Страница 36 из 53
ЗАРУБЕЖНАЯ ФАНТАСТИКА
Айзек Азимов. Уродливый мальчуган
Перевела с английского Светлана Васильева
Как всегда, прежде чем открыть тщательно запертую дверь, Эдит Феллоуз сперва оправила свою униформу и только потом переступила ту невидимую черту, что отделяла реальный мир от несуществующего. При ней были ее записная книжка и авторучка, хотя с некоторых пор она больше не вела дневник и делала записи лишь от случая к случаю, когда без этого нельзя было обойтись.
На этот раз она несла с собой чемодан.
– Это игры для мальчиков, - улыбнувшись, сказала она охраннику, который давным-давно уже перестал задавать ей какие бы то ни было вопросы и только махнул рукой, пропуская ее.
И как всегда, уродливый мальчуган сразу же почувствовал ее присутствие и с плачем бросился ей навстречу.
– Мисс Феллоуз, мисс Феллоуз, - бормотал он, произнося слова мягко и не очень внятно - он единственный обладал такой дикцией.
– Что случилось, Тимми? - спросила она, проводя рукой по его бесформенной головке, поросшей густыми коричневыми волосами.
– Джерри будет приходить играть со мной? Мне ужасно совестно, что так получилось.
– Забудь об этом, Тимми. Вот почему ты плачешь, да?
Он отвернулся.
– Не совсем, мисс Феллоуз. Понимаете, я снова видел сон.
– Тот самый? - Мисс Феллоуз стиснула зубы.
Ну разумеется, сегодняшняя история с Джерри не могла не вызвать у мальчика то старое сновидение.
Он кивнул, пытаясь улыбнуться, и его широко растянувшиеся, выпяченные вперед губы обнажили слишком большие зубы.
– Мисс Феллоуз, когда же я наконец достаточно подрасту, чтобы выйти отсюда?
– Скоро, - ласково ответила она, чувствуя, как спелось ее сердце, - скоро.
Мисс Феллоуз позволила Тимми взять себя за руку и с радостью ощутила теплое прикосновение грубой сухой кожи его ладони. Он повел ее через комнаты, из которых состояла Первая Секция «Стасиса». Комнаты, бесспорно, вполне комфортабельные, но тем не менее они были для семилетнего (семилетнего ли?) уродца местом вечного заточения.
Он подвел ее к одному из окон, выходившему на заросшую кустарником опушку леса, скрытую сейчас ночной мглой. Прикрепленные к забору таблички запрещали кому бы то ни было приближаться к домику без особого на то разрешения.
Он прижался носом к оконному стеклу.
– Ты увидишь места гораздо лучше, красивее, чем это, - преодолевая грусть, сказала она, глядя на скорбное лицо маленького узника.
На его низкий скошенный лоб свисали спутанные пряди волос. Затылочная часть черепа выступом торчала над шеей, голова ребенка казалась непомерно тяжелой и, наклоняясь вперед, заставляла его сутулиться. Уже начали разрастаться, растягивая кожу, надбровные дуги. Его массивные челюсти гораздо больше выдавались вперед, чем широкий приплюснутый нос, а подбородка не было и в помине, только челюстная кость, плавно сходившая на нет. Он был слишком мал для своего возраста, неуклюж и кривоног.
Это был невероятно уродливый мальчик, и Эдит Феллоуз очень любила его.
Губы ее задрожали - она могла позволить себе сейчас такую роскошь: ее собственное лицо находилось вне поля зрения ребенка.
Нет, они не убьют его. Она пойдет на все, чтобы воспрепятствовать этому. На все. Она открыла чемодан и начала вынимать из него одежду для мальчика.
Эдит Феллоуз впервые переступила порог акционерного общества «Стасис инкорпорейтид» немногим более трех лет назад. Тогда у нее не было ни малейшего представления о том, что крылось за этим названием. Впрочем, этого в то время не знал никто, за исключением тех, кто там работал. И действительно, ошеломляющее известие потрясло мир только на следующий день после ее зачисления в штат. А незадолго до этого они дали в газете краткое объявление, в котором приглашали на работу женщину, обладающую знаниями в области физиологии, фармакологии и любящую детей. Эдит Феллоуз работала медсестрой в родильном отделении и посему пришла к выводу, что отвечает всем этим требованиям.
