсе не надо. Ты же знаешь, где должна быть эта книга, не хуже вечно охотившихся за ней римлян, арабов, крестоносцев, храмовников и турок: в Иерусалиме. Там, где Соломон построил свой храм и где хранился священный Ковчег.

— А нам, следовательно, предстоит найти то, что не удалось никому из них? Этот храм раза три или четыре разрушали до основания, то вавилоняне, то римляне. А след Ковчега, если, конечно, его не уничтожили, давным-давно затерян. Все это сильно смахивает на миф о Святом Граале.

— Но нам известно, что именно мы ищем. Не Грааль, не сокровище и не Ковчег.

Вы же понимаете, как трудно спорить с женщинами. Уж если им придет в голову какая-то фантазия, то никакая сила не заставит их расстаться с ней, если только вам не удастся отвлечь их внимание. Они не понимают трудностей, не представляют себе, сколько подвохов таится на этом тернистом пути.

— Превосходная идея. Давай обдумаем ее сразу после того, как я разберусь с делами в Америке.

Философская дискуссия закончилась, когда в нескольких шагах от наших голов просвистела пуля и вода перед нами взорвалась маленьким гейзером. Стрельба не замедлила продолжиться.

Я взглянул на речной берег. На вершине песчаной дюны стояли французские солдаты из патрульного отряда и возбужденный, как олень в период гона, граф Алессандро Силано. Отправив всех своих приспешников в пирамиду смерти, сам он благоразумно решил подождать снаружи.

— Это колдуны! — заорал он. — Хватайте их!

Что за черт! Этот мерзавец, похоже, несокрушим… но, наверное, то же самое он теперь думает о нас. И он понятия не имел о том, что мы нашли или, вернее, не нашли. У Астизы еще оставался диск медальона, а я вдруг осознал, что в моем нижнем белье еще топорщится, весьма неудобно, херувим с посоха Моисея, если, конечно, то был его посох. Может, мне и удастся в конце концов выменять его на пару монет. Мы тут же нырнули в реку и быстро поплыли к каирскому берегу, заодно отдаляясь от наших преследователей благодаря сильному течению. Когда солдаты спустились в камыши, у них оставалось слишком мало шансов достать нас своими выстрелами.

Мы услышали бурную тираду Силано:

— Вы, идиоты, скорее к лодкам!

Вблизи пирамид ширина русла Нила составляет примерно полмили, но в нашем вымотанном состоянии он показался нам безбрежным морем. Унося нас подальше от Силано, течение, однако, принесло нас почти в самый центр происходившего в Каире сражения. Когда мы, выбившись из сил, одолели последние метры разлившегося речного русла, я заметил у стен города артиллерийскую батарею и один из воздушных шаров Конте, покачивающийся в нескольких футах от земли. Его как раз наполняли газом, чтобы вновь использовать в качестве летучего разведчика. Сшитый из красных, белых и синих полотнищ, он отлично смотрелся в таком патриотическом обличье с камнями, подвешенными для балласта по краям корзины. Вид этого шара подал мне одну идею, а поскольку к этому моменту я уже совершенно выдохся, то увидел в нем наш единственный шанс на спасение.

— Хотелось ли тебе когда-нибудь улететь от неприятностей? — поинтересовался я у Астизы.

— Именно сейчас мне этого хочется как никогда.

Она выглядела как несчастный вымокший котенок.

— Тогда нам надо захватить этот шар.

Астиза смахнула с ресниц капли воды.

— А ты знаешь, как им управляют?

— Первыми французскими воздухоплавателями были петух, утка и овца.

Выйдя из воды, мы, стараясь оставаться незамеченными, побежали вдоль берега в сторону Конте. Я оглянулся на реку. Солдаты Силано, уже сидя в лодках, дружно работали веслами. Граф кричал и отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь внимание к нашему продвижению, но все взгляды были направлены на городское сражение. Положение представлялось весьма опасным. Я вытащил томагавк, вторую увесистую драгоценность, сбереженную мной во время долгого кувыркания в водостоке. Пора было ему показать себя в серьезном деле.

— Вперед!

Мы бросились к шару. Если бы кто-то удосужился взглянуть в нашу сторону, то принял бы нас за двух сумасшедших оборванцев: мокрых, облепленных песком, с дикими взорами и совершенно отчаянным видом. Но ход сражения подарил нам удобный момент для незаметной пробежки по берегу, и мы добрались до Конте как раз вовремя, когда шар уже полностью наполнился газом. Один из артиллеристов даже начал залезать в его плетеную корзину.

Астиза отвлекла знаменитого ученого, появившись перед ним в образе неряшливой, но исполненной такого обаяния и прелести наложницы, о какой только можно было мечтать. Несмотря на всю ученость, Конте не чуждался мужских радостей и, естественно, замер в остолбенении, словно увидел перед собой саму Венеру, появившуюся из створок раковины. Тем временем я захватил врасплох артиллериста, и он кувырком покатился по земле, слетев с покачивающейся корзины.

— Извините! Новое задание!

Он вскочил, намереваясь оспорить мои слова, очевидно сбитый с толку моим египетским нарядом. Чтобы закончить спор, я стукнул его по лбу обухом томагавка, а сам забрался в корзину. Несколько французских солдат уже высадились на берег и строились в шеренгу, намереваясь дать по мне залп, но прицелиться им мешал устремившийся ко мне Силано.

— Простите, Николя, нам придется позаимствовать ваш воздушный корабль, — сказала Астиза ученому, выдергивая кол, удерживавший на земле якорную веревку. — Приказ Бонапарта.

— Какой приказ?

— Спасти мир!

Шар уже начал подниматься, веревка волочилась по земле, а я был слишком высоко, чтобы достать ее. Поэтому когда мы уже отрывались от земли, Астиза подпрыгнула и ухватилась за конец этой веревки. Размахивая руками, Конте бросился за нами, но его сбил с ног преследующий нас Силано. Извивающийся конец веревки, уже оторвавшись от земли, сбросил последнее облачко пыли, но проклятый граф в заключительном прыжке тоже успел ухватиться за нее. Изрядно увеличившаяся тяжесть слегка понизила высоту нашего полета, корзина покачивалась всего в пятидесяти футах от земли. Вцепившись в канат бульдожьей хваткой, Силано быстро полез наверх.