Джеральд Хоскинс, доктор физических наук, о чем свидетельствовала укрепленная на его письменном столе пластинка с соответствующей надписью, потер щеку большим пальцем и принялся внимательно ее разглядывать.
Инстинктивно сжавшись, мисс Феллоуз почувствовала, что у нее стало подергиваться лицо.
«Сам-то он отнюдь не красавец, - с обидой подумала она, - лысеет, начинает полнеть, да вдобавок выражение губ у него какое-то угрюмое, замкнутое…» Но так как сумма, предложенная за работу, оказалась значительно выше той, на которую она рассчитывала, мисс Феллоуз решила не торопиться с выводами.
– А вы действительно любите детей? - спросил Хоскинс.
– В противном случае я не стала бы притворяться.
– А может, вы любите только хорошеньких детей? Этаких прелестных сюсюкающих херувимчиков с крошечными носиками?
– Дети всегда остаются детьми, доктор Хоскинс, - ответила мисс Феллоуз, - и случается, что именно некрасивые дети больше других нуждаются в ласке.
– Предположим, что мы возьмем вас…
– Так вы согласны нанять меня?
На его широком лице мелькнула улыбка, придав ему на какой-то миг странную привлекательность.
– Я быстро принимаю решения, - сказал он. - Пока я еще ничего не предлагаю вам и вполне могу отпустить вас ни с чем. А сами-то вы готовы принять мое предложение?
Стиснув руками сумочку, мисс Феллоуз со всей доступной ей быстротой стала подсчитывать в уме выгоды, которые сулила ей новая работа, но, повинуясь внезапному импульсу, сразу оставила все расчеты.
– Да.
– Прекрасно. Сегодня вечером мы собираемся пустить «Стасис» в ход, и я думаю, что вам следует присутствовать при этом, чтобы сразу же приступить к своим обязанностям. Это произойдет в восемь часов вечера, и я надеюсь увидеть вас здесь в семь тридцать.
– Но, что…
– Ладно, ладно. Пока все.
По сигналу вошла улыбающаяся секретарша и выпроводила ее из кабинета.
Выйдя, мисс Феллоуз какое-то время молча смотрела на дверь, за которой остался мистер Хоскинс. Что такое «Стасис»? Какое отношение к детям имеет это огромное, напоминающее сарай здание, служащие с прикрепленными к одежде непонятными значками, длинные коридоры и та характерная атмосфера технического производства, которую ни с чем не спутаешь?
Она спрашивала себя, стоит ли ей возвращаться сюда вечером или же лучше не приходить совсем, проучив тем самым этого человека за его высокомерную снисходительность. И в то же время не сомневалась, что вернется, хотя бы только из любопытства. Она должна выяснить, при чем же здесь все-таки дети.
Когда ровно в половине восьмого она снова пришла туда, она сразу обратила внимание на то, что ей не понадобилось ничего о себе сообщать. Все, кто попадались ей на пути, как мужчины, так и женщины, казалось, отлично знали не только, кто она, но и характер ее будущей работы. Ее немедленно провели внутрь здания.
Она увидела доктора Хоскинса, но он, рассеянно взглянув на нее и буркнув ее имя, даже не предложил ей сесть. Она сама спокойно пододвинула стул к перилам и села.
Они находились на балконе, с которого открывался вид на обширную шахту, заполненную какими-то приборами, представляющими собой на первый взгляд нечто среднее между пультом управления космического корабля и контрольной панелью ЭВМ.
В другой части шахты были перегородки, служившие стенами для лишенной потолка квартиры. Это походило на гигантский кукольный домик, внутреннее убранство которого просматривалось как на ладони с того места, где сидела мисс Феллоуз.
Ей были ясно видны стоявшие в одной из комнат электронная плита и холодильная установка и расположенное в другом помещении оборудование ванной. А предмет, который ей удалось рассмотреть в третьей комнате, мог быть только кроватью, маленькой кроватью